Одержимость

Люк откашлялся и повернулся к детективу.

Интервью длилось не больше десяти минут, Радклиф подтвердил, что сегодня рано утром арестован некий Боб Мак-Ивер. Полиция пока не готова изложить детали, однако Радклиф и его команда не сомневаются, что поймали того самого человека.

— Он полностью сознался, — продолжил Радклиф, — и привел факты, доселе неизвестные. У него в доме детективы нашли доказательства, подтверждающие признание.

— А как вы вышли на Мак-Ивера? — поинтересовался Люк.

— Сосед сообщил, — ответил Радклиф.

— А что вы сейчас думаете, инспектор Радклиф, о легализации борделей?

— Мое мнение не изменилось, — ответил тот. — Разоблачение одного маньяка еще не означает, что подобное не повторится. Думаю, следует легализовать все бордели в стране.

Он стал разъяснять свою точку зрения, Аннализа посмотрела на Кори, та кивнула, и, когда Радклиф договорил фразу, младшая сестра сказала:

— О’кей, кончили.

— Большое спасибо, инспектор. — Кори протянула носовые платки им с Люком, чтобы вытереть вспотевшие лица.

— Не слишком много информации, — прошептала Аннализа.

— Если я вам больше не нужен, я еду в офис. — Люк обнял их обеих за плечи.

Аннализа взглянула на Кори, точно ища подтверждения.

— Все нормально, — бросила Кори. — Сейчас мы еще опросим проституток на Шефферд-Маркет, так что спасибо за помощь, Люк.

— Всегда рад, — улыбнулся он.

Через несколько минут Кори поймала Радклифа и протянула руку.

— Интересно, а как чувствуют себя в такие дни полицейские?

Радклиф засмеялся:

— Усталыми, ну и гордыми, я думаю. Ну еще чувствуют облегчение. А что касается другого — лучше пока не говорить.

Кори с любопытством и с некоторым кокетством взирала на него. Но похоже, его этим не проймешь.

— А где сейчас Мак-Ивер?

К ее удивлению, Радклиф очень долгим взглядом посмотрел на нее, потом сказал:

— В безопасности.

— В безопасности? — удивленно переспросила Кори. — От кого?

— От прессы, конечно.

— Значит, вы ничего о нем пока не знаете. Есть ли у него мать, жена или семья?

Радклиф покачал головой.

— Ну, наверное, надо быть не в своем уме, чтобы прямо сейчас задавать вопросы вроде того — не знаете ли вы, почему он это делал?

Радклиф состроил гримасу.

— Определение мотивов — дело нелегкое. И даже в этом случае успех не всегда гарантирован. А с Мак-Ивером будет еще труднее.

— Почему?

Радклиф снова смерил ее оценивающим взглядом.

— У Мак-Ивера умственное развитие десятилетнего ребенка, — осторожно произнес он. — Он силен как бык, но с головой полный караул.

— А почему вы не сказали этого в интервью?

— Ни к чему в данный момент подвергаться нападкам критики — умственно неполноценные люди свободно разгуливают по улицам. Большинство из них не опасны, но… опять же правительственные сокращения в бюджете на эти цели, мисс Браун…

— То есть у вас инструкции сверху? — Кори нисколько в этом не сомневалась, но предпочитала услышать от него.

Радклиф исподлобья взглянул на нее:

— Я бы предпочел, чтобы этот факт вы пока держали при себе. Это откроется, но сейчас…

— Как скажете. Но есть ли какие-то доказательства, которые вы утаиваете?

Радклиф покачал головой:

— Пока рано говорить, но в деле есть две чрезвычайные особенности — и только убийцы и мы сами, конечно, знаем о них. Первая касается определенного запаха, я уже говорил мистеру Фитцпатрику неделю назад. Вы вправе упомянуть об этом в своей передаче.

Кори кивнула:

— Но мы пока не знаем названия духов.

— Не знаем, — согласился Радклиф. — Знает Мак-Ивер. И второе — он делал кое-что такое, что ставит нас в тупик. Мак-Ивер отказался объяснить почему. — В это время кто-то окликнул инспектора, он поспешил закончить разговор: — Я свяжусь с вами, мисс Браун.

Аннализа и Кори с командой поехали на Шефферд-Маркет интервьюировать проституток. А оттуда — к Мак-Иверу, на Камбервелл, чтобы присоединиться к другой группе. Они сняли все, что могли, было полно фотографов и прессы, потом направились в офис переделывать программу.

Кори со вздохом облегчения восприняла активность Аннализы, потому что у нее из головы никак не шел разговор с Радклифом. Интересно, почему он не заикнулся о запахе перед камерой? И почему пообещал связаться с ней? Похоже, инспектор хочет ей что-то сообщить. Но что? И опять же относительно умственного развития Мак-Ивера. Если Радклиф собирался держать подобное в тайне, то почему он сообщил ей? Ведь она представляет ту самую прессу, от которой, по словам Радклифа, они ограждают Мак-Ивера.

В итоге Кори решила поговорить с Люком. Вряд ли тем самым она предаст Радклифа. Детектив сам сообщил Люку о запахе, даже назвал ему духи, правда, босс не открыл названия ни ей, ни Аннализе. Неожиданно секретарша позвала Кори к телефону.

К удивлению Кори, это оказался отец, он предложил ей встретиться сегодня вечером. Раньше девяти она никак не могла.

— Хорошо, я подожду, — сказал Филипп. — «Мэн ин зе Мун». Как?

— О’кей, — рассеянно ответила Кори. — Встретимся там.

Пока Кори разговаривала, в комнату заглянул Люк и тут же исчез. Ну что ж, он вернется, и она попытается с ним поговорить. Впрочем, можно подождать и до завтра. Поскольку речь шла о ее первой передаче, которую еще надо доделывать, Кори решила выкинуть из головы и комментарии Радклифа, и загадочную встречу с отцом, и вернуться в монтажную.

День был безумный. Новые графики составлялись каждые несколько минут, свежий материал втискивался в готовую программу, пришлось переигрывать интервью в соответствии с ситуацией. В четыре часа раздался оглушительный вопль радости — одна из секретарш отыскала Фелисити. Та подхватила машину на Сент-Джонс-Вуд и уже едет записывать новый текст за кадром. В шесть тридцать работа по озвучиванию и редактированию была закончена, оставалось только вступительное и заключительное слово Люка, потом переправить в передающий центр. В семь сорок пять из Юстона сообщили: «свободно». И едва Кори с Аннализой вздохнули свободно, как в студию ворвался Люк:

— Я смотрел программу у себя в офисе, вы проделали огромную работу, и вам явно покровительствуют небеса — передача идет в тот самый день, когда арестован убийца! Как насчет шампанского у меня в кабинете? Отметим?

Аннализа и Кори одновременно смутились и, посмотрев друг на друга, улыбнулись.

— А почему бы и нет? — воскликнула Аннализа. — Выпьем за Кори, потому что, во-первых, это ее идея, и, будь я благородным человеком, я бы уступила ей свое место режиссера. Но я этого не сделала. И не потому, что напрочь лишена великодушия, вы же понимаете, а потому, что мне это только сейчас пришло в голову.