Очерки по истории русской церковной смуты

Если патриарх Тихон (по человечески мягкий и уступчивый) был склонен порой поддаваться влиянию окружающих его людей, то митрополит Петр был человеком твердой и сильной воли. («Он был упрям, как бык; прямо невозможно было к нему приступиться», — говорил о нем А.И.Введенский.)

Все попытки обновленцев заключить «соглашение» с митрополитом Петром и «зазвать» его на Собор кончались полным провалом.

Самое большее, на что согласился митрополит Петр — это принять архидиакона С.Доброва, посланного к нему Синодом с посланием. Архидиакон С.Добров был избран для столь ответственного поручения не случайно: это было самая безобидная и ничем не замечательная личность, не вызывавшая никаких неприятных ассоциаций. Архидиакон передал письмо от митрополита Вениамина — Председателя Синода.

Встреча митрополита Петра с С.Добровым состоялась 29 июля 1925 года. Прочтя письмо от митрополита Вениамина, содержащее предложение о встрече и о готовности «вести беседу в духе Христовой любви и взаимно-Го Уважения», митрополит Петр холодно ответил: «Нет — встреча состояться не может».

Руководствуясь данной ему инструкцией, архидиакон С.А.Добров сПросил, желает ли он прекращения церковного разделения и какие меры Для этого необходимы. С.А.Добров от имени Синода предложил создать Комиссию на паритетных началах для совместной полготовки к Собору.

Митрополит Петр категорически отклонил и это предложение, сославщИсь на недостаточность своих полномочий, (он не патриарх, а лишь админис тративное лицо). Далее митрополит Петр обусловил всякие переговоры возможностью консультации с заключенными и сосланными епископами (их в то время было более семидесяти). О. архидиакону осталось лщщ, ответить: «Мы к этому не имеем никакого отношения», и откланяться. (См Вестник Священного Синода, 1926, № 7, с.5)

25 июля 1925 года появилось воззвание митрополита Петра, в котором указывалось, что подготовляемый обновленцами Собор является самочинным, «лжесобором», и категорически воспрещалось принимать кому бы то ни было, из клириков или мирян, в нем какое бы то ни было участие. В воззвании отмечалось, что все, совершенное без благословления митрополита Петра, неканонично, и что обновленцы должны принести раскаяние в своих заблуждениях в виде всенародного раскаяния каждого в отдельности. При том вновь перечислялись вины обновленцев: «введенное ими самочинное учение» (в № 1–2 журнала «Живая Церковь»), отвержение власти патриарха, антиканоничные реформы — брачный епископат и второбра-чие клириков.

В это же время, когда стало ясно, что договориться с митрополитом Петром не удастся, Синодом была дана команда на места: попытаться договориться с местными церковными властями, пригласив их на Собор. Однако и эта попытка окончилась полным провалом: настроение на местах было такое, что даже наиболее примиренчески настроенные владыки не решались на сепаратные переговоры.

20 июля 1925 года епископ Ладожский Венедикт, освобожденный из заключения и вступивший в управление Ленинградской епархией, категорически отказался принять направленную к нему делегацию в составе трех человек. В течение двух часов делегация вела переговоры с секретарем, и лишь после томительного ожидания удалось уговорить владыку принять протоиерея Н.Ф.Платонова (в качестве частного лица). Аудиенция, данная Платонову, также окончилась безрезультатно: епископ лишь вновь заявил о том, что без благословления митрополита Петра он не может входить в какие бы то ни было переговоры с обновленцами.

В Нижнем Новгороде митрополит Сергий также отказался принять делегацию от обновленцев. Обновленческому архиепископу Александру было отвечено через секретаря, что митрополит может его принять лишь как желающего принести всенародное покаяние. Воззвание Синода, посланное по почте митрополиту и трем его викарным епископам, было без комментариев возвращено адресату.

Епископ Никон в Туле издал официальное предписание подведомственному духовенству, чтобы оно ни в какие отношения с обновленцами не входило, в Смоленске, в Пензе — местные преосвященные, как и в Нижнем, категорически отказались говорить с обновленцами.

Управляющий Самарской епархией, епископ Сергий (Зверев) Бугрусланский, через несколько лет трагически погибший в качестве жертвы произвола местных властей, дал на предложение местного обновленческого епархиального совета следующий ответ: «Не нахожу надобности вести пеговоры с вашим управлением и принять поэтому делегацию не нахожу нужным».

В Оренбурге и Ульяновске также отказались говорить с обновленцами Уфимский преосвященный Иоанн (Поярков) дал следующий ответ: «Мы готовы принять обновленцев в общение при «условии полного отречения от всех новшеств, вошедших в жизнь обновленческой церкви, начиная с 1922 года».

Наиболее колоритен ответ управляющего Вятской епархией Яранского епископа-фанатика Нектария. В ответ на предложение о переговорах епископ обратился к епархии со следующим воззванием:

«Богомерзкого обновленческого движения отрицаюсь и анафемствую оное. Богомерзкий разбойничий, так называемый, Собор 1923 года в Москве со всеми его постановлениями анафемствую; со\ всеми примкнувшими к сему обновленческому соблазну обещаюсь не имети церковного общения. Православные вятичи! Волк в овечьей шкуре, обновленец архиепископ Иосиф обратился к верующим… Бдите, православные, како опасно ходите. Дние лукавы суть».

Далее епископ Нектарий, выражая крайний «тихоновский» взгляд на обновленчество, экзальтированно объявил, что обновленческая церковь — еретическая, что синодальное священство — безблагодатно, что таинства, совершаемые обновленческими священниками, недействительны, молитвы не имеют силы, евхаристия — простые хлеб и вино, исповедь не разрешает грехов, и призывает не ходить в Собор, как еретический.

Аналогичное заявление сделал омский епископ Виктор, утверждавший, что «синодально-обновленческая и еретическая церковь отрицает божество Христа Спасителя и выбрасывает иконы» (?).

В Красноярске, в ответ на предложение синодального архиепископа Александра, епископы Амфилохий и Димитрий заявили: «Наше соединение с вами возможно лишь тогда только, когда вы отречетесь от своих заблуждений и принесете всенародное покаяние».

В Семипалатинске отказались от переговоров на том основании, что «противоречия между староцерковниками и обновленцами может разрешить лишь Вселенский Собор».

Ответ епископа Иркутского Кирилла гласит следующее:

«Ваша иерархия… представляется в нашем сознании самозванною, Узурпирующей и лжеправославною. Поэтому все ваши призывы нас к какому-то миру и единению с вами нами отвергаются и отвергаются даже с негодованием.

Поэтому благоволите в будущем не утруждать себя какими-то ни Ыло посланиями к нам, разве только, если пожелаете единения на началах существующего и известного вам для сего случая чина».

В Баку епископ Арсений отклонил переговоры, заявив, что без санкции Москвы он не имеет права их вести.

В Туркестане епископ Сергий (Лавров), через два года сам присоединившийся к обновленчеству, выпустил «Смиренное Послание к пастырям и чадам Православной Церкви Семиреченской и Туркестанской епархии, уклонившихся в обновленческий раскол». В послании заявлялось, что обновленческие священники и епископы лишены благодати священства и не имеют власти передавать другим благодать.

Несколько по-иному повел себя Владимирский епископ Афанасий, который самолично явился на обновленческий епархиальный съезд. Вот как описывает его появление на съезде 25 сентября 1925 года один из обновленческих руководителей Владимира в своем донесении Синоду:

«Епископ Афанасий, не помолившись во время пения молитвы и не благословив собрания, сделав только общий поклсн, заявил, что ему на этом собрании быть не следует, что он пришел на него лишь после усиленных просьб прибывших к нему мирян, что ему можно только быть на таком собрании, которое получит благословение от митрополита Петра. После усиленных просьб епископ Афанасий согласился побыть на собрании несколько времени, оговорившись, что за это свое присутствие на съезде он должен просить прощение у митрополита Петра. Затем, выслушав доклад архиепископа Герасима о предстоящем Соборе, епископ Афанасий стал говорить о том, что все обновленцы должны покаяться перед патриархом или его преемником, что Синодальное церковное управление неканонично и безблагодатно, что новорукоположенные синодальные архиереи — не архиереи. Совершаемые ими хиротонии недействительны, и посвящаемые должны быть перерукополагаемы, что он, епископ Афанасий, и делает.