Одаренный. Первые шаги

— Получается, что за Ленкой ты тоже следил, когда она купила у тебя «макар»?

— Ага, — кивнул он, поправив бандану, сползшую на лоб. — В том году это ещё было. Три дня за ней ходил, как собачка, но так ничего и не увидел интересного, зато узнал её историю.

— А ты с ней вот так тет-а-тет не разговаривал?

— Нет. Я ненавижу подпускать баб к нашему делу, да и не люблю остроухих. Хрен с ними с полукровками вроде тебя, но чистокровные. Они же говнюки высокомерные. Не люблю, — признался он, допив чай одним глотком. — А что касается баб — им же ещё рожать надо. Пусть мужики их защищают. Правильно же?

— Правильно, — согласился я, хотя имел несколько иное мнение на этот счёт.

— А где твоя мать? Батя? — неожиданно спросил Валерон.

— Нет их. Погибли в пожаре, — сухо выдал я официальную версию следствия.

— Хреново, малец. Тебе хоть восемнадцать-то есть?

— Угу, — соврал я.

— Это хорошо, хотя выглядишь ты младше, — заметил Бульдог, поставив на стол локти. — Так зачем ты игрушку у меня покупал? Что-то видел?

— Даже больше, чем видел… — протянул я и, поколебавшись, рассказал Валерону о том, как мы с Ленкой завалили вампира, а потом стали свидетелями разборки кровососов и оборотней. Конечно, я умолчал о своём «пристрастии» к крови упырей и живом оружии. Но рыжий всё равно был потрясён.

Он покрутил волосатой головой, тараща глаза, и выдохнул:

— А говорят, что у нас молодёжь не та! Ну ты ваще… Сам выбрался и спас эту остроухую Баффи, у которой, оказывается, тоже есть яйца.

— Ага. Большие, лохматые, стальные, — иронично поддакнул я, а затем спросил, уже догадываясь для чего Валерон пришёл ко мне: — Ты ведь хочешь, чтобы я присоединился к твоей охоте?

— В точку. Одиночки не побеждают армии, — не стал кривить душой рыжий. — И меня совсем не волнует то, что у тебя не усы, а три жалкие волосюшки. Ведь даже если ты умудришься убить ещё парочку вампиров или оборотней, то спасёшь десяток жизней, а то и больше. Простой математический расчёт.

— И какая у тебя команда или ты один? — не обидевшись, проговорил я, отметив грубоватую манеру Валерона рубить сплеча правду-матку.

— Со мной ещё троица тех, кто хочет кровью чудовищ заглушить боль своих ран, — неожиданно поэтично произнёс рыжий.

— Красиво выразился, — не преминул заметить я, цокнув языком.

— Так Профессор говорит. Я тебя с ним сведу. Мы вечером собираемся в баре, чтобы обговорить одно дельце, и я тебя приглашаю.

— Какое дельце? — заинтересованно спросил я, согласно кивнув.

— Есть инфа, что в Лесинске — это крошечный городок в пятистах километрах от Москвы, заправляют горгульи. И нам надо бы с ними разобраться.

— И горгульи существуют? — изумился я, отправив брови в космос. — Просто жесть!

— Ага. И они, и гули, и прочая нечисть. А оборотни и вампиры самые многочисленные из них.

— А расскажи-ка мне о гулях, раз они жили у меня под боком, — попросил я, находясь в странном состоянии, будто попал в фэнтези роман.

Наверное, Пышкин испытывал что-то похожее. Кот глядел на рыжего круглыми глазами и, по-моему, даже не дышал, боясь пропустить хотя бы слово. Он так даже Рен-Тв не смотрел или Animal planet.

— Ты знаешь, мне и самому-то гули не очень понятны, — признался Валерон, бросив взгляд на массивные наручные часы, выполненные под золото. — Они что-то вроде лишившихся разума людей с мозгами, повёрнутыми на поедании разумных. При этом гули боятся солнечного света и выглядят почти как зомбаки из фильмов.

— А как они появляются?

— Профессор говорит, что в их слюне содержится какой-то вирус и когда он попадает в кровь разумного, тот превращается в гуля.

— Вампиры так же размножаются?

— Нет. Вот в их-то случае все сказки об укусах, превращающих в упырей, — говно собачье. Вампиры и оборотни размножаются так же, как люди. Они дают потомство, которое становится таким же, как родители. А если вампир или оборотень скрестится с обычным разумным, то в итоге получится ребёнок, у которого не будет способностей своего родителя-монстра. Ну, так говорит Профессор.

— Башковитый он у вас, — улыбнулся я, вспоминая Виктора, который, оказывается, был многодетным отцом. И вот что ещё мне интересно — а где же матушка-вампирша? Проматывает на Мальдивах материнский капитал? Или её уже грохнули? Надеюсь, что нож был прав и в гнезде, действительно, было лишь пятеро кровососов.

Между тем Бульдог встал из-за стола и сказал, что у него дела. Следом мы обменялись номерами телефонов и он свалил в жаркий московский полдень, сообщив мне время встречи, название бара и запретив кому бы то ни было рассказывать о нашем разговоре.

После его ухода, я возбуждённо обсудил услышанное от Валерона с Пышкиным. И тот, пока мы болтали, от волнения вылакал целую миску молока.

А затем я опять едва не помер от разрыва сердца, когда из комнаты внезапно раздались громкие мужские крики:

— Хозяин! Хозяин!

— Тьфу, твою мяу, напугал! — сердито выпалил кот, который изогнулся дугой, распушив хвост. — Чего ему надо, ржавчине этой?

— Сейчас узнаем, — бросил я, уняв колотящееся сердце, и пошёл в комнату, где на шкафу в картонной коробке из-под обуви лежал нож.

Я вытащил его и взял в руки, косясь на кота, который выглядывал из коридорчика, видимо, опасаясь того, что Тетсуя попробует ему отомстить за тот инцидент со сливным бочком.

Но нож никак не обмолвился об этом, а проговорил полудохлым голосом:

— Хозяин, мне нужно впитать душу. Я слабею. Жизнь покидает меня. Забвение всё ближе и ближе. А если душа будет сильной и яркой, то моя мощь вырастет.

— Ясно, — бросил я, задумчиво морща лоб. — А что значит — «моя мощь вырастет»?

— То и значит, — буркнул Тетсуя и нехотя добавил: — Сейчас кое-что покажу. Возьми меня крепко за рукоять и взмахни, словно хочешь окропить стену водой.

— Я бы ему не доверял, — донёсся до меня шёпот кота.

Но я проигнорировал его и сделал так, как велело живое оружие. И как только моя рука совершила нужное движение, в стену ударила тонкая голубая волна. В высоту она была равна амплитуде взмаха ножом, ширину имела такую же, как у кромки клинка, а длину — сантиметров пять. Что же касается её разрушительной силы, то волна углубилась в стену всего на сантиметр, оставив идеально ровный полуметровый «порез», словно кто-то баловался лазером с тонюсеньким лучом.

Этот «порез» вызвал у Пышкина торжествующие вопли:

— Ну вот о чём я и говорил! Теперь обои придётся за свой счёт менять!

Тетсуя же пафосно произнёс, продолжая высокомерно игнорировать кота:

— Это лишь крохи моей неудержимой мощи! Напитавшись силой, я смогу резать любой металл, выпускать Луч Смерти и даже создавать Щит Самурая! И я всему обучу тебя, когда у меня будет достаточно энергии. А долг хорошего хозяина обеспечивать доверившееся ему существо сытным пропитанием.