Очищение. Том.2. Душа

«Итак, раньше психология главным образом заботилась о том, чтобы защищать одно из вышеуказанных учений против других. И тогда ее предмет и задачи соответствовали ее названию.

Во второй же половине XIXвека представители психологии стали все чаще и чаще отказываться от решения вопроса о душе, так что хотя и сохранилось по привычке название психология, но предметом ее исследования стали только душевные явления, причем объясняются они ею не тем или другим предположением о том, есть ли душа или нет и, если есть, то существует ли рядом с ней материя, но одними лишь законами природы, которым подчинены душевные явления.

Чтобы отметить эту особенность современной психологии, некоторые из ее представителей называют ее психологией без души, желая этим сказать вовсе не то, чтобы она отрицала существование души, но только то, что она не рассматривает вопроса о душе, а предоставляет его решение другим философским наукам» (Там же, с. 3).

Как ловко! А если все-таки решения не найдете, то я не отрицал существование души! Кстати, почему-то никто никогда не оспорил и даже не задался вопросом о праве «естественников» говорить от лица Природы. Каким-то образом они оказались монополистами знаний о ее законах. Каким? Я выскажу предположение. Они первыми начали писать словосочетания «законы природы» на обложках своих книг. А ведь в книгах врать не будут, правда?

Ну, а если основной закон природы таков, что материя и дух едины, а человек — это живая душа, помещенная в тело? Как быть тогда с тем, что нам выдали вместо действительных законов?..

А вот этого не надо, вы делаете нам неприятно!

Что же касается Введенского, то дальше он говорит умные слова о том, что выбор умненьких и тихеньких вполне может быть оправдан с точки зрения достижения объективности научных исследований. Наверное, ни вашим, ни нашим — кратчайший путь к научной истине.

В жизни же это был кратчайший путь к школе Выготского.

Глава 7. Рефлекс рефлексов вместо души. Выготский

Как вы помните, профессор Шабельников сетовал, что только давление со стороны захвативших в России власть коммунистов не позволяло Выготскому говорить о душе. Ну, а сам он, надо думать, будь у него руки развязаны…

Другой исследователь творчества Льва Семеновича Выготского (1896–1934), и гораздо более знающий, на мой взгляд, исследователь, Михаил Ярошевский, ничего подобного за Выготским не заметил. Совсем наоборот, прослеживая развитие такой ветви психологии, как наука о поведении, он утверждает, что как раз Выготский-то принял учение Сеченова лучше даже рефлексологов вроде Бехтерева, Павлова и Корнилова. Вот как он рассказывает о поисках Выготского.

«1. "Надо изучать не рефлексы, а поведение— его механизм, состав, структуру", ибо "сознание есть проблемы структуры поведения" <… >

2. Вслед за И. М. Сеченовым Л. С. Выготский особое значение придает рефлексам, оборванным на их двигательном завершении. Игнорировать их — "значит отказаться от изучения (именно объективного, а не однобокого, субъективного наизнанку) человеческого поведения. В опыте над разумным человеком нет такого случая, чтобы фактор заторможенных рефлексов, психики не определял так или иначе поведение испытуемого"» (Ярошевский. Наука о поведении, с. 352).

Что такое «оборванные или заторможенные рефлексы»? У Сеченова — это те движения, которые человек успел перехватить и не вывел наружу, оставив в себе в виде мыслей. В сущности, большая часть «Рефлексов головного мозга» и посвящена тому, чтобы доказать, что все, что происходит в нашем сознании, — это все те же движения, которые мы сдержали или выпустили наружу. Что речь идет о сознании, подтверждает и Ярошевский:

«3. Тем самым проводилась демаркационная линия между трактовкой поведения И. П. Павловым, В. М. Бехтеревым и другими рефлексологами, с одной стороны, и попыткой Л. С. Выготского найти для сознания достойную роль во внутренней организации поведения— с другой» (Там же).

Ярошевский не указывает точно, где Выготский высказал эти мысли, но это и не так важно, потому что творчество Выготского было довольно цельным. И если понять первый пункт программы Выготского как неприятие рефлексов, то это глубокая ошибка. Выготский всегда громко и однозначно заявлял, что вся современная советская психология вырастает из учения Павлова об условных рефлексах, а в обзоре, написанном в 1928 году к десятилетию Октябрьской революции, он говорит слова, которые неоднозначно понять невозможно:

«Основным и определяющим фактором для развития психологии в нашей стране надо считать учение об условных рефлексах, созданное академиком Павловым» (Цит. по: Ярошевский. Наука, с. 349).

Для нас это означает, что когда Выготский говорит, что надо изучать не рефлексы, а поведение, он всего лишь пытается разграничить предметы психологии и физиологии, выделив в особый разряд те рефлексы, которые составляют поведение, а не мышечное движение человека. Отсюда рождается понятие о социальной среде, творящей наше сознание, как набор чисто поведенческих рефлексов:

«Решающим фактором в деле установления и образования условных рефлексов оказывается среда как система воздействующих на организм раздражителей. <…>

Среда играет в отношении каждого из нас роль лаборатории, в которой у собак воспитываются условные рефлексы» (Там же, с. 350).

Все это однозначно увязывается с сознанием, как его понимал Выготский:

«4. В общей структуре поведения человека выделяются движения особого рода и вида. Это речевые рефлексы. Они образуют особую систему рефлексов среди других их систем и являются эквивалентом сознания. "Сознание есть… взаимовозбуждение различных систем рефлексов"» (Там же, с. 353).

Что можно было бы вполне естественно завершить определением сознания из работы еще 1925 года «Сознание как проблема психологии поведения»:

«Сознание есть только рефлекс рефлексов» (Выготский. Сознание, с. 47).

Но я завершу цитатой все из той же работы, которую пересказывает Ярошевский:

«Придя в психологию, Л. С. Выготский представлял ее реформу как развитие науки о поведении, фундамент которой был заложен И. М. Сеченовым и И. П. Павловым. Вот его собственное определение: "Предметом научной психологии обычно принято называть поведение человека и животных, причем под поведением подразумевать все те движения, которые производятся только живыми существами и отличают их от неживой природы". Более того, "психика и поведение — это одно и то же. Только та научная система, которая раскроет биологическое значение психики в поведении человека, укажет точно, что она вносит нового в реакцию организма, и объяснит ее как факт поведения, только она сможет претендовать на имя научной психологии"» (Ярошевский. Наука, с. 351).

Можно ли усомниться, что психика для Выготского не душа, а рефлекс рефлексов?!

Но, быть может, Выготский просто вынужденно поддерживал правящий подход, а сам скрыто сохранял для души возможность выжить? Ха! Как раз наоборот. В этом смысле он был инквизитором и никому даже из числа душегубов не позволял подобных заигрываний. Вот прочитайте, как он помахивает пальчиком перед носом у убеленного сединами академика Бехтерева.

«Самое главное — исключение сознания из сферы научной психологии сохраняет в значительной мере весь дуализм и спиритуализм прежней субъективной психологии.