Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века)
Шрифт:
Вместе с появлением соседской общины изменяется и сама форма поселения. Древние укрепленные городища, поселения группы больших и малых семей, уступают свое место открытым поселениям — деревням, остатки которых — «селища» — лишь очень недавно стали объектом изучения археологов. Количество исследованных селищ еще крайне невелико, но и то, чем мы располагаем, дает возможность судить, какую ценность представляет собой их вещественный материал.
В Северской земле археологическими раскопками обнаружен был ряд селищ, как, например, громадное селище, тянущееся почти на полтора километра под Черниговом на месте летописного «Ольгова поля», где стоит село Льгов или, как его иногда называют старожилы, Ильгов. На нем обнаружено было до 100 курганов. На территории селища найдены бусы, пряслица, черепки, стремена, топоры, куски железа и остатки какой-то стены. [378] Селище было обнаружено и под Любечем на урочище «Васьково поле». [379] За последнее время особое внимание уделил исследованию северянских селищ, совершенно правильно отмечая их громадное значение для исторической науки, Ю. Виноградский, раскопавший несколько селищ в окрестностях Сосницы. Так, им были обнаружены: 1) древнее северянское становище IX–X вв. на о. Буримка, в пяти километрах от Десны на месте неолитической стоянки, 2) селище Ильминово, расположенное у болота между Сосницей и Березною («Полесье»), без каких бы то ни было признаков рва и вала (из находок характерны бусы, ножики, черепки, застежки, куски олова), и 3) селище «Баба», со следами неглубокого рва и вала и почти с тем. же инвентарем, что и в Ильминове. [380] Окрестности Курска усеяны селищами, но вещественные памятники их мало исследованы. Наиболее характерным является селище по р. Сейму, на холме, невдалеке от города. Там была обнаружена посуда зливкинского типа с отпечатками хлебных зерен. [381] Последние два селища в Сосниччине, Курские селища и Олегово поле представляют собой уже типичные открытые поселения-деревни, тяготеющие к окрестным городам. Землянки,
378
Ефимов. Олегово поле // Труды XIV Археол. съезда. Т. III. С. 91–92.
379
Дневники раскопок, произведенных в Черниговской губ. в 1881 г. В. А. Антоновичем // Труды Московского предварительного комитета по устройству XIV Археол. съезда. Вып. I. С. 28–29.
380
Виноградский Ю. Сосниця та іі околиця // Сборник «Чернигів і північне Лівобережжя». С. 152–166.
381
Соловьев. Стоянки, селища и городища окрестностей города Курска // Известия Курского губ. о-ва краеведения. 1927. № 4. С. 15–16; Булгаков Г. И. Курск в прошлом // Там же. 1927. № 1–2. С. 38–39.
382
Аристов Н. Я. Промышленность древней Руси. С. 83–101.
«С разделением производства на две крупные основные отрасли, земледелие и ремесло, возникает производство непосредственно для обмена, товарное производство, а вместе с ним и торговля, не только внутри племени и на его границах, но уже и заморская. Имущественные различия между отдельными главами семей разрушают старую коммунистическую общину большой семьи везде, где она еще сохранилась. Отдельная семья становится хозяйственной единицей общества». [383]
«Когда же в общину проникло разделение труда и члены ее стали каждый в одиночку заниматься производством одного какого-нибудь продукта и продавать его на рынке, тогда выражением этой материальной обособленности товаро-производителей явился институт частной собственности», — указывает В. И. Ленин. [384]
383
Энгельс Ф. Соч. Т. XVI. Ч. I: Происхождение семьи, частной собственности и государства. С. 139.
384
Ленин В. И. Соч. Т. I. 1931. С. 72.
Выделение ремесла в результате постепенного улучшения техники производства и появления новых орудий ремесленного труда, отделение его от сельскохозяйственной деятельности, обособление ремесленника от земледельцев — все это явилось величайшим стимулом распада рода, большой семьи, замены их поземельной территориальной общиной, а в дальнейшем своем развитии, сопровождаемое целым рядом попутных процессов, приводит к распаду общинных отношений, порождая дуализм сельской общины, несущий с собой распад доклассового общества и возникновение феодализма. В IX–X вв., в очагах распада древнего доклассового общества, процесс отделения промышленной деятельности от сельского хозяйства приводит в то же самое время к усилению имущественной дифференциации, столь слабо представленной в вещественных памятниках предшествовавшей эпохи VII–VIII–IX вв., а следовательно, к выделению экономически могущественных семей. Эти же последние служат провозвестником распада первобытнообщинных отношений и грозно встают против рода.
Археологические раскопки поселений VII–VIII и начала IX вв. не обнаружили следов выделения ремесла. [385] Каждая большая семья представляла собой до известной степени самодовлеющее в экономическом отношении целое, и члены ее занимались и сельским хозяйством и ремесленной деятельностью. Простота и примитивность изделий способствовали тому, что почти каждый мужчина, член большой семьи или группы больших семей, живущих на данном городище, мог быть не только земледельцем, охотником, рыболовом, скотоводом, но и кузнецом, гончаром, бондарем и т. д. Железных вещей немного, они просты и однотипны. Много еще изделий из кости. Посуду делали рунным способом. Подобного рода изделия не требовали ни особых навыков, ни выучки, ни специальных орудий труда. Развитие социальных отношений двигало вперед эволюцию орудий труда, а эта эволюция в свою очередь влияла на общественное развитие. IX–X века ознаменовываются процессом интенсивного выделения ремесла.
385
Исключение представляет жилище ремесленника-гончара, раскопанное Н. Макаренко на городище «Монастырище».
Необходимо будет только отметить, что принятые в свое время в археологии и истории положения о наличии ремесла в древней Руси удовлетворить нас не могут, хотя бы уже в силу того обстоятельства, что, трактуя о ремесле у славян IX–XII вв., археологи и историки пытались только показать, что выделывалось (по возможности, конечно) и как выделывалось, и на основании этого сделать вывод о наличии той или иной ремесленной деятельности. Но не каждый вещественный след древнейшего ремесла является указанием на существование самостоятельного ремесленника, уже в какой-то мере переставшего быть земледельцем, скотоводом и т. п. Поэтому, вполне естественно, для доказательства наличия в Северской земле в данное время, в IX–X–XI вв., отделившегося ремесла, мы будем брать только те материалы, которые помогут установить существование самостоятельного ремесленника, а не аморфной ремесленной деятельности члена семейной или сельской общины вообще. К этому мы и перейдем.
На отделившееся ремесло указывает, во-первых, появление клейм, как своеобразной примитивной «фабричной марки», на обломках посуды, извлеченных из городищ, селищ и т. п. С IX–X вв. появляется гончарный круг и исчезает старая лепная, грубая керамика, характерная для родового строя. Улучшается выработка, и устанавливается в определенных районах известный стандарт сосудов. [386] Появление клейм на новом типе посуды свидетельствует о наличии специалиста-ремесленника — гончара. Раскопками А. Федоровского на Донецком городище близ Харькова были обнаружены остатки гончарных горнов, [387] датируемых X–XII вв. [388] В 80 саженях от с. Ницахи б. Ахтырского уезда, в раскопанных городищах Донецкого типа, были обнаружены днища сосудов с клеймом. [389] Горшок с клеймом был найден у с. Грицевки Конотопского уезда. [390] Обе последние находки датируются X–XI вв. На Донецком городище, кроме остатков гончарных горнов, найдены были многочисленные черепки сосудов, на днищах которых были клейма различного рода. [391] Горшки с клеймами были обнаружены в б. Глуховском уезде Черниговской губ. [392] Подобного же рода находки были сделаны у с. Гочева Курской области, [393] у с. Хайловщины в Харьковской области. Одновременно с выделением гончарного ремесла и даже раньше его происходит процесс отделения от сельского хозяйства металлообрабатывающего ремесла. Первым ремесленником становится кузнец. Раскопки Ницахского городища обнаружили наличие ювелирного производства. [394] Огромное количество железного шлака, наряду с готовыми железными изделиями (ножами, топорами, серпами и т. п.) и полуфабрикатами, около 10 форм для литья, найденные на Донецком городище, свидетельствуют о развитии железоделательного ремесла и о выплавке меди и бронзы. Во время археологических исследований Ю. Виноградским на Сосниччине были найдены на городищах остатки железного шлака. [395] Несколько в стороне лежат находки из Зливкинского могильника близ хутора Зливки у озера Чернецкого б. Изюмского уезда Харьковской области, где обнаружено большое количество сосудов с клеймами, указывающих на развитие гончарного ремесла и датируемых VIII–IX вв. [396] Зливки по сути дела представляют собой менее развитую, как бы «деревенскую», провинциальную салтовскую культуру и, таким образом, должны быть причислены к неславянским памятникам. Но скорей всего носители зливкинской культуры, кто бы они ни были, к тому времени были настолько славянизированы, да и к тому же не отделены китайской стеной от окрестного
славянского населения, что тот процесс, который начался в Салтове и в Зливках значительно раньше, нежели среди окрестных славянских поселений, еще во времена Хазарского каганата, процесс выделения и обособления ремесла, несмотря на то, что чем дальше на север и запад, тем он был слабее, имел известное влияние на ближайшие поселения собственно славян, способствуя внедрению подобных же явлений в общественную жизнь последних. Таким образом, бурное развитие отделившегося от земледелия ремесла в памятниках салтовской культуры не смогло не оказать влияния на тот же процесс у славян Северской земли. Правда, здесь, в Северщине, он позже начался, происходил медленнее и не в таких размерах, тем более, что, как мы это показали ранее, болгаро-аланский, «ясский», вклад в прошлое Северской земли был довольно значителен.386
Равдоникас В. И. О возникновении феодализма в лесной полосе Восточной Европы в свете археологических данных // Сборник «Основные проблемы генезиса и развития феодального общества». ГАИМК. С. 120.
387
Федоровский А. Археологічні розкопи в околіцях Харкова // Хроніка археологи та мистецтва. Киев, 1930. Ч. I. С. 5.
388
Самоквасов Д. Я. Выступление на XII Археол. съезде // Труды XII Археол. съезда. Т. III. С. 330–331.
389
Багалей Д. И. Объяснительный текст к археологической карте Харьковской губ. // Труды XII Археол. съезда. Т. I. С. 6.
390
Там же. С. 51.
391
Городцов В. Результаты исследований, произведенных научными экскурсиями XII Археол. съезда. Донецкое городище // Труды XII Археол. съезда. Т. I. С. 118–119; Федоровский А. Археологічні розкопи в околіцях Харьківа // Хроніка археологіі та мистецтва. Киев, 1930. Ч. I. С. 8.
392
Абрамов. Літопісніі Вороніж на Чернигівщіні // Сборник «Юбілейний збірник на пошану акад. Д. И. Багалія». С. 460–463.
393
Сосновский. Атлас Гочевских древностей.
394
Багалей Д. И. Объяснительный текст к археологической карте Харьковской губ. С. 6. Того же порядка, очевидно, обломки монет в специальных коробочках, находимые в некоторых могилах Черниговщины: Седневе и др. Не указывают ли они на лиц, подобных новгородским «сребряновесцам»? (Самоквасов Д. Я. Могилы русской земли. С. 205, 237).
395
Виноградский Ю. Археологічні розшуки на Сосніччині p. 1927 // Хроника археології та мистецтва. Всеукр. Ак. наук. Ч. III. С. 42; Его же. Сосниця та іі околіці // Сборник «Чернігів і північне Лівобережжя».
396
Городцов В. Результаты археологических исследований в Изюмском уезде Харьковской губ. в 1901 г. // Труды XII Археол. съезда. Т. I. С. 211–213.
Усложнение техники производства ускоряет процесс отделения ремесла и улучшает качество изделия. Одновременно с этим устанавливается определенный стандарт изделий и прежде всего украшений. В частности, выдвинутая А. А. Спициным теория о принадлежности определенных типов височных колец определенным племенам находит себе подтверждение именно в данном явлении. В. И. Равдоникас отмечает, что разновидность колец внутри одного и того же племенного типа указывает на наличие различных ремесленных районов. [397] По отношению к Северской земле колебание форм внутри одного и того же типа выше было уже установлено в виде отличия височных колец севера Черниговщины, с одной стороны, юга ее и Переяславльского района, с другой.
397
Равдоникас В. И. О возникновении феодализма в лесной полосе Восточной Европы в свете археологических данных. С. 121.
Гораздо труднее, нежели в металлообрабатывающем и гончарном производствах, проследить отделение ремесла от сельского хозяйства в других отраслях промышленной деятельности, как например в ткачестве, прядении, обработке дерева и т. п. На занятие этой деятельностью указывают находки пряслиц, каменных кружков от веретен, остатков льняных тканей, специальных ножниц для стрижки овец, шерстяной материи, кожухов, меховых шапок, найденных в могилах, различных изделий из кожи, деревянных поделок: дужек и обручей от ведер, гробов, остатков челнов и т. д. [398] Некоторые отрасли поименованной промышленной деятельности еще длительное время органически входили в круг хозяйственных работ любой крестьянской семьи, и выделение специалистов-ремесленников в данных отраслях хозяйственной деятельности менее характерно, хотя и среди ткачей, кожевников, плотников и др. к тому времени могли появляться не связанные с сельским хозяйством ремесленники, дающие продукцию высокого качества, о чем свидетельствует могильный инвентарь богатых захоронений и сожжений, заключающих в себе ценные украшения, сбрую, оружие и т. д. Эти изделия поступали в результате обмена на рынок и в результате обложения данью и оброком — к феодализирующейся верхушке. Летописный переяславец Ян Усмошвец является типичным примером такого рода кожевника. [399] На развитие ремесла указывает и ряд письменных источников, в первую очередь та же «Русская Правда», трактующая о ремесленничестве. В «Житии Феодосия Печерского» мы сталкиваемся с кузнецами, жившими в Курске. [400] В Переяславле были Кузнечные ворота. [401] Таким образом, IX–X вв. проходят под знаком развития ремесла, его обособления, а следовательно, разрушения первобытнообщинных родовых отношений. Одновременно начинается разложение сложившейся соседской общины. Выделение ремесла способствует имущественной поляризации. На одной стороне остается обнищавший член общины, на другой — обогатившийся. И это имущественное неравенство в сочетании с эксплуатацией рабского труда экономически могущественными семьями приводит не просто к появлению бедных и богатых, а эксплуатируемых и эксплуататоров.
398
Самоквасов Д. Я. Северянские курганы и их значение для истории // Труды III Археол. съезда. Т. I. С. 188, 191–196.
399
«Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку», с. 120.
400
Аристов Н. Я. Промышленность древней Руси. С. 116.
401
Ляскоронский В. История Переяславльской земли с древнейших времен до половины XIII столетия. Киев, 1897. С. 160; Ипатьевская летопись под 1149 г.
Развитие и обособление ремесла является вторым фактором, способствующим разложению патриархально-родовых, первобытнообщинных отношений.
Рост ремесла, а с ним вместе обмена, торговли вызывает появление городов. Бросив даже беглый взгляд на карту древнейших городов Северской земли, мы видим, что большинство их действительно расположено очень удобно в смысле торговых и других связей или же занимают очень удобную стратегическую позицию, сочетающуюся часто с первым условием. В то же самое время число городищ VIII–IX вв. значительно больше, чем городов IX–XI вв. В свое время на обилие городищ, особенно в юго-западном углу северянской земли, указал еще Д. Я. Самоквасов, а новейший исследователь, Н. Макаренко, обращая внимание на неимоверное количество городищ по Суле, Пслу и Ворскле, считает, что это явление свидетельствует о большой плотности населения, количество которого было вряд ли меньше, чем теперь, а число городищ приблизительно соответствует числу современных сел и деревень. [402]
402
Макаренко Н. Городище «Монастырище»; Самоквасов Д. Я. Могилы русской земли; Его же. Северянская земля и северяне по городищам и могилам; Его же. Древние города России и др.; Ляскоронский В. Ук. соч.
Данное явление и отсутствие материалов по поселениям XII–XIII вв. и ранее создали теорию городской Руси. Так, например, к городам причислил все городища Д. Я. Самоквасов. Другим исследователям это обстоятельство дало возможность говорить об опустошении древней Руси татарами, так как все городища рассматривались ими как города. Конечно, нельзя согласиться с Макаренко, считающим, что в древности население было не менее многочисленным, чем в XX в. На самом деле кажущееся уменьшение населения в IX–XII вв. есть не что иное, как простое изменение формы поселения, когда старые городища выделили из себя известную часть, трансформировавшуюся в феодальные города, а остальные отмерли, сохраняя значение лишь временных пристанищ. Громадное же количество поселений иного типа, а именно открытых «селищ», в которых жили потомки обитателей городищ, не менее многочисленные, чем их предки, просто еще не обнаружено, да и вряд ли когда-либо число обнаруженных селищ будет настолько велико, что нарисует такую же картину относительно высокой плотности населения, какую рисуют городища.
Трансформация городищ в города феодального типа в основном завершается в начале X в. Характеризуя древние города Северской земли, мы частично обрисовали Чернигов и Переяславль. Это были уже города в собственном смысле этого слова, имевшие внутри себя цитадель с укрепленным княжеским замком, двором, с домами, очевидно, окружающей князя знати, а с конца X и начала XI в. с новыми феодалами — церквами и монастырями. У стен «детинца» располагался торг, город-поселение. Позже и он обносился стеной и снова обрастал незащищенным поселением — «околоградьем». Вокруг города располагались княжеские, боярские и монастырские села, представленные ныне в виде столь редко обнаруживаемых селищ, упоминания о которых мы находим в письменных источниках. В некоторых из них были княжеские и, по-видимому, боярские дворы, представлявшие собой феодальный замок среди окрестных незащищенных сел смердов и прочего зависимого населения. К городу сходились пути — сухопутные и речные. Дороги получали свое название часто от городов, к которым они шли. Этим же именем назывались и ворота, как, например, в Новгород-Северске «Черниговские» и «Курские».