Ода на смерть оборотня

– Пошто в хозяйстве головодробительные орудия? Вот понимаю, мельницу улучшить или там плуг.

– Тень, Тень, Тень… – кривится Иней. – Мелко плаваешь: грудь широка, мысль узка. Хвост длинный, ум короткий…

Он не договорил, взвизгнул позорно, так что шишки с ели на макушку посыпались. А кто не взвизгнет, если костяной нож длинное ухо к стволу пришиб.

– У-у-у-убери! Пошутил я, пошутил.

– И я шуткую.

Спокойно нож выдрал из ствола, вытер неспешно о серую грязную шерсть. Надо бы нож непременно промыть, чтоб не портился: кровь мелкого оборотня едучая, как его язык. Известный пустобрёх, даже блохи на нём брехливые. Всякому известно: домовые друг друга в обиду не дадут! Не оборотни, чай. Хотя сам видел труп коргоруши в ожогах. Бр-р-р…

Иней тем временем косится разномастными глазами на нож. Потирает окровавленное ухо:

–У-у-у, собака… Коргоруши тот при демоне рабом числился. Подписал кабальный свиток.

Какой такой свиток? Рабы в наших краях отродясь только среди пленных встречались, да и то, ежели человек веры правильной, честь соблюдал, относились со снисхождением – иные рабы наравне со слугами числились.

– Магия свитка чу-у-ужая, с ней сладу нету-у-у. Котяра сдох, Владыке нужна новая кровь.

– Тебе что за печаль, Иней?

– Затем, что хозяин… в смысле, демон допытывался о тебе.

– Ага, ему только и дело до простого оборотня.

– Каждый день ты на поляне возился со свежим волчишкой и деревяшкой, Барабашкой…

– Шарашкой, – поправил машинально. Да, было дело: последнюю неделю леший Шарашка молодого оборотня Лучика тренирует. Ложными сучьями швыряется, учит отбиваться. Лучик неловок, мешает ущербная передняя лапа. Я же рядышком мышцы разминаю; втроем шуточные побоища устраиваем.

– Неважно: Шарашка, Болвашка. Хозяин… владыка Филотану-у-у-с, – Иней шустро облизал языком острые зубки, – спросил «Кто это?» и на тебя ткнул кнутом. Я всё по правде рассказал. Демон выслушал, и даже оглянулся два раза.

Я вспомнил: дней пять назад проезжала кавалькада. Впереди – демон, франкский посол. От его доспехов солнце так резануло глаза, так что я пропустил удар в лоб.

Потираю зажившую шишку: как бой закончится – сбегу подальше от свадебных церемоний, и тени моего хвоста не увидят.

– Чихал я на демона. И он сам и его орудия пыток дурно пахнут.

– Смотри, Тень, сам знаешь: в битве, хоть и праздничной, завсегда десятка три-четыре находят убитыми. Ещё больше покалеченными. Нам в том у-у-услада.

– Подобных себе не ем. – Куда клонит, этот любитель падали? —

Иней захихикал – снова жернова замололи сухой горох. Но резко оборвал:

– А ты запомни, кто первый о тебе хозя… демону-у сообщил. Когда взлетишь высоко, не забу-у-удь, кто помог.

– Не забуду, Иней, не забуду-у-у. – Как бы от поганца избавиться? – Скажу демону – из твоего хвоста знатная выйдет для бани мочалка.

С удовольствием наблюдаю, как серая шерсть на затылке дыбом встаёт:

– Вроде Полночь твоё имя кличет. – Делаю вид, что прислушиваюсь. Издалека доносится утробный рёв Боли-бошки – проказливого лесного духа. – Сердится: где прохвост?!

Иней уши приподнял, принюхался. Раненое ухо задёргалось. Боли-бошка заревел громче, вою вторил разномастный гогот. Закачались верхушки елей. У кого запасная жизнь шутковать с лесным духом?

– Неприятно было свидеться, – оборачиваюсь к пустому месту, но вижу только клочок шерсти на ветке.

Ну и ладно. Сел под ёлкой, задумался: битва шуточная намечается, скорее дань свадебной традиции – вроде как невесту завоевать надо. Так ведь в бою каждый сам за себя. Немало грязных дел в потасовке проворачивается. Прав Иней: трупы нередки, особенно среди молодой необстрелянной нечисти. Надо бы засветло отправить Луча с поручением подальше отсюда.

Но я-то здесь зачем? Что за чувство грызёт меня с того дня, как Кощей женихаться собрался? Звериный нюх подсказывает: не всё ладно с Грёзой. Полудница там, во враждебном лагере. Третьего дня виделись лишь мельком: у русалочьей запруды. Шепнула, что наблюдает за ней кто-то. Как мог, успокоил: свою колдунью в обиду не дам.

А у самого на душе шишиги скребут: тоже временами чую взгляд. Вчера даже в кусты ринулся, показалось – там незримый надзиратель. Принюхался, пригляделся – никого. Ух, попадётся мне шутник – выдранным хвостом не отделается!

Конец ознакомительного фрагмента.