Одарённый из рода Ривас

Глава 13

Я так никогда и не узнал, сколько тогда провалялся без сознания. Одно только очевидно - провалялся достаточно времени для того, чтобы очнуться совершенно в другом месте, без всех артефактов, в какой-то рваной хламиде, босой, да ещё и в колодках. Помощника со мной, естественно тоже не было, но вслушавшись в себя, я ощутил его где-то неподалёку. Скорее всего, это одна из тех причин, по которым такие помощники называют "личными".

В принципе, я имел полное право злиться на себя: зачем постоянно совать голову в пасть льву? Однажды лев может и сомкнуть челюсти. И никакие принятые мною меры предосторожности меня не извиняли. Действительно, уйти, например на серые пути, я могу хоть сейчас, правда, поднимется переполох, поскольку вон тот нарост на стене, неумело притворяющийся плесенью, явственно "фонит" следящей магией. Да и без того я, даже без своего помощника абсолютно не беспомощен. Но вот представим себе, что в следующий раз меня атакуют не кайенской смесью и не пустят в общем-то безобидный сонный газ, а без каких-либо изысков долбанут рицином или цианидом. И что тогда?

Так, кляня себя на все лады, чтобы убить время, я ожидал момента, когда на меня попытаются через метку выйти мои люди. В принципе, я даже за них не особенно-то волновался: если бы их убили, то меня бы стали напряжённо искать в тот же момент, а так, скорее всего контрольный срок, после которого начнутся поиски, ещё не истёк. Колодки мне абсолютно не мешали - уж абстрагироваться от внешней обстановки я был научен. В школе, в Гиперборейской империи, в "боёвке" я никогда не блистал, и зачёт мне поставили только за лучшую в классе способность не терять сосредоточенности под влиянием внешних раздражителей. Впрочем, хотя в Университете я и был в этой дисциплине среди лучших, но не в последнюю очередь из-за той же способности.

План моих действий был прост, как табурет: дождаться момента поисков, навести поисковый отряд и уйти серыми путями.

Пожалуй, единственным вопросом, явственно волновавшим меня, была тётушка Женевьев. Одно дело, если это она завела меня в ловушку: растереть и забыть. Потом отомстить и опять забыть, уже навсегда. Но вот если она была всего лишь ещё одной жертвой, дело становилось более серьёзным: в этом случае убегать, не имея плана, как выручать тётушку, было неправильно.

Лениво перебирая все эти мысли на заднем плане, я, тем временем, пытался воссоздать по памяти конструкт, который мог бы помочь обмануть следящий артефакт в камере. И в конце концов был вынужден бросить эти попытки: всё, что приходило мне в голову, было либо слишком сложным для повторения в данных условиях, либо чересчур простым для обмана сколь-нибудь продвинутого артефакта. А рассчитывать, что против меня применят что-то простейшее - конечно, всё возможно, но вот ставить свою безопасность на такие шансы я бы не стал. Так что я перешёл к созданию и подготовке боевых плетений.

Так, за размышлениями и прикидками различных вариантов шло время. По прошествии нескольких часов меня уже начало охватывать некоторое беспокойство: неужели нападение произошло не только на тройку непосредственных телохранителей, но и на мою базу? Но какими же силами надо напасть на базу, чтобы захватить её так, чтобы ко мне не пришло сигнала опасности? И самое главное - зачем? Что же такого я могу дать, из известного широкой публике, что оправдает такие (!) затраты?

Мысли о судьбе моих телохранителей и базы всё более беспокоили меня. В конце концов я уже даже был готов плюнуть на всё и рвануть из своей камеры по серым путям в любом произвольном направлении, как вдруг дверь в мою камеру бесшумно отворилась и внутрь зашло пять человек. Четверо держали наготове мечи, а пятый нёс какие-то металлические цепи. И вот тут меня пробрало по-настоящему: все вошедшие носили знак ордена защитников святой истинной веры, того же ордена, к которому принадлежал дон Кристобаль!

Не произнося ни слова, вооружённые орденцы заняли позиции вокруг меня. Пятый же щёлкнул пальцами в направлении того самого пятна плесени, замеченного мною ранее, скорее всего, деактивируя слежение. В принципе, логично. Зачем зря расходовать энергию накопителя? Выполнив эту операцию, он подошёл и встал напротив. Голос его был глухим и сиплым, как у человека с больным горлом:

– Не дёргайся, щенок.

С этими словами он приложил перстень на своей левой руке в колодкам и они тут же распались. Тут же, с проворством и сноровкой, показывающими немалый опыт, он застегнул на мне принесённые цепи, которые, как оказалось, заканчивались хоть и металлическими, но оббитыми какой-то кожей манжетами. На до же, какая забота!

Манжеты неожиданно оказались прям как на меня сделанные. Впрочем, может быть действительно, на меня? Закончив процесс надевания кандалов, тюремщик встал:

– Пошли, щенок.

"Интересно, такое обращение должно меня задеть или это просто для связки слов"?
– неожиданно пришла ко мне мысль. Даже не пошевелившись, я посмотрел тюремщику прямо в глаза:

– Вам надо, вы и несите.

На миг тюремщик опешил, а затем подскочил ко мне и сильно ударил ногой в бок, так, что я повалился на пол:

– Встать!

Я скрючившись, лежал на полу. Особой боли не было, хотя то, что тюремщику вообще удалось пробить мою защиту, уже настораживало. Однако, если я сейчас вскочу, как ни в чём не бывало, эти так называемые "рыцари" поймут, что удар не нанёс мне вреда, а с учётом его силы это сразу их насторожит.

Похоже, моя тактика сработала. Поморщившись, тюремщик приказал:

– Поднимите этого щенка.

Двое из вооружённой четвёрки убрали свои мечи и шагнули ко мне. Схватив меня под руки, они бесцеремонно поставили меня на ноги. Стараясь показать, как мне больно, я бессильно обвис у них в руках. Тюремщик несколько секунд полюбовался на получившееся зрелище, а затем наклонился. Его рожа с большими голубыми глазами, аристократическим носом и припухлыми губами оказалась вплотную к моему лицу:

– Либо ты идёшь сам, щенок, либо тебя действительно понесут, но вот здоровья данная переноска тебе точно не прибавит.

Изобразив испуг, я добился того, что в его глазах вспыхнуло удовлетворение, и он отодвинулся от меня. По его знаку меня отпустили и, для виду пошатнувшись, я остался на ногах. Первый раунд остался за мной - ковыляя к выходу из камеры в коридор, освещённый неровным светом факелов опустив голову, я позволил себе торжествующую усмешку. Двое из пяти конвоирующих меня магов уже были мертвы, и то, что сами они ещё об этом не подозревали, ничего не меняло.

Заклинание "укол в сердце" в принципе относилось к редкоприменимым. Его невозможно было заключить в артефакт, на его подготовку требовалось большое количество времени, для его применения надо было касаться голой кожи цели не менее пяти секунд, причём все сильные личные защиты исключали возможность применения заклинания, и применять его можно было в радиусе двух метров от места создания. Но вот теперь я могу следующие десять часов в любой момент, если эти маги находятся в зоне моей прямой видимости дать команду и они просто умрут.

Впрочем, пока такую команду было отдавать рано. Во-первых, пока рано показывать, что со мной следует считаться даже когда я в кандалах, ну а во-вторых я ещё не получил ответа ни на один животрепещущий вопрос.

Судя по окружающей нас сырости, моя камера находилась где-то под землёй, а судя по тому, что мы уже прошли не менее трёх лестниц, ведущих наверх, цель нашего путешествия так же в подземелье. Впрочем, шли мы не долго, я даже особо заскучать не успел.

Коридор уперся в массивные высокие двери, на которых с большим искусством были вырезаны батальные сцены. Как только мы остановились перед ними, двери стали медленно и торжественно раскрываться, открывая взору залитый красным светом огромный зал. Прежде чем двинуться вперёд, мои конвоиры подождали полного открытия дверей, хотя даже в полуоткрытые могло пройти три человека в ряд.