Одержимость

— Мама, папа! — воскликнула Аннализа, кидаясь через комнату к ним на шею.

Кори отступила, вот-вот упадет. Надо сесть. А лучше вообще убежать. Но она не могла двинуться с места. По поведению Люка нельзя было с уверенностью сказать, понимает ли он, что происходит, он не смотрел в ее сторону. Только бы вспомнить — называла ли она ему имя Филиппа. В общем, не исключено. Почему же тогда Люк не сказал ей, что знает Филиппа?

Нет, это не что иное, как совпадение. Ужасное, но совпадение. Но Боже мой, если Филипп — отец Аннализы, значит, она, Кори… Нет, это уже чересчур. Она снова посмотрела на отца, и тут до нее дошло: кроме всего прочего, отец — ее наниматель. Он же партнер Люка. Мужчина, чье имя Люк никогда не упоминал. И чье имя она по глупости ни разу не спросила.

Как в тумане, Кори наблюдала за Филиппом. Потягивая выпивку, он устроился в кресле возле стерео и, казалось, полностью погрузился в музыку. Аннализа, Октавия и Люк стояли перед картиной, обсуждая ее достоинства, и Кори, не зная, куда себя деть, села на диван.

С трудом ей удалось продержаться полчаса, самые худшие полчаса в ее жизни. Она видела отца краем глаза, по его резким движениям и капелькам пота на лбу было ясно, что он глубоко встревожен ее присутствием. Вместо гнева и раздражения Кори ощутила неизбывную грусть. Теперь понятно, что с такой, как Октавия, жизнь его превратилась в тяжкое бремя.

— Как дела? — улыбаясь, спросил его Люк.

Филипп встрепенулся, рассказал о встрече со своим племянником, бухгалтером Ти-ви-дабл-ю. Люк как хозяин дома обратился затем к Октавии, и Филипп снова ушел в себя. Интересно, знает ли он, размышляла Кори, что Люк спит с его женой? Это же видно невооруженным глазом. Дочери хотелось подбодрить отца, дать понять, что она не собирается открывать тайну своего рождения. Но конечно, это немыслимо. Что ж, у него есть Аннализа, и только круглый дурак не заметил бы, как он ее обожает. Тем не менее Филипп неловко держался и с Аннализой, словно ждал от нее какого-то подвоха. Боже, крупный, статный мужчина — и такой беспомощный и трусливый! Как побитый щенок. Она едва удержалась от желания встряхнуть его, напомнить, что он — мужчина, чего бы ему бояться? Кори перевела взгляд на Люка, и ее отвращение к Октавии возросло. Женщина беспрестанно касалась руки Люка, выспрашивала у них с Аннализой подробности передачи о проституции, нездоровый блеск ее глаз недвусмысленно свидетельствовал, что она уже возбудилась. Кори очень хотелось детально описать увиденное утром, чтобы Октавия заткнулась, но, видимо, лучше промолчать.

Аннализа тоже не очень-то уютно чувствовала себя. Ибо Октавия и не пыталась скрыть своего интереса к Люку. Они улыбались, нарочно заглядывали друг другу в глаза, отстраняя обиженную и смущенную Аннализу, которая никак не хотела отступать. Но всякий раз Октавия была тут как тут.

— Только представьте, — манерно протянула она, — тебя трахают да еще и деньги платят!

Не успела Кори удивиться такой вольности, вырвавшейся из стерильного рта Октавии, как та просто сразила девушку наповал:

— Да я бы с удовольствием подставила свою… под первого встречного. И не спускала бы глаз со столика, куда он должен положить деньги.

Кори резко повернулась к Филиппу. Тот тюфяк тюфяком сидел в кресле и, казалось, не слышал ни слова. Но Аннализа тотчас вспыхнула:

— Мама, это отвратительно, я никогда от тебя такого не слышала.

Октавия с Люком обменялись многозначительным взглядом.

— Прости, дорогая, — Октавия потрепала Аннализу по щеке. — Но в конце концов матери тоже люди. Конечно, напрасно я обмолвилась в твоем присутствии, извини.

— Думаю, ты должна извиниться и перед папой. И перед Кори.

Мать явно смутилась и, слегка недоумевая, повернулась к Кори.

— О, уверена, Кори и не такое слышала, — спокойно заметила она.

Все это очень смахивало на кошмарный сон, и Кори хотелось только одного — убежать отсюда, и как можно скорее. Очевидно, Октавия знает о ее связи с Люком. Она явно мстительная сучка, судя по тому, как обращается даже с собственной дочерью. Но при чем тут муж? Этот рогоносец трусливо забился в угол, и если Октавия наслышана о связи Кори с Люком, может, она в курсе, кто такая Кори? Вряд ли. Единственный человек, который держит в руках все нити происходящего, — Люк. Он спал со всеми: Октавией, Аннализой и Кори. Но зачем сводить их вместе? И вдруг глаза Кори округлились, она медленно повернулась к отцу. До нее наконец дошло — Люк страстно хотел унизить Филиппа!

Глаза Филиппа метнулись в сторону старшей дочери, но, встретившись с ней взглядом, он тут же стушевался. До Кори неожиданно донесся громкий смех Октавии, она повернулась, и ее чуть не стошнило. Женщина, тесно прижавшись к Люку унизанной кольцами маленькой ручкой, гладила ягодицы развратника. Слава Богу, не видела Аннализа, а Филиппу стоило лишь обернуться… отвратительно! Боже, скорее на улицу, вон из этого смрада духов и дыхания Октавии на свежий воздух! И Кори едва не выскочила из квартиры, но тут раздался звонок в дверь. Интересно, что за фокусы тут еще готовятся?!

Люк отвернулся от Октавии и Аннализы, взглянул на Кори и пошел открывать. Через несколько минут в комнате появились еще несколько человек, одетых так же безупречно, как Филипп и Октавия. Филипп поднялся им навстречу. Кори поверить не могла перемене, произошедшей с ним, когда он заговорил. Так мог говорить лишь преуспевающий бизнесмен, знающий себе цену в этом мире.

Он по-прежнему старался избегать глаз Кори, что не на шутку задевало ее. Люк же с Октавией шептались как ни в чем не бывало, бросая откровенные взгляды в ее сторону, потом вдруг рассмеялись. Она занервничала, захотелось броситься к Филиппу за поддержкой, в конце концов он ведь ее отец! Впрочем, шансов на успех у нее даже меньше, чем у Аннализы, пытавшейся оторвать мать от Люка. Господи, отец, — ей вдруг неудержимо захотелось расплакаться, — он подвел их обеих, и ее, и Аннализу! Казалось, его совсем не беспокоили страдания дочерей, но чутье подсказывало — он только пытается делать вид, на самом деле все совсем не так. Он тоже угнетен, взволнован, но даже и не думает их успокаивать. Филипп украдкой бросил взгляд на Люка, и Кори утвердилась в своей догадке — между ними что-то происходит. Гораздо более глубокое, чем состязание в мужской силе.

— Как ты думаешь, моя мать и Люк, они…

Аннализа смотрела на Кори сама не своя. Ведь это моя сестра, подумала Кори, и такой ребенок. Но черт побери, как же ее успокоить, как объяснить, что здесь творится, если сама не понимает?

Кори чуть не расплакалась, но, заметив панику в глазах Аннализы, улыбнулась и ласково дотронулась до ее щеки:

— Нет. Не думаю. Похоже, ты просто спятила из-за Люка.

Именно это и хотела услышать Аннализа: от Кори не ускользнуло, как изменилось выражение лица ее сестры. Просто необходимо что-то сделать, навсегда убрать его из жизни обеих! А еще хорошо бы понять, что за дела у Люка с Филиппом. Может, она и не в силах ничего изменить, но попытаться стоит. Невероятно, но она лелеяла надежду, что настанет день, когда она, Филипп и Аннализа заживут одной семьей.

Наутро Кори позвонила на работу и предупредила, что немного опоздает. Она уселась поудобнее, понимая, что беседа с Полой затянется, и уже потянулась к трубке, как вдруг раздался звонок. Удивительно, но это оказался отец.

— Я бы хотел встретиться с тобой завтра вечером, в пабе «Мэн ин зе Мун» на Уорлд-Энд. В восемь тридцать. Я буду ждать.

И прежде, чем Кори успела произнести хоть слово, в трубке раздались короткие гудки.

Как в тумане, Кори набрала номер Полы и довольно подробно поведала о событиях вчерашнего вечера, но о последнем звонке отца решила пока не упоминать.

— Не верю, — глухо отозвалась Пола, когда Кори закончила. — Просто не могу поверить. Боже мой, ты, наверное, спятила.

— Видимо, — согласилась Кори. — Но мне-то что со всем этим делать?

— Не представляю. Думаешь, Люк знает?

— Не уверена. Честно говоря, во время нашей первой встречи я столько выпила, что вообще ничего не помню из нашего разговора.

— Тогда, наверное, стоит его прямо так и спросить.

— Я тоже так думала, но если он не знает, что Филипп мой отец, признаюсь, не хотелось бы ему сообщать.