Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
Шрифт:

Последнее время принцип взаимосвязи племен с определенными памятниками материальной культуры подвергся критике.

П. Н. Третьяков считает, что общность материальной культуры объясняется не племенным единством, а единством политическим и территориальным, причем границы распространения аналогичных вещественных памятников примерно совпадают с границами княжеств.

Исходя из этого принципа, П. Н. Третьяков приходит к выводу, что район распространения так называемых «северянских» курганов соответствует территории Новгород-Северского княжества, а радимичи и вятичи, для которых характерно сходство материальной культуры XI–XII вв., дают начало позднейшему населению Черниговского княжества.

Исключение составляет область Чернигова, расположенная между Переяславльским, Новгород-Северским и Киевским княжествами, население которой близко к жителям Киевского и Новгород-Северского княжеств. Таким образом, радимичи и вятичи превращаются в население Черниговского княжества.

«Племена» летописи — союзы племен, часто даже разнородных и разноязычных. Совершенно

справедливо соглашаясь с этим последним тезисом, А. В. Арциховский подвергает критике положение П. Н. Третьякова о неприемлемости метода приурочивания определенных памятников материальной культуры к племенам и несостоятельности летописных сообщений о племенах восточных славян.

В частности, он подвергает критике мнение Третьякова о том, что радимичи и вятичи составляли население Черниговского княжества. [280]

Типы вещественных памятников и, в частности, женских украшений, типы погребений и т. п. являются очень устойчивыми и ведут зачастую к временам племенного быта.

Только в гораздо более позднее время границы между племенами стираются, уступая свое место политическим границам княжеств. Иногда одни княжества, в особенности в начале своего существования, объединяют несколько племен, а другие делят между собой одно племя, включая вместе с этим иногда одновременно и часть соседнего племени.

280

Третьяков П. Н. Расселение древнерусских племен по археологическим данным // Советская археология. Вып. IV; Арциховский А. В. В защиту летописей и курганов // Там же.

Но подобное явление есть результат феодального дробления земель, относимого только ко второй половине XI в. До этого же времени можно говорить лишь о каких-то аморфных «землях», между тем как специфические особенности материальной культуры складываются гораздо ранее и, пока что, прослеживаются с IX в., хотя несомненно существуют и ранее.

Подводя некоторые итоги, следует отметить, что «севера», как было показано выше, не является единым племенем. По-видимому, термин «северяне» означал союз различных племенных группировок, возможно различного происхождения. На юго-востоке этот племенной союз более всего был связан с полуоседлым населением степей (болгаро-аланским — ясским — по своему этническому составу). Чем дальше на юг и ближе к Кавказу, тем все более эта этническая масса впитывала в себя кавказские этнические элементы, родственные славянскому ее элементу по своему яфетическому прошлому, а после долголетнего соседства в период Хазарского каганата и Тмутаракани — она «колоризовалась» в племена Прикубанья и Предкавказья. Крайние юго-восточные группы славянских обитателей степей Подонья, в той или иной мере ассимилирующиеся с различными кочевыми и полуоседлыми племенами степняков, судя по арабским и хазарским документам, по-видимому, носили название просто «сакалиба» или, по письму кагана Иосифа, «славиун», т. е. собственно славян.

Само ядро северянской территории также представляло собой землю, населенную различными племенами, соединенными в единый, компактный северянский союз, на севере и северо-западе впитывающий в себя радимичские и вятичские поселения. Границы здесь неопределенные, радимичская колонизация проникает в земли северян и наоборот. [281] В несколько меньшей мере намечается этот процесс по отношению к вятичам, что обусловлено воинственностью вятичей и их обособленностью. Кроме радимичей, проникавших в область северян (например Гочево, Белевского района, Курской обл.), на той же территории мы обнаруживаем специфические памятники материальной культуры, отличающиеся от чернигово-северских.

281

Рыбаков Б. А. Радзімічы. С. 144–145.

По мнению А. А. Спицина и Б. А. Рыбакова, в районе распространения наиболее типичных для северян вещей, у Суджи (Курской обл.), обнаружены погребения на поверхности земли, характерные обилием вещей.

Представляет интерес определение антропологического типа населения Суджанского района в IX–X вв. Б. Еллих, изучая болгарские черепа из Абобы-Плиски (Дунайская Болгария) и черепа чувашей, подчеркивает их разительное сходство с черепами Суджанских курганов и отмечает, что по типу все они близки к так называемому «старому сарматскому черепу». [282]

282

Еллих Б. Черепа. Историко-археологическое значение Абобы и ее окрестностей // Известия Русского археол. ин-та в Константинополе. София, 1905. Т. X. С. 347–348.

Связь с сарматским миром подчеркивается связью киевских и северянских погребений с погребениями начала н. э., времени господства сарматов.

М. К. Каргер, раскопавший в Киеве некрополь IX–X вв., отмечает наличие богатых погребений с конем, сопровождающихся погребениями рабынь. По типу эти погребения (курган с бревенчатым срубом) относятся к так называемым «срубным» и ведут к сарматам. Аналогичные «срубные погребения» IX–X вв. обнаружены

близ Чернигова и на остальной территории Северской земли. [283]

283

Каргер М. К. Дофеодальный период истории Киева по археологическим данным // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях ИИМК. 1939. Т. I. С. 9–10.

Не указывают ли эти данные на то, что потомки сармат — ясы, болгаро-аланы, создавшие на южной окраине Северской земли салтово-маяцкую культуру, после ее исчезновения под ударами кочевников в известной своей части продвинулись на север и, смешавшись с туземным славянским элементом, в то же самое время привнесли в него свои специфические этнокультурные особенности?

На данной территории пришлый савиро-болгаро-аланский (ясский) элемент быстро растворялся в славянском субстрате, восприняв прежде всего туземное, славянское, но передав ему некоторые свои признаки.

Мы уже знаем о существовании тюрко-болгарской верхушки среди боярства Чернигово-Северской земли, знаем о связях северокавказских тюркских и яфетических народов с населением северянской земли, и потому вполне естественно предположить наличие какой-то частицы потомков сарматов среди славян Днепровского Левобережья.

Позднее на юге Северской земли появляются оседавшие на ее территории тюркские кочевые племена, становящиеся «своими погаными», смешивающиеся со славянским населением. Это — черниговские коуи, переяславльские торки, половцы. Кочевники-скотоводы, как было указано, не впервые проникают в эти области и не впервые начинают влиять на состав, быт и судьбы славянского населения пристепной полосы. [284]

284

Влияние восточных народов обнаруживается в погребениях, в самом типе насельников. См. у В. А. Пархоменко: У истоков русской государственности. С. 46–57, 63–64.

Анализ археологического материала дает возможность предположить, что из среды пристепных полуоседлых земледельцев и скотоводов, конных дружинников, из их племенной знати отчасти вышли те слои, которые оставили нам первые богатые погребения черниговской знати феодализирующегося порядка в X в. [285]

В свое время историками и лингвистами был поставлен вопрос: кто же такие северяне: украинцы, белоруссы или великоруссы? Единого мнения по этому вопросу нет, несмотря на привлечение весьма солидного исторического, языкового, фольклорного и прочего материала. Это вполне понятно, так как подобная постановка вопроса в корне неправильна и приводит к ложным суждениям и выводам. В те далекие времена не было ни русских, ни украинцев, ни белоруссов.

285

В процессе развития феодализма в Черниговской земле определенную роль сыграла выросшая еще в период расцвета Хазарского каганата классово-господствующая верхушка, выделившаяся среди степных кочевых, полуоседлых и прочно осевших на землю народов. Часть этой господствующей прослойки, выдержав борьбу с местными феодализирующимися элементами, слилась с ними.

В частности, в связи с этим вопросом встает и проблема Чернигова и Седнева — древнейшего и крупнейшего центра Придесенья. Об этом далее. См.: Пархоменко В. А. Князь Черный // Сборник статей в честь Д. И. Багалея. С. 379–382; Грушевский М. С. Історія України-Руси. Т. I. С. 92–93; Верзилов А. Найдавніший побут Чернигівської околиці // Сборник «Чернигів і північне Лівобережжя». С. 69–70.

Для выяснения вопроса об этнической принадлежности северян большой интерес представляет изучение современных диалектов бывшей Северской земли.

В данном случае мы не ставим своей задачей поднимать вопрос о всех наречиях Северского края, Курской, Черниговской, Полтавской и части Орловской, Харьковской и Воронежской областей. Не будем также исследовать заново все оттенки украинских, белорусских и южнорусских [286] говоров (например саянов, цуканов Курского края), а также североукраинские и белорусские говоры Черниговщины, а тем более диалекты Полтавщины и Харьковщины, не связанные с говорами коренного населения северянской области, так как эти говоры, несомненно, иного происхождения, по времени и месту (эти места были заселены позднейшими выходцами из Правобережья); оставим в стороне говоры московской «засечной черты», так как они связаны с колонизацией окраины Московского государства. Мы остановимся лишь на более архаических диалектах, которые в какой-то мере целостными сохранились с древнейших времен и позволяют в известной мере судить о языке древнейшего населения.

286

В интересной статье Н. П. Гринковой «Монографическое изучение диалектов как материал для истории языка» (Ученые записки Педагог, ин-та им. Герцена. Т. XX) сделана попытка, анализируя говор однодворцев Воронежского края, восстановить язык древних вятичей, по мнению автора статьи, связанный с языками поволжского и северокавказского населения.

Поделиться с друзьями: