Очерки истории Трапезундской империи

Несколько скорректировали эти две точки зрения современные отечественные исследователи С. П. Карпов и Р. М. Шукуров [12] . С. П. Карпов предложил рассматривать Трапезундскую империю как своеобразное образование, выросшее на транзитной торговле между Западом и Востоком. Именно через Трапезунд происходил торговый и информационный обмен в бассейне Черного моря. В связи с этим очень важен баланс между западными и восточными влияниями в Трапезунде, который и стремилась поддерживать императорская власть.

12

Карпов С. П. Трапезундская империя… С. 12–14; Шукуров Р. М. Великие Комнины… С. 55.

Как бы то ни было, книга Ф. И. Успенского до сих пор не утратила научного интереса, поскольку в ней впервые автор создал целостную концепцию исторического развития Трапезундской империи и тем продвинул дело изучения ее истории вперед. Написанная прекрасным языком, она будет также интересна всем любителям поздневизантийской истории.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Ровно 100 лет назад вышедший труд Фальмайера по истории Трапезундской империи [13] до сих пор во многих частях не утратил своего значения. Что после него могло нуждаться в исправлениях и дополнениях, то отмечено в сочинении Финлея «Средневековая Греция и Трапезунд» [14] и пополнено в последующей литературе, указанной в новейшем сочинении Миллера «Трапезунд. Последняя Греческая империя» [15] . Кроме желания ознакомить с историей Трапезунда русского читателя, у меня были особые побуждения заняться темой с точки зрения общеисторических научных интересов.

13

Fallimerayer. Geschichte des Kaiserthums von Trapezunt. Munchen. 1827.

14

Finlay. Medieval Greece and Trebizond.

15

William Miller. Trebizond the Last Greek Empire. London. 1926. Bibliography, p. 126–136.

Хотя в моей «Истории Византийской Империи», написанной еще до великой мировой войны, истории Трапезунда в третьем, еще не изданном, томе, уделено некоторое место, но по многим соображениям мне казалось необходимым приложить в конце несколько глав в разъяснение отношений Трапезунда к Кавказу и Крыму.

Навстречу тому же желанию шли исторические обстоятельства мировой войны. В апреле 1916 г. русская армия продвинулась до Трапезунда и, заняв его, оккупировала прилежащую к нему значительную область. Мне поручено было заняться регистрацией и охраной трапезундских археологических памятников, и таким образом мне пришлось провести в Трапезунде два лета в 1916 и 1917 гг. во главе экспедиции и ознакомиться на месте с памятниками, с населением на территории бывшей империи и с физическими свойствами страны. Нечего говорить, как много раскрылось предо мной при непосредственном знакомстве с областью, занятой бывшей империей.

С точки зрения русских народно-государственных интересов эта империя заслуживает тщательного внимания со стороны науки. Ее право на наше внимание основывается не только на том, что она с 1207 г. по 1461 г. была на южном побережье Черного моря хранительницей традиций Римско-Византийской империи в администрации и праве, в науке и искусстве, но еще и потому, что простирала свое влияние на северные берега Черного моря, держала в своей зависимости города на южном берегу Крыма и имела постоянные сношения с независимым крымским княжеством Феодоро (ныне Мангуп) и вообще от начала и до самого падения претендовала на господство в южной России, что и выражалось в официальном титуле императоров: верный царь и самодержец всей Анатолии, Грузии, и Ператии (Заморская земля). Этот последний термин обозначает ту часть южной России, которая лежит за морем на север от Трапезунда.

Несмотря на историческую важность и до изустной степени заманчивость предмета, изучение истории Трапезундской империи, вследствие чрезвычайной скудости местных исторических материалов, мало привлекало к себе охотников, не говоря уже о русских, даже и со стороны западных ученых. Правда, недостаток письменных источников мог бы восполняться значительным количеством сохранившихся, в особенности в самом Трапезунде, архитектурных и иных художественных памятников. Но основательное знакомство с таковыми весьма было затруднительно вследствие особых взглядов турецкого правительства на попытки европейских ученых проникнуть с целью научных исследований в древние религиозные и другие учреждения, приспособленные уже ими для своего культа или других надобностей, в особенности в удаленных от центра провинциях. Незаконченность изучения естественно подает повод к разноречивым и иногда малообоснованным взглядам на постановку общих вопросов по отношению к Трапезундской истории и культуре: составляет ли она дальнейшее развитие и продолжение византийско-константинопольской или же носит оригинальные черты местного характера в связи с особенными, присущими ей этнографическими и географическими условиями? В последнем случае напрашивались бы на внимательное изучение те элементы, которые, не без основания конечно, будучи восприняты в титул императоров, дают ясные указания, что эта империя в своем происхождении и существовании опиралась как на грузинскую народность, так и на весьма еще маловыясненные связи — экономические и торгово-промышленные — с Крымом и Кавказом. Эти последние соображения легко приводят нас к заключению, что история Трапезундской империи входит некоторою частью в задачи, принадлежащие истории России.

Великая европейская война открыла для любознательности русских ученых часть территории, входившей в состав этой империи. В 1916 и 1917 гг. на летние месяцы мне удалось организовать археологические поездки в Трапезунд, в первый раз в составе трех, во второй — в числе семи сотрудников. Тот и другой раз я оставался на месте и после моих товарищей как для приведения в порядок добытого материала, так и с целью обеспечения сохранности его. Казалось бы, этого достаточно для полного знакомства и исчерпывающего изучения памятников города Трапезунда, но на самом деле неожиданная эвакуация занятой области русскими войсками в 1918 г. прервала начатую работу и не позволила довести археологическое изучение Трапезунда до той полноты, какая намечалась и какая соответствовала несомненной важности добытых научных археологических, литературных и художественных материалов.

Общая оценка этого материала нуждалась бы в предварительной подготовке, в дополнительных справках в заграничных архивах и библиотеках, наконец, в широкой исторической обстановке, для чего в настоящее время нет ни технических, ни материальных средств. Но с другой стороны, и это не лишено для нас если не национального, то, во всяком случае, общественного значения — пребывание в Трапезунде с научной целью и постоянные деловые сношения с местным населением христианским и мусульманским, греческим и армянским раскрыло такие стороны взаимных отношений между теми и другими и ознакомило с такими проявлениями их взаимных притязаний и интересов, которые, несомненно, отражались и в предыдущей их истории и могут помочь в объяснении разных маловыясненных черт в трапезундской истории.

Непосредственные впечатления, вынесенные мною во время пребывания в Трапезунде, и изучение монументальных памятников во время оккупации области русскими войсками постепенно входили в отчеты мои, направляемые в Академию Наук и своевременно печатаемые в ее изданиях. Точно так же несколько статей в разное время напечатаны в других изданиях. Так как в предлагаемых «Очерках» я не думаю подробно останавливаться на том, о чем была речь в упомянутых статьях, то нахожу нужным указать на эти последние в качестве литературы предмета на русском языке [16] .

16

1) Отчет о командировке в Трапезунд (ИАН, 1916 г., с. 1463) и Доклад в заседании Академии (там же, с. 1490); 2) Отчет о занятиях в Трапезунде (ИАН 1918, с. 207); 3) Усыпальница царя Алексея IV в Трапезуйте (Византийский Временник, т. XXIII); 4) Трапезундская империя (Анналы, т. IV); 5) Трапезундская рукопись в Публичной Библиотеке (ИАН, 1917, с. 719); 6) Старинная крепость на устье Чороха (там же, с. 163); 7) Выделение Трапезунда из состава Византийской империи (Сборник Seminarii Kondakoviani. Прага. 1927); 8) Вазелонские акты, изд. совместно с проф. Бенешевичем. Ленинград. 1926.

ГЛАВА I. Топография Трапезунда. План города, памятники

На небольшой территории, занимаемой Трапезундской империей, столичный ее город Трапезунд имел более существенное историческое значение, чем то, которое принадлежало столицам в других средневековых государствах. В Трапезунде бил пульс окраинной эллинской империи, гордой своей культурой, прошлой историей и просвещением, сравнительно с соседними народами и входившими в ее состав инородцами. В столице сосредоточивались все богатства, почерпаемые от мировой торговли; сюда стекались для устройства своих дел и на продолжительное пребывание наиболее влиятельные и богатые провинциалы, не говоря уже о военных и гражданских чинах, искавших при дворе милостей и ожидавших повышений по службе. Массы рабочих предлагали свой труд в морской гавани, в которой стояли иностранные корабли; на площадях в нижнем городе стояли караваны, перевозившие восточные товары в Европу и нагружавшиеся европейскими товарами для Персии, Туркестана и Дальнего Востока. Провинция, в сущности, представляла мало значения для императорского правительства, за исключением тех областей, где добывались металлы и где, впрочем, главная прибыль шла в пользу местных полузависимых от короны владетелей. Политическая жизнь направляема была Трапезундом, с ним не могли состязаться небольшие города Черноморского побережья, между которыми Керасунт занимал первое в провинции место. Лишь в военном отношении выдвигалось по временам значение пограничных крепостей, из которых крепость Лимнии на восточной границе играла главную роль. Но это имело лишь временный и преходящий характер. Трапезундская империя в своем историческом происхождении и существовании более зависела от судеб стольного города, чем от постепенного сокращения своих пределов и ограничения власти императоров. Город Трапезунд служит полным выразителем империи и потому заслуживает подробного с ним знакомства.

Одной из первых задач топографии города Трапезунда должно быть выяснение местонахождения средневековых ворот, по которым обозначается и направление главных улиц, и положение зданий, и сверх того нередко к ним же приурочиваются важные события из военной и политической истории. Первый шаг по изучению городских стен и кремлевских зданий зависит от точной ориентации исследователя по отношению к городским воротам. Главным средством к отожествлению указаний писателей по этому предмету служили личные наблюдения над стенами города и тщательное рассмотрение направления улиц, а также кладки городских стен.

Прежде всего следует отметить, что город Трапезунд, как это хорошо выясняется по сохранившимся в главных частях стенам, ориентирован почти правильно с юга на север, с самым незначительным уклоном на юго-запад. Если иметь в виду ту часть города, которая окружена стенами, то две трети ее с юга на север представляют территорию, вдвое, если не более, суженную окружающим его глубоким оврагом и скалистыми обрывами, чем северная треть, направляющаяся к морю. Необходимо также принять в соображение, что окруженный каменными стенами и башнями город разделяется на три квартала: 1) южный, без сомнения самый древний, носивший имя акрополя, или кремля, также «великая крепость», где был центр правительственных учреждений, царские дворцы, казнохранилище, архивы и проч. и где по настоящее время, вследствие особенно счастливых обстоятельств, сохранилось больше остатков фундаментов стен, а иногда и некоторых частей зданий. Эта часть города, по сравнению с другими самая маленькая, занимает территорию не более 1/2 десятины, сплошь покрыта остатками старых зданий и представляет наиболее благодарный материал для раскопок и археологических исследований; 2) средний город, простирающийся немного далее церкви Богородицы Златоглавой, старой митрополии, где за мостом сохранились остатки ворот, составлявших его границу; наконец, 3) самый обширный, гораздо позже возникший, нижний город. Он простирается до морского берега и обнимал в свое время промышленное, торговое и иностранное население, разумея под последним в основном венецианцев и генуэзцев с их магазинами и торговыми конторами.