Очкарик 3
Шрифт:
— Ты умный, — вперёд вышел самый старший кочевник. — И ты прав. Да, в нашей Книге есть точно такие же слова. Только там не Аллах, а Всевышний. Я её читал, очень хорошо помню и подтверждаю твою правоту. Что дальше? И кто такой Аллах в вашей Книге?
— Это ты мне теперь скажи, что дальше? Ответ на последний вопрос: можно сказать, одно из имён Бога. — Пятнистый снял с пояса странную флягу в матерчатом чехле, отвинтил крышку и прополоскал горло. — Меня учили, что в гостях нужно говорить на языке хозяев. По каким правилам я могу строить с вами отношения, если вы не соблюдаете даже заветы
— Ты всё сказал сейчас? — угрюмо поинтересовался Даулет.
Между номадов пронесся тихий ропот.
— Нет. Есть ещё один вопрос: с вами вообще можно договариваться?
Седоватый орк кивнул:
— Я понимаю, к чему ты ведёшь. Здесь, — он повёл ладонью вокруг, — действительно нарушаются кое-какие старые правила. Ещё долго будут нарушаться, давай честно… Но ты сейчас не вопросы задаёшь.
— Да? А что же я тогда делаю?
— Ты сейчас под видом вопроса нас обвиняешь.
— Какой сообразительный, — проворчал Вадим. — Наверно, ты можешь что-то ответить? Ты ж здесь самый старший, самый седой. Небось, и авторитетом пользуешься.
— Я тоже задам тебе вопрос. Чего ты хочешь?
— Хороший вопрос, — хуман с грустной улыбкой посмотрел по сторонам. — Когда шёл сюда — были одни желания. А сейчас… Асем?
Пятнистый с дочерью хана снова впились взглядами друг в друга.
— Даулет, ты можешь мне отдать эту ушастую в обмен на твоего коня? — Асем перевела взгляд на орка.
— Конечно, — искренне удивился тот. — Забирайте. Такого товара у нас в ближайшее время будет ещё… Не то что коней. Таких. Много, одним словом.
— Вадим, ты куда уходишь? — наплевав на слова, взгляды и просьбы соплеменников, Асем всё-таки вскочила в седло и догнала за пять минут хумана, полукровку и светлую.
Те, отказавшись от её коней, лишь набрали с собой воды из ручья в дорогу и пошли пешком под предводительством хумана. Перед этим пятнистый поделился с бывшей рабыней какой-то своей одеждой из новых запасов, купленных в городе.
Брать из вещей что-либо у орков человек категорически отказался (как и от еды), а светлая эльфийка не стала спорить со своим новым хозяином.
Хе так и вовсе игнорировала орков до единого.
— Не куда, а от кого и откуда. Ты сама видишь мои ответы. Пожалуйста, оставь меня и вернись к своим, — бесстрастно бросил товарищ, не глядя на неё и продолжая шагать вперёд. — На этом всё. Твои планы изменились, наши договорённости больше не действуют. Я тебе больше не нужен, а наш договор выполнен: я довёл тебя и до города, и до твоих. Согласна?
— Да. Но это неправильно.
— Что неправильно?
— Всё неправильно… Зачем ты так?
— Акмарал передай, чтоб не нервничала: камни мне достались случайно и за свою свободу она мне тоже ничего не должна.
Асем закусила губу, развернула коня в обратную сторону и ударила его пятками.
Если честно, она до последнего ожидала, что старшая из сестёр присоединится к своему мужчине и будет с ним вместе.
Этого не произошло.
Когда Асем вернулась в лагерь, свои, как ни в чём ни бывало, угощались из двух
казанов. Праздник словно и не был ничем омрачён.— На меня хоть не дуешься? — Акмарал решительно подсела к дочери хана на краю кошмы.
— Нет. Спросить хотела.
— Да?
— А ты его любишь? — Асем тягуче посмотрела на подругу.
— Он мне нравится, но ответ на твой вопрос — скорее нет. — Решительно сказала бывшая рабыня. — Любовь — это когда вся дальнейшая жизнь без него для меня не имела бы смысла. О таком и речи нет. Было здорово, но это не любовь. Слушай я тебя тоже хотела спросить… — старшая из сестёр воровато оглянулась по сторонам.
— Спрашивай. Нас никто не слушает, — как сомнамбула произнесла дочь хана.
— А чего Вадим за эту ушастую так горою встал? Кто она ему? Они были знакомы раньше, что ли?!
— Нет, не были. Он её тут впервые в жизни увидел.
— А смысл тогда какой был? — Акмарал обняла подругу и не на шутку озадачилась. — Объясни? Его лучше тебя никто не понимает. Не понимал, то есть.
— Он говорил раньше, ещё до вас: там, откуда он родом, все разумные равны. Думаю, поэтому.
— В смысле? Как это?!
— Вот так. Он объяснял своими словами, но если на нашем языке… Права разумного не зависят от расы, разреза глаз, длины пальцев и цвета кожи. Для него и тех, с кем он жил, все всегда были одинаковыми.
Глава 20
— Интересно, что теперь дальше будет, — вздохнула Акмарал, продолжая обнимать дочь хана за плечо.
— Ты о чём сейчас?
— Во-первых, ты его любишь, — более старшая орчанка испытывающе посмотрела на младшую.
— Я и свой народ люблю, — глядя в землю, ответила та. — И Степь тоже люблю. Пока с ним по городам шатались, да по прочим поселениям, только тогда и поняла, что такое родина. И свой народ… Совсем по-новому, не так, как раньше.
— Эх-х-х, — старшая из сестёр плюнула в сторону, далеко-далеко, нарушая сразу несколько правил.
Мужчины на мгновение повернулись в её сторону, но ничего не сказали.
— Во-вторых, он стоил если и не сотни наших воинов, то уж этого десятка — точно. — Акмарал повела рукой вокруг себя, игнорируя противоположный пол и ничуть не рефлексируя. — Я не знаю и не хочу знать твоих замыслов, но понимаю, что ты на него наверняка рассчитывала. Сейчас же твои планы наверняка нарушены.
— И? — на лице Асем мелькнуло что-то отдалённо похожее на интерес. — Кстати, ты умная.
— Просто никогда не говорю вслух всего, что вижу, — пожала плечами Акмарал. — Когда большую часть времени держишь язык за зубами и говоришь только по делу, впечатление о твоих мозгах резко возрастает. Насчет твоего «и»: я понимаю, что это решение было для тебя непростым. Молюсь всем богам, чтобы оно оказалось правильным, только и всего.
— Ты умная, — повторила Асем, серьёзно взглянув на подругу и словно читая её мысли. — Да. Ты очень хорошо меня понимаешь.
— А ещё ты говоришь очень острые вещи, женщина, — седой орк поднял руку, останавливая разговоры за столом и требуя тишины.