Очень злая любовь

Еще бы понять, что творится в голове Вацлава Сташека именно в этот судьбоносный момент. Ведь на какие-то мысли я его, похоже, навела.

– А ведь Вуйчик одного роста с твоим Ландре, верно?
– протянул Сташек, когда библиотека, в которую мы направлялись, уже виделась в конце улицы.

И своим утверждением бывший коллега попал в самую точку. Я прежде уже подмечала эту деталь во внешности «репья», одна?о, не придавала ей oсобенного з?ачения. Вацлав – дело совершенно другое.

– Умеешь же ты выбирать себе любовни?ов, Селина, - проворчал с ?райним осуждением мужчина. – С изюминкой!

Можно подумать, что в моей жизни была череда возлюбленных и все выделялись среди общей массы мужчин. На самом деле, ни?акой череды. Да и нельзя было с?азать, что прежде я отличалась ?а?им-то особенным в?усом на мужчин. Габриэль Ландре был уникальным, с ?а?ой стороны ни посмотри.

– Так что там было в таинственном послании от твоего юр?ого любовни?а?
– без особого энтузиазма, больше для очистки совести спросил Вацлав. Он, разумеется, понял, что я просто вожу его за нос и вы?ладывать даже одну лишнюю кроху информации не собираюсь.

– Ничего определенного. Ка? и прежде. Габриэль любит атмосферу таинственности.

В этот раз даже и не соврала. Ландре действительно предпочитал до последнего держать интригу, чего бы это ни касалось – большого или малого. Насчет библиотеки он опять же открыто не написал, как следует поступить – приди, осмотрись, познакомься… в общем, делай, что душа пожелает. Приписка «ты сама все поймешь» ничего мне не объяснила и именно в этом и заключался план. Весомая часть плана.

– Играет с тобой как кошка с мышью. Только в отличие от мыши у тебя даже не хватает ума испугаться, - прокомментировал с удивительной едкостью Вацлав Сташек.

Он не симпатизировал мне и даже никогда не желал, чтобы наши с ним отношения стали более близкими, чем отношения начальника и подчиненной. Пан Сташек со свойственной ему циничной практичностью поговаривал, что такая женщина как я ему не по карману. И не по нервам. Однако, какую-то странную, почти извращенную жалость ко мне бывший куратор испытывал. Возможно, все дело в том, что к моему любовнику Вацлав относился хуже, чем ко мне.

– Только финал покажет, кто был кош?ой, а кто мышью, - едва слышно произнесла я и на мгновение позволила себе обычно вещь недопустимую – очень злую улыбку.

То, что поэзия, мягко говоря, не относилась к числу моих слабостей, отлично знал даже сам Сташек. И так?е он понимал, что Габриэль не мог не быть в курсе моих пристрастий. Соответственно, шутки по этому поводу сыпались из спутника как из рога изобилия.

Магесса и орденец как будто приотстали и ни капли не мешали пану Вацлаву выматывать мои несчастные нервы. Я подозревала, что эта парочка птичек-ненавистников отвлеклась ради выяснения собственных напряженных отношений. Круг магов никогда не мог найти общий язык с адептами Ордена Дракона.

Впрочем, тут ничего нового. На самом деле, с орденцами никто не мог найти общий язык, что радовало большую часть разумных людей. Идеи драконитов имели не так уж много общего с человечностью в общедоступном понимании этого слова.

В библиотеку входили люди. Не то чтобы стремились внутрь нескончаемым потоком, однако, публики собралось достаточно и не приходилось сомневаться – oбитатели Ломжи и приезжие всей душой рвались к высокому. Ну,или делали вид, что рвались. Людям нравится казатьcя лучше, чем они есть на самом деле, особенно в собственных глазах.

Сташек решил, очевидно, ради шутки побыть галантным кавалером и даже открыл для меня дверь. Любой другой мужчина получил бы благодарную улыбку, однако, когда речь зашла о бывшем кураторе, я только закатила глаза.

Старинное здание библиотеки… подавляло своей монументальностью и богатством убранства. Я была тут прежде только один-единственный раз и те самые первые впечатления уже давно стерлись из памяти. Тогда все мое внимание было отдано мужчине, что сопровождал меня. Я могла видеть только Ландре.

– И что же, по замыслу нашего великого кукловода ты должна сделать тут? Вырасти над собой? – не стал придерживать язык Вацлав Сташек. Подозреваю, он долго копил яд, чтобы излить его на мою голову в подходящий момент.

– По его замыслу я просто должна здесь появиться… и действовать по ситуации.

В тот раз Габриэль явился тоже ради каких-то чтений… Или же поэтического состязания. Я не придавала никакого значения этому событию, целиком утонув в спутнике. Первая стадия влюбленности, когда все видишь иначе… или не видишь вообще. Стоит признать, Ландре весьма качественно свел меня с ума. Точней, он дал мне все шансы сделать это самостоятельно.

Чем же мы тогда занимались? Куда заходили? В памяти всплыла галерея второго этажа, которая опоясывала главный библиотечный зал. Оттуда можно было невозбранного наблюдать сверху за теми, кто решил приобщиться к прекрасному, при этом оставаясь незамеченными. Как в засаде сидишь, в ожидании добычи.

Я последовала за своими воспоминаниями.

Все было точно, как тогда, разве что мужчина рядом другой. А позади, на почтительном расстоянии топает Владек Вуйчик и сопит так громко, что слышно, наверное, всем людям в радиусе лиги.

– Он от нас когда-нибудь отвяжется?
– вполголоса осведомилась я у Вацлава.

Тот довольно ухмыльнулся.

– Сильно бесит?

Отвечать я нужным не сочла. Как будто и так не понятно. Сложно было представить себе человека более раздражающего, чем пан Вуйчик с его невозможной неопрятностью, назойливостью… Это был сплошной клубок недостатков, облеченных в плоть.

– Вот и меня бесит. Но лучше, когда он бесит меня у меня же на глазах.

В этом заявлении имелась какая-то своя извращенная логика.

Что же происходило дальше во время посещения библиотеки с Габриэлем… С галереи мы, кажется, вышли на балкон. Я тогда сказала какую-то нелепую банальность про полную луну. Хотелось добавить атмосфере побольше романтичности, однако, на место ей пришла неловкость.

Вон и нужные двери в эркере. Тoчно как тогда.

Луна в тот вечер была действительно хороша… И Габриэль с улыбкой сказал, что глядеть на ночное светило он намерен,только если она отражается в моих глазах. Я буквально растаяла от слов возлюбленного. Кажется, целовались мы на том балконе никак не меньше четверти часа.