Ода политической глупости. От Трои до Вьетнама

После того как был нанесен удар по коммунизму на Кубе и тем самым повышен престиж Америки, настал момент, когда у США появились все шансы уйти из Вьетнама, не принимая во внимание шумные протесты консерваторов. Но в этот период в официальных кругах царил оптимизм, а потому и речи не могло быть об уходе. Однако приблизительно в это же время Кеннеди все-таки дал указание Майклу Форрестолу подумать о подготовке плана по выводу войск после перевыборов, заметив, что потребуется около года на то, чтобы получить одобрение Конгресса и союзников в Азии и Европе. Из этого ничего не получилось, но когда в частной беседе президента спросили, как можно уйти, не нанеся ущерб престижу Америки, он ответил следующим образом: «Легко. Поставить правительство, которое попросит нас уйти». Публично он заявлял о том, что уход Соединенных Штатов «стал бы катастрофой не только для Южного Вьетнама, но и для Юго-Восточной Азии. Поэтому мы собираемся остаться». Он мыслил в обоих направлениях, но так и не сумел разрешить эту дилемму.

Постоянным фактором процесса принятия политических решений были опасения по поводу того, что в том или ином случае может предпринять Китай. К тому времени китайско-советский раскол сделался уже очевидным, и если в период разрядки казалось, что русская угроза снижается, то китайцы, отношения с которыми были разорваны, производили зловещее впечатление. Еще были свежи воспоминания о Корейской войне. Агрессивное поведение китайцев во время двух кризисов в Тайваньском проливе, аннексия Тибета и пограничная война с Индией — все создавало впечатление, что Китай является непременным источником неприятностей. Когда во время одного телевизионного интервью Кеннеди спросили, есть ли у него основания сомневаться в достоверности теории домино, он ответил: «Нет, я верю в нее, я верю… Китай принимает настолько угрожающие размеры, зловеще нависая над своими границами, что если Южный Вьетнам падет, это не только улучшит условия для нанесения партизанского удара по Малайзии, но и создаст впечатление, что будущее Юго-Восточной Азии связано с Китаем и коммунистами».

На самом деле, если бы американцы сумели понять, насколько для них полезно признать националистический Северный Вьетнам (независимо от того, коммунистический он или нет), эта всегда стремившаяся к независимости и всегда настроенная против китайцев страна стала бы намного более серьезным препятствием для вызывавшей опасения китайской экспансии, чем разделенное, воюющее государство, которое постоянно давало поводы для вмешательства из-за рубежа. Увы, этого не случилось. Так или иначе, Китай в то время отчаянно пытался выбраться из той экономической ямы, в которой он оказался благодаря политике «Большого скачка», и находился не в том состоянии, чтобы отважиться на авантюру за рубежом. «Знай своего врага», — вот важнейшее правило взаимоотношений любых соперников, но именно американцам, когда они имеют дело с красной угрозой, свойственно разрывать дипотношения и вести дела, пребывая в полном неведении.

Военное руководство, выполняя приказ Макнамары, отданный во время пребывания министра в Гонолулу, было занято составлением всеобъемлющего плана, в основе которого лежало бесчисленное множество служебных записок и месяцы бумажной работы. И все делалось ради достижения не слишком впечатляющей цели: вывода к концу 1963 года одной (!) тысячи американских военнослужащих, а также наращивания численности и увеличения финансирования южновьетнамской армии до того момента, когда уровень ее подготовки и численность личного состава позволят переложить на нее ведение войны. Пока Командование по оказанию военной помощи Вьетнаму, Командование вооруженными силами в зоне Тихого океана и министерство обороны барахтались в потоке цифр, аббревиатур, входящей и исходящей документации, ситуация в Южном Вьетнаме ухудшалась и переросла в кризис, который закончился падением и гибелью Дьема, — а моральная ответственность за это была позднее возложена на Соединенные Штаты.

Дьем, права которого на власть никогда полностью не признавались многочисленными общественными течениями, религиозными конфессиями и классами, в конечном счете лишился их в результате вспыхнувшего летом 1963 года мятежа буддистов. Долгое негодование, вызванное привилегированным положением католиков, которое бытовало при французах и осталось без изменений при Дьеме, послужило причиной выступлений буддистов, получивших поддержку местного населения. В мае, когда Сайгон запретил торжества по случаю дня рождения Будды, начались протесты, и правительственные войска, открыв огонь, убили нескольких демонстрантов. Возобновившиеся демонстрации и введение военного положения получили печальную известность благодаря акту самосожжения, предпринятому буддистским монахом, который поджег себя на одной из оживленных площадей Сайгона. Протестное движение ширилось, вбирая в себя всех противников режима — противников католиков, недовольных развитием страны по западному образцу, инакомыслящих представителей среднего класса и бедноты. Усилились репрессии и жестокости, за которыми, как было известно, стоял брат Дьема, Нго. Кульминацией этих действий стали полицейский налет на главный буддийский храм и арест сотен монахов. В знак протеста в отставку ушли министр иностранных дел и посол в Соединенных Штатах. Правительство Дьема затрещало по швам.

Американская разведка, которая, похоже, не придавала значения настроениям широких масс, не смогла предсказать этот мятеж. За две недели до восстания госсекретарь Раск, обманутый оптимистическими заявлениями представителей Командования по оказанию военной помощи Вьетнаму, заявил о «поступательном движении» Южного Вьетнама «в направлении создания конституционной системы, опирающейся на народное согласие», и о свидетельствах подъема морального духа, указывающих на то, что этот народ уже «на пути к успеху».

В армии у Дьема тоже были враги. Назревал государственный переворот, который готовили генералы. Пока правительство боролось с заговорщиками, активность военных действий уменьшалась. Нго и зловещая мадам Нго стали фигурировать в отчетах разведки как «лица, вступившие в связь с врагом»; заподозрили, что их целью является достижение урегулирования на основе «нейтралитета» через французских посредников ради приумножения собственных состояний. Все американские вложения оказались под угрозой. И это тот протеже, которому отдали предпочтение как надежной кандидатуре, способной укрепить государство и преградить путь исполненному безжалостной целеустремленности Северу?

В Вашингтоне шли горячие дискуссии о том, что же делать, поскольку правительство фактически не знало, какой политический курс выбрать. Есть ли альтернатива Дьему? Если он останется у власти, возможно ли когда-нибудь одержать победу над повстанцами? В центре дискуссии были доводы за и против Дьема и проблема, как избавиться от четы Нго, но никак не рассмотрение вопроса, что же общего у Америки с этой группировкой высокопоставленных лиц. Нго требовалось каким-то образом отстранить от власти, и не столько по причине того, что они стояли за притеснениями буддистов, сколько из-за их попыток вступить в переговоры об урегулировании на основе нейтралитета. Была надежда заставить Дьема это сделать, сократив в разумных пределах американскую помощь, но на Дьема, уверенного в стремлении американцев бороться с коммунизмом, угрозы не подействовали. Эти угрозы представляли собой довольно нервозную реакцию Госдепартамента, обеспокоенного тем, что Дьем мог увидеть в них признак неотвратимости репрессий лично против него и против четы Нго и что он способен «пойти на совершенно немыслимые действия, такие как, например, обращение к Северному Вьетнаму за помощью, с целью вытеснения американцев». Этот интересный взгляд говорит о наличии определенных колебаний в оценке Вашингтоном своей роли во Вьетнаме.

Постепенно политики пришли к заключению, что намерение сделать Южный Вьетнам преградой на пути коммунизма является верным, но оно невыполнимо при Дьеме, который при содействии Соединенных Штатов должен уйти. Короче говоря, Вашингтону следовало оказать поддержку военным, которые планировали переворот. Такой была точка зрения правых. Но в этом заключалась и практическая целесообразность: защита вложений в зависимую компанию, руководство которой не справляется со своими обязанностями.

Самый настоящий тайный агент ЦРУ, полковник Лу Конейн, вступил в посреднические переговоры с готовившими переворот генералами, а новый посол Генри Кэбот Лодж с энтузиазмом взял на себя ответственность за их проведение, поскольку был абсолютно убежден в необходимости положить конец сотрудничеству Америки с «этим репрессивным режимом, который держится только на штыках». В ответ на его запросы Вашингтон дал указание, что если Дьем не избавится от Нго, «мы готовы признать очевидные последствия, которые состоят в том, что мы больше не можем поддерживать Дьема»; также послу дали полномочия обещать «соответствующим военачальникам, что мы окажем им непосредственную поддержку в переходный период распада центральной государственной власти». В лаконичном стиле правительственных инструкций Белый дом сообщил Лоджу, что ему не следует предпринимать «никаких инициатив», направленных на «активную тайную поддержку переворота», но, с другой стороны, следовало «тайно предпринять срочные попытки наладить контакты с возможным альтернативным руководством». Эти контакты, разумеется, должны быть «абсолютно надежными, а их наличие следует полностью отрицать».

Недавний кандидат республиканцев на пост вице-президента, Лодж был назначен послом не только потому, что он был способным политиком, владеющим французским языком. Он должен был стать инструментом вовлечения его партии во вьетнамскую неразбериху. Немаловажно и то, что он постарался сделать намерения правительства Кеннеди открытыми для печати, чтобы впоследствии его не могли снять с занимаемой должности. «Нам пришлось выбрать такой курс, — телеграфировал он, — с которого уже невозможно свернуть, курс на свержение правительства Дьема». Лодж проинформировал Госдепартамент, что полковник Конейн вступил в желаемый контакт с лидером заговорщиков, генералом «Большим» Минем, который изложил в общих чертах три возможных плана действий: первый предусматривал «физическое устранение» четы Нгу при сохранении Дьема в должности. «Это самый простой для выполнения план», — сообщал Лодж.

На продолжавшихся в Вашингтоне совещаниях время от времени вставала проблема более важная, чем судьбы Дьема и четы Нго. Это случалось, когда Роберт Кеннеди заявлял: важнейший вопрос состоит в том, «сможет ли хоть какое-нибудь правительство оказать успешное сопротивление попыткам коммунистов взять страну под контроль. Если нет, то теперь самое время не ждать, а окончательно уходить из Вьетнама». Если этим попыткам можно оказать сопротивление при каком-то другом правительстве, тогда следует продолжить выполнение планов, направленных на изменение ситуации. Но он чувствовал, что на этот вопрос ответа не будет.