Очищение тьмой (сборник)

Майору хотелось точных и правдивых ответов на некоторые вопросы.

– В котором часу вы ушли от Турчиной? – Заметив колебания, майор посоветовал: – Врать не стоит. Ведь не думаете же вы в самом деле, что вас никто не видел?

– Как знать. Вахтера на месте не было, а больше мне никто и не встретился. "Дворянское гнездо" – к шести на завод торопиться некому.

– А вы-то что же, Олег Константинович? Тоже ведь вроде не к мартену на заре.

– Почему на заре? Хотя, действительно, ушел довольно рано – в полдевятого. Света осталась досыпать. А что поделаешь – дела.

– Какие? Куда вы направлялись? Собственно, меня прежде всего интересует, кто вас видел этим утром?

Жигарев снова поскучнел.

– Ну что вам мои дела? Бизнес, крутеж. А вахтер меня действительно не видел. Я спустился – никого нет, открыл замок, вышел и захлопнул за собой дверь.

– И все-таки, кто вас видел в это время и может подтвердить? Может быть – соседи? Вы кого-нибудь встретили на лестнице в парадном?

– Нет. Я уже говорил. Да вы у Светланы спросите.

– Обязательно. Только она не годится в свидетели. Не то чтобы я не верил Турчиной, но хотелось бы иметь показания и совершенно объективные.

Лицо Жигарева отразило некоторое изумление.

– Ну, это вы напрасно. Кто-то здесь только что намекал, что я, мол, с суконным рылом да в калашный ряд намылился. А теперь выходит, что и Турчина вам не свидетель… Ладно, как ни крути, а со свидетелями – туго. Вот собака – та, что лаяла за соседской дверью почуяла меня. Может, и хозяйка глянула в глазок. Хотя… постойте, у них и дверь была чуть приоткрыта…

– Ну, что ж, Олег Константинович, нам осталось выяснить, чем вы занимались после половины девятого утра, и кто может это засвидетельствовать.

Жигарев что-то прикинул и выпалил:

– Да в банке я был с девяти, платежки оформлял. Видели меня и бухгалтер, и операционистка, да и многие клиенты знают, здороваемся.

– Это неплохо, – заметил Строкач. – Можно за вас порадоваться. Тем не менее вам придется поехать со мной, Олег Константинович. Кое-что необходимо уточнить.

– Куда?

– К нам, в горотдел.

– В семь вечера?

Строкач смиренно кивнул. Жигарев сорвался на крик:

– Я что, арестован?

– Задержаны, если вам угодно. Закон это предусматривает, и не стоит кричать – люди оборачиваются. О вашей же репутации беспокоюсь. Так что попрошу в машину.

С утра Строкач посетил ЖЭК, но беседа с начальником и дворничихой, обслуживающей привилегированный дом, не дала ничего нового. Мелкие сплетни, какие-то слухи о жильцах, словом – мусор.

Время близилось к девяти, когда майор вернулся в горотдел.

Конвойный с Жигаревым уже дожидались его у кабинета. Проведенная на нарах ночь сделала свое дело: небритый и измятый, парень потерял весь свой лоск, на лице уныние, даже нос, казалось, заострился, словно у покойника… Однако заговорил Олег энергично, с некоторым даже напором. Известное дело: после размышлений в камере многие из тех, кто не имеет тюремного опыта, спешат выплеснуть эмоции.

– Ну что, захватили опасного преступника? Блестящая операция, главное – без стрельбы. Ничего я говорить не стану без прокурора и адвоката!

– Ну, Олег Константинович, так вы весь состав суда переберете. Никто вас не арестовывал, вы просто задержаны, надеюсь, что ненадолго. Тем более, что вы все правдиво рассказали о том, как провели позавчерашнее утро.

Жигарев снова взвился, но уже не так яростно:

– Разумеется, правдиво. Почему вы мне не верите?

Строкач смотрел мимо него. Жигарев обернулся – как раз вовремя, чтобы заметить, как бесшумно вошедший в кабинет Родюков остановился и отрицательно покачал головой.

Лейтенант тремя шагами пересек кабинет и опустился на стул. В глазах у него был охотничий блеск. Жигарев недоуменно переводил глаза с майора на возбужденного Родюкова.

– Итак, Олег Константинович, в котором часу вы пришли в банк? Предупреждаю, ваши ответы будут занесены в протокол и за каждый из них придется расписаться.

– Хватит в конце концов меня пугать! Вам покойников списать не на кого? В банке я был, говорю вам – в банке!

– Не сомневаюсь. Однако не с девяти. Ваше пребывание там подтверждается, но со временем – неувязочка.

Жигарев продолжал стоять на своем.

– Не знаю, что там вам наплели. Может, документы я выписывал и позже, но только вы, видно, никогда в банке не бывали…

Родюков перебил:

– Кстати, я только что из банка. Что-то не заметил я там особых очередей.

– Еще бы, – Жигарев через силу улыбнулся, – для вас их не только в банке не существует.

Строкач млел от удовольствия. Игорь Родюков, перед которым все ворота настежь!

– Лейтенант сейчас назовет точное время, когда вы появились в банке… если вы, конечно, сами не соблаговолите вспомнить.

– В десять ноль-ноль, Павел Михайлович. Правда, охранник считает, что, возможно, минут на пять раньше. Но не больше, чем на пять. Операционистка уверяет, что очередей у них и вовсе не бывает, тем более в середине месяца.

Жигарев мялся:

– Ну, мало ли… В девять я приехал. Только вошел – знакомые, остановился поболтать…

– Здесь, пожалуйста, распишитесь. – Строкач был вежлив, но сух. Спасибо. Однако охранника вы миновали в десять. А вообще-то, Олег Константинович, у меня складывается впечатление, что вы решили погостить у нас, пока мы не проверим показания людей, с которыми вы встречались в банке. Да и задержали вас только затем, чтобы вы не успели организовать себе алиби.

– А если алиби нет, что тогда – сажать меня, что ли? Ведь не считаете ли вы в самом деле, что я убийца?

– Если алиби отсутствует – это ничего не доказывает. Но если оно есть – это позволяет однозначно исключить вас из числа подозреваемых.

– Хорошо, допустим, что я пришел в банк без четверти десять. И что из этого следует?

– Без пяти десять, Олег Константинович. Разница существенная, особенно если речь идет об убийстве.

– Да какое, к черту, убийство. Эти двое, они же сами… – Жигарев резко оборвал фразу.

Строкач оживился.

– А вы неплохо информированы.

– Почему бы и нет? Я звонил Светлане, да и слухами земля полнится. Ну что я могу поделать, если никто меня не видел в этом промежутке! В конце концов, могут же у меня быть личные дела…

– Вполне. И все-таки: ушли вы в восемь тридцать и до без пяти десять вас никто больше не видел. Может быть, случайные знакомые на улице?

– Черт, да нет же. Банк в девять открывается, поначалу там толчея, а чуть попозже – в самый раз. Я и прошелся пешочком… В общем, теперь вы меня…