Очевидный выбор

–Ну же, рассказывай давай. – она облокачивается на стол, придвигаясь ближе, и затягивается еще раз.

–В этот раз я смогла сдержаться. – сразу же обозначаю границы.

–О-о-о, это что-то новенькое.

Я выпускаю весь кислород из легких, делаю еще глоток, одновременно отламывая кусочек десерта, наслаждаясь тем, как вилка мягко разрезает белый слой.

–По-началу все было хорошо, правда, я старалась абстрагироваться, как ты меня учила. Этот мужик, один из тех, что воспринимают обслуживающий персонал, как мебель, разумеется, не сдерживался в моем присутствии и продолжал унижать девушку рядом с собой. – делаю еще глоток, вино заканчивается, и Эмма подливает из бутылки на столе.

– Я молчала. Мысленно прокручивала, это не твое дело, не твое дело.
– подруга усмехается.
– Нет, правда, так и было. И вот я несу ему еще один стакан виски, он задевает его локтем и весь алкоголь растекается по столу, его дорогущим брюкам, в общем, повсюду. И естественно, его гнев обрушивается на меня. Не помню, что я ответила…

–Разумеется, "простите" ты не додумалась сказать. – подначивает Эмма.

–Разумеется. – киваю и делаю еще глоток.
– Слово за слово, и вот уже на нас таращится весь ресторан, вылетает Жак, начинает лизать тому мудаку зад. Я молчу.

–Конечно.

–Конечно. И вот не успеваю я и слова сказать в свое оправдание, как меня вышвыривают на улицу.

–Ну, ты хотя бы не ударила никого, как в прошлый раз. – едва сдерживаясь от смеха, говорит подруга и откидывается на стул, слегка сбрасывая пепел с сигареты в пепельницу.

–Но мне хотелось.

–Я даже в этом не сомневаюсь.

–Что со мной не так? Может я вообще не создана для работы? – доедаю последний кусочек десерта и окончательно расслабляюсь.

–Ты просто не создана для работы на кого-то.

–Возможно.

Я прокручиваю в голове последние шесть месяцев и три мои попытки устроится на трех разных работах. И прихожу к выводу, что я безнадежна.

–Может, стоит прислушаться к Шону и прекратить попытки? Ну, а что, он готов полностью меня обеспечивать.

Эмма морщится и тушит сигарету.

– И что, ты готова целый день сидеть дома, готовить, убираться, ждать своего любимого с работы? Давай начистоту, ты же с ума сойдешь не пройдет и суток.

Я выдыхаю, откидывая голову назад, в надежде увидеть звезды, но нахожу только белую ткань навеса. Вот же разочарование. Возвращаю взгляд к подруге.

– Я могу взять еще один онлайн курс по акварели. Или, о, выучу какой-нибудь новый язык, китайский, например.

– И какой он уже будет по счету? Третий?

– Четвертый.

Она с улыбкой качает головой.

– Дана, ты слишком себя недооцениваешь. В тебе столько потенциала, а ты растрачиваешь его не на то.

– И на что по-твоему я должна его растрачивать?

– А мне то откуда знать? – она пожимает плечами.
– Ты сама должна найти занятие по душе. Оглянись вокруг, ты в Париже, в самом волшебном городе мира, и все, что ты можешь придумать – это курсы по акварели?

– Я думала, Париж – самый романтичный город.

Она фыркает.

– Это только замануха. Город греха, да, но никак не любви.

Мне хочется возразить, но Эмма упертая, да и к тому же не верит в любовь от слова совсем. Она – образцовый пример женщины-реалистки. Сколько её помню, она всегда говорила о том, что одна любовь на всю жизнь бывает только в книжках и мелодрамах. А в жизни одна сплошная суровая реальность – слезы, разбитые сердца и дети в придачу.

Какая-то часть меня может, и согласилась бы с ней, но вторая половинка все еще греет надежду на хэппи энд.

Она складывает салфетку в треугольник со странным выражением лица, будто хочет что-то сказать, но борется с собой.

– Эмма. – зову я, она поднимает на меня тот самый взгляд.
– Что?

– Я не хотела тебе говорить. Но знаю, через два дня ты и сама отправишься на поиски новой работы.

Мои глаза тут же загораются, а нога начинает нервно подрагивать.

– Ну же, – подталкиваю я.
– что?

– Тристан открывает свой ресторан здесь в Париже.

– Тристан? Тот с кем ты училась в Италии? Шеф-повар?

Она кивает.

– Я собиралась уехать в Италию. Ну, ты помнишь, отец хотел, чтобы я стала шефом в одном из его ресторанов.

– Да, ты была готова сброситься с Эйфелевой башни лишь бы не работать с ним вместе.

Это её желание я могу понять, как никто другой.

– Да. И вот пару дней назад Тристан предложил мне место су-шефа в своем ресторане. Сегодня я дала ему свое согласие.

Из меня вырвался совершенно непристойный визг. Да такой громкий, что люди вокруг начали оборачиваться, а Эмма снова рассмеялась.

– Это же невероятно! Поздравляю!

– Спасибо. – смущенно отвечает подруга. – Так вот, он набирает персонал. Думаю, я могу организовать тебе собеседование завтра, если хочешь. Знаю, быть снова официанткой – такая себе перспектива. Может, у меня получится уломать его изменить свое мнение по поводу администратора…

Я не даю ей договорить и буквально подлетаю, чуть ли не опрокидывая стул, на котором сидела, и стискиваю ее в объятиях.

– Ты лучше всех! – визжу я. – Спасибо! Спасибо! Ты спасла меня!

Эм обнимает меня в ответ, и я возвращаюсь обратно на свое место, делая еще один радостный глоток вина.

– А ты еще говорила о том, чтобы дома сидеть. Вот же дурында.

– Ну, видимо, ты знаешь меня намного лучше, чем я сама себя.

Она поднимает свой бокал, я делаю то же самое.

– Тогда сегодня мы празднуем! – заявляется она, и мы чокаемся.

Ей на телефон приходит сообщение, она на секунду отвлекается, читая его.

– Допиваем и выдвигаемся. – тут же говорит она.

– Куда?

– В бар, разумеется. Элиот уже заждался.

Алкоголь в моей крови разжигает кровь, разнося радость по венам. Мы выходим из такси, а я не могу сдержать своей улыбки. Как же я люблю Париж, люблю Эмму и люблю эту чертову жизнь.

Элиот уже ждет нас у входа в бар. Его черная футболка обтягивает тело, и я уже какой раз ловлю себя на мысли о том, что откровенно пялюсь на него. Нет, серьезно, он чертовски сексуален с этой своей сережкой в ухе и дьявольской улыбкой. Черные глаза сталкиваются с моими, и он ухмыляется.