Ода на смерть оборотня

– Говоришь, из ледяной бури спас? Волков прогнал? Добычу в силки загоняет?

На все вопросы киваю.

– Сколько людей из селения пропало? Отрубленные головы на ветках встречал?

Ох, страсти, какие, сохрани, Лада-Матерь. Жители поселения живы и здоровы. Забава на сносях. Новомир захворал, но то пустое. Горячими травами кашель прогоним. А насчёт обгрызенных в щепки деревьев – это сколько угодно; и новая просека в вековом буреломе, будто кто-то большой в горячке бился.

Дядя молчал. Мне вздыхалось: не осталось ли в глиняном мешке ещё мясца?

– Вот что, охотник Слав, нельзя вам здесь. Уходите и быстро.

– Кому это нам? – И когда я успел своё имя назвать?

– Вам, людям. Забирай, кто согласен и уводи. Здесь худо будет. Кощей свататься собрался – нешуточная битва намечается.

– Пошто же битва, если свадьба дело радостное?

– Цыц, сверчок. – Размеренная неторопливость разом пропала, – Радость, когда невеста согласна. А если к самой Маре Моревне женихаешься, полмира шутя сгореть может.

Наверно, рот мой открылся, что полынья. Кость заячья выпала из-за щеки на губу. Дядя не удержался, хмыкнул:

– Я уж говорил: смешные вы существа, люди. Забавные, но слабые. Вас, людишек, что букашек, сомнут, не оглянутся. Уходите.

– Куда ж пойдём? Некуда нам. Тут дом, огород…

– Идите вверх по реке. Через седмицу или боле выйдете к деревне. Перво-наперво поклонишься старосте печатью.

И ладонь протягивает. Отчаянно трясу головой.

– Бери, – рявкнул. Вороны, что клевали заячью голову, резко снялись с места. – Бери. Недолго добрым буду.

Печать сама оказалась в моих руках. Тёплая.

– Старосте скажешь: мол, приказал господин Тень в его дом заселиться, хозяйство править. Ремеслом овладей, девок замуж определи, скотину заведи. Ну да сам разберёшься.

Он легко поднялся, поразительной силы и мощи человек. Носом только до плеча достану.

– Лузезару хвалу вознеси, спас людей. Я ведь собирался… Ну да ладно. Не всякий молодой оборотень силу звериную способен в себе укротить. Любовь братская чудеса творит.

Поправил на плечах волчью шкуру, поправил вышитый блестящими камнями пояс:

– Я уж пожил среди людей, насмотрелся на вашего брата. Хватит. Возвращаюсь.

Развернулся и твёрдым шагом направился прочь. Вроде бы рядом стоял, а вот уже у кромки леса. Обернулся:

– Уходи. Ещё раз встречу, гляди, не зайцем пообедаю. А так, может, и сгодишься.

И пропал из виду. Огонь сам собой погас, песком засыпался. Снег у бывшего костра подтаял, ни следов, ни костей не осталось. Весеннее солнце прыгнуло по кругляшке в ладонях. Любуюсь на странный оберег из серой незнакомой бронзы – то ли медвежья, то ли волчья лапа.

Я определил оберег на дно поясного мешочка, затянул покрепче льняную завязку. В сторону дома повернул. Прикажу скоро нехитрый скарб собрать, или не нужно – старьё оставим.

Девки в отказ пойдут. Ну да, ничего. Журава права: уже весна, значит, новая жизнь просыпается.

История третья. О битве великой, о замысле хитром и что за сим последовало

В полночь бой.

А пока солнце жарит даже сквозь частые ветви. На полянах горят костры. Волхвы и те, кто в зельях силен, варят в котлах ядовитые смеси – запах жгучей волшбы щекочет ноздри, поднимает дыбом шерсть даже на расстоянии. Слышится бряцание оружия, хохот, выкрики. Оборотни, упыри, мелкие шишиги – заняты по разным поручениям, чтоб не загрызли друг друга. Собери в одном лесу духов и нежитей – получишь через пару дней поле с ямами и корягами.

Повезло же мне получить дежурство у землянки демона Филотануса! Зачем охранять, от кого сторожить? Демона даже безмозглые упыри сторонятся: всем своя шкура дорога, хоть и сгнившая да облезлая.

Про демона столько невероятных слухов и поговорок – не одну ночь рассказывать и на утро останется.

Говорят, ему подвластен огонь: однажды осерчал – одним взглядом спалил человеческую деревню. А в его подземной избе есть тайная горница с сундуками. В них колдовские вещицы: с таинствами береста, самострельное оружие, наряды, в которых даже иноземные боги не стесняются щеголять.

Демон – первый соратник Кощея. Мало того, что колдун высшего порядка, да ещё посол далёких земель. Призван в наши леса укрепить власть тёмных сил.

Эх, перекусить бы не мешало – в животе кишки другу друга грызть начали – но лесная живность попряталась, даже запаха не чую.

В солнечном мареве у входа зашевелились тени. Пять чёрных теней тащат тяжёлый свёрток. Да это же коргоруши – простые духи. Внешне похожи на крупных котов, только ходят на задних лапах и речи обучены. Издревле они служат помощниками домовых,

Время проявить служебное рвение:

– А ну, стоять! Показывай, что в свёртке. Если баранья нога или пирог, то вы уже пришли. – Пять пар больших круглых глаз уставились, не мигая. Ничего, сейчас их потороплю. – Не желаете делиться? Я – страж, Кощеем поставлен не для забавы.

Остановились. Странный такой свёрток: длинный, с одного конца торчат крошечные лапти. Откидываю льняную салфетку: мёртвый коргоруши. Голова на манер яичной скорлупы расколота: из трещины сгусток торчит. Шерсть сожжённая – на голове клок остался. На холке и спине волдыри до мяса и кости. Страшная смерть. Мучительная.

Кто посмел? Не советую против коргоруши в драку лезть. Магия них древняя, напрямую с Ядром Земли связана.

Прикрываю тело салфеткой. Молча поднимают тело с земли. Старший прижал к груди голову соплеменника. Смотрю вопросительно на старшего коргоруши:

– Что же не вступились за своего?

Не отвечают. Попеременно глазами поморгали и растворились, будто и не было.

За деревом мерзко захихикали. Узнаю смех: жернова сухой горох перетирают. Оборотень Иней прислонился небрежно к стволу ели. Серая шкура будто мукой присыпана, отсюда и кличка. Подхалим Полночи, её верный хвост, не появляется без стаи. Принюхиваюсь: другими оборотнями не пахнет. Вернее, пахнет, но поблизости нет. С чего это он пришёл один?

– Иней, заблудился? Отстал от мамочки?

Жернова остановились. Иней сыто потянулся, сплюнул сквозь губу:

– Хочешь знать о куске мяса? Это его хозяин поджарил…

– Брешешь! – По Инею не поймёшь, когда врёт, а когда врёт наполовину: блестящие разномастные глазки бегают, не уследишь. – Не бывало такого, чтоб Кощей слуг обижал. В крайнем случае, прикажет высечь у позорного столба.

– То не Кощей, а Владыка. Демон Филотану-у-ус – от где голова сметливая. Он штуку-у-у придумал: орудия для боли и пыток. Казалось бы еру-у-унда: пара палок, винт, острые колья, а какие чудеса. – Иней разговорчивый, смело без Полночи пасть разинул. – Развлечение, и в хозяйстве пригодится.