Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание

Безусловно, какое-то понятие сознания возникло одновременно с именем или чуть раньше, позволив людям искать для себя имя.

Те же старые мазыки, у кого я вел этнографические сборы, говорили, что сознание – это совместное знание – со-знание. А значит, происходит от слова знание. Вряд ли у кого-то может быть мнение, что такие слова, как «знание» и «со», «совместимость», – могут быть не древними или заимствованными. Это древнейший слой языка, потому что без них невозможно развитие ни самого языка – воплощенного знания племени о мире, ни племени – сообщества говорящих на этом языке людей.

Кстати, эта этимология, то есть произведение сознания от знания, точнее, совместного знания, мне вначале показалась очень наивной. Я подумал, что сочетание со-знание, скорее, случайно, а говоривший мне об этом дед просто играет словами. Словами он, конечно, играл. Но ошибался ли он при этом?

Прежде чем заняться этим вопросом, я хочу вернуться к тому, что какова бы ни была древность появления слова сознание, в русском языке исторически оно существовало и как слово, и как называемое им понятие.

И если слово оставалось неизменным во времена своего существования, то понятие явно развивалось. Это означает, что развивалась сама способность осознавать еще какие-то грани явления. Соответственно, им давались имена, и они закрепляли способность видеть ту вещь, что скрывается за понятием, в общенародной копилке.

Этим я хочу сказать, что, будучи носителями сознания, мы все видим его, но видим как единую творожную или сметанную массу, в которой ничего не различаем. И лишь немногим удается понять, что такое сознание и как его использовать. К примеру, колдун мог владеть способами воздействия на сознание. Но для этого он должен был в этой общей и нерасторжимой массе видеть нечто, что можно назвать рычагами или веревочками, и дергать за них. И если он видел действительно, воздействие передавалось.

Такое видение могло быть очень глубоким, но оно было личным и никак не доступным другим, пока не передавалось даром, то есть по прямой передаче. И даже если у этих рычагов были имена, они были тайными. Даже не потому, что скрывались, а потому что обычный человек мог их слышать, но не мог видеть скрывающиеся за ними понятия. И даже не так. Он мог слышать звучание и мог видеть понятие. Но имя не связывалось у него с понятием. А разные колдуны, чаще всего, имели для этих понятий разные имена.

Но однажды количество тех, кто различал какую-то черту сознания и имя для нее, становилось достаточно большим, чтобы это знание вдруг разливалось по всему племени или обществу и все поняли: когда произносят вот это слово, оно означает вот то-то.

Так понятие и закрепляется языком в общем сознании. По сути, оно просто начинает узнаваться всеми людьми, говорящими на едином языке.

В отношении Сознания словари однозначно показывают, что понятие сознания развивалось. Я уже приводил определения словарей конца двадцатого века. Если бы мы нашли какой-нибудь словарь конца века девятнадцатого, то в нем не было бы тех определений, что заимствованы из психологии и философии. Во всяком случае, в середине XIX века в словаре Даля их нет. И вообще количество значений в нем меньше. Но еще еже понятие «сознание» понималось в средневековье.

И. Срезневский в «Словаре древнерусского языка» приводит лишь два упоминания сознания. Первое относится к 1396 году:

Сознавати, сознаваю – признавать. Сознаваю сим моим листом.

И второе XV века:

Сознатися – сговориться.

Но второе относится к знанию – признать, распознать своего, а не к сознанию. Впрочем, это в любом случае расширяет наше понимание сознания и говорит, что его вряд ли можно определить, не обращаясь к знанию, как к его природе. А что такое знание?

Пока оставим этот вопрос, и посмотрим, какие определения дает Даль. К его времени понятие, безусловно, развилось, и общедоступным стало большее число черт. Он четко выделяет двойственность этого понятия. Первое:

Сознаванье – состояние сознающего что-либо или действие сознающегося в чем-либо.

Второе:

Сознанье – состояние сознающего что или действие сознающегося в чем-либо. Сознанье половина исправы, раскаяние.

Сознанье, сознание себя, полная память, состоянье человека в здравом смысле своем, могущего отдать отчет в своих действиях. Больной наш уже без сознания, в беспамятстве, в бреду. Она упала без сознания, обмерла, упала в обморок.

Далее идет сознательность.

Сознательность – слово или состоянье по прилагательному сознательный. Сознательный грешник, кающийся, во всем сознающийся, сознательный поступок, вменяемый, умышленный, сделанный с полным пониманием дела; несознательный, бессознательный, которого силу и значенье виновник его и сам не постигал, или не мог обсудить и понять.

Сознательное состоянье больного, полная память, смысл и свобода отчетливой воли.

Ну и, конечно, есть понятие сознать.

Сознать, сознавать что, убедившись в истине, признать или понять ее, изменить прежнее мнение свое. Он, очевидно, сознает ошибку свою (в себе), но признаться в этом не хочет. Он и сам не сознает, что делает, не понимает.

Сознаться – признаться, не отрекаться, не отпираться, повиниться; высказать, по убежденью своему истину. Сознаюсь, что я поступил опрометчиво. Он во всем сознался. Сознав сам ошибку свою, он однако в том не сознается.

Как видите, бытовое понимание сознания очень мало изменилось за полтора века. В словарях прибавились такие грани, как научное понимание сознания и понятие политического сознания. Это очень важное наблюдение. Оно говорит, во-первых, что в языке отражается то, чем живет народ. Я хочу сказать, что имена появляются в языке только для тех частей понятия «сознание», которые стали доступны общему видению всего народа. А что становится доступно общему видению многомиллионного народа? Только то, что захватило его целиком и заставило собой жить и переживать себя. Например, коммунизм, точнее, политика. Или Наука. О чем это говорит?

О довольно пугающем явлении – чем больше народ, тем труднее развиваться языку в сторону углубления понятий. Заимствовать чужое слово просто – оно же всего лишь ложится на уже существующее понятие. К тому же оно несется изо всех вещателей, то есть окружает тебя, точно среда. Но вот принять углубление понятия можно лишь тогда, когда надо не слушать, а думать и искать. Как заставить такого великана сделать это? Какие силы надо вложить?

Как видите, у нас даже появилась возможность говорить о мере силы, необходимой для углубления языкового сознания. И это второе важное наблюдение, вытекающее из сравнения Даля с современными словарями. Для того, чтобы привились два дополнительных значения понятия «сознание», потребовалось чуть не полтора века намеренных усилий огромных сообществ людей. Неужели все так страшно с нашим языком?