Одержимый любовью

Джонас проводил ее в комнату, и Селия, вздохнув, остановилась.

– О, Джонас, – окинула она взглядом всю комнату, – она великолепна. Просто великолепна.

– Я помню, когда был маленьким, в эту комнату приводили только особо важных гостей.

– К твоим родителям часто приходили гости?

– Да, они оба обожали принимать гостей. Мать любила людей, и они отвечали ей тем же. Отец сильно изменился после ее смерти. Он стал другим человеком, когда она покинула нас.

– Именно в это время он потерял интерес к имению?

– Да.

В углу комнаты в тени мерцающих свечей, которые тускло освещали комнату, стоял небольшой диванчик. Джонас подвел к нему Селию, усадил и сам сел рядом.

– Я думаю, он так сильно любил ее, что просто не мог после ее смерти продолжать жить прежней жизнью.

Селия прильнула к нему, и Джонас обнял ее за плечи.

– Думаешь, возможно любить кого-то так сильно? – спросила она, устраиваясь рядом с ним поудобней.

Несколько минут Джонас молчал, подыскивая ответ. Потом, прежде чем заговорить, сделал глубокий вдох.

– Я думаю, что неправильно любить кого-то слишком сильно. Мне кажется, в этом таится опасность. Ты позволяешь этому человеку стать для тебя поводом для жизни, а не поводом продолжать жить.

– Я думаю, ты прав, – прошептала Селия.

– Именно это случилось с Хардли. Он идеализировал Мелисент до такой степени, что его любовь к ней приняла какую-то искаженную форму.

– Я не уверена, можно ли назвать то, что он к ней испытывал, любовью. Мне кажется, это больше напоминало слепое обожание. У всех есть свои недостатки, он отказывался замечать недостатки Мелисент.

– Кто-нибудь говорил тебе, какая ты умная? – спросил Джонас.

– Да, – улыбнулась в ответ Селия и еще теснее прижалась к нему, – мне кажется, ты как-то говорил это.

– Это можно повторить, дорогая, – сжал ее плечи Джонас. – У тебя особое понимание людей. Я восхищаюсь этим качеством в тебе.

– Я люблю тебя, Джонас, – подняв голову, посмотрела ему в глаза Селия.

– Наполовину меньше, чем я люблю тебя, – прошептал он и прижался губами к ее губам.

Селия откликнулась на его призыв всем своим существом, пылко отвечая на поцелуи Джонаса. Она ничуть не скрывала своего отчаянного желания, чем только вынуждала Джоннаса уступить ее напору.

Теперь его поцелуй стал горячим и требовательным, а вовсе не нежным и страстным, как прежде. Он терзал ее рот сладостной мукой, побуждая Селию следовать его примеру.

И губы Селии покорно раскрылись навстречу его губам. Ее язык сам скользнул ему навстречу, отвечая на его страстный поцелуй.

Язык Джонаса стремительно проник к ней в рот, обследуя все тайные местечки. Ощущение, что он проник так глубоко внутрь, поразило и одновременно взволновало Селию.

Селия откликалась на все его требования, приняла тяжесть его тела, которое теперь крепко прижималось к ней, и свободной рукой обняла его за шею, привлекая к себе еще ближе.

Джонас снова припал к ее губам, стараясь взять все, что она могла дать. И Селия вдруг поняла, что готова отдать ему все без остатка. С обрывающимся, летящим в бездну сердцем она поняла, что не осталась в долгу у этой отчаянной страсти.

Рука Джонаса оказалась между ними и легла Селии на низ живота. Мозг взорвали яркие вспышки, рассыпавшиеся ослепительным дождем искр. Подобная реакция собственного тела поразила Селию до глубины души. Она была просто парализована мощной волной желания, прокатившейся по телу.

– Мы должны остановиться, – оторвавшись от ее губ, прошептал Джонас.

– Нет, Джонас. Не в этот раз.

Селия еще крепче обняла его за шею и прильнула к губам. Их страстный поцелуй только усилил отчаянное желание обладать друг другом.

Селия чувствовала колебания Джонаса. Она знала, что сейчас в его сознании четко отражаются причины, по которым он не должен заниматься с ней любовью. Только Селия не позволит ему прислушаться к этим предупреждениям. Такой откровенной жажды она еще не испытывала. Ее охватила такая буря желания, что все на свете потеряло смысл. И объяснения этому у Селии не было.

Джонас медлил, как будто мог остановить происходящее, пока не слишком поздно. Он не понимал, что уже было слишком поздно.

– Люби меня, Джонас. Займись со мной любовью.

С покорным вздохом Джонас поставил Селию на ноги и жадно и решительно поцеловал ее. Пути назад не было, да Селия и не хотела этого.

На другой стороне комнаты с царским величием возвышалась огромная кровать с балдахином. Селия не знала, как они вдруг оказались рядом с нею. Джонас принялся яростно расправляться с пуговицами, изящными завязками, шелком и атласом под дневным платьем из муслина с цветочным рисунком. Потом взялся за собственную одежду.

Селия знала, что делает. Она хотела, чтобы Джонас занялся с ней любовью. Она нуждалась в этом. Она любила его. Она всегда его любила. В ее сердце он занимал особое место. Место, которое больше никто и никогда не займет.

Когда Селия стала достаточно взрослой, чтобы разбираться в разных типах любви, она уже знала, что Джонас – тот человек, за которого она выйдет замуж. Между любовью к нему и той любовью, что она испытывала к брату и родителям, лежала целая пропасть.

Временами она боялась, что никогда не сможет воплотить в жизнь свои мечты. То были самые черные дни в ее жизни, когда ненависть брата к Джонасу становилась настолько всепоглощающей, что Селия понимала: для того, чтобы ее мечты обернулись реальностью, ей придется выбирать между братом и Джонасом. И вот случилось чудо.

Джонас повторно вошел в ее жизнь, и обида и ненависть брата, похоже, уменьшились. Ее надежды, ее мечты на будущее с Джонасом внезапно показались выполнимыми. Она еще никогда не чувствовала себя более счастливой.

И теперь, когда он снова стал частью ее жизни, Селия отказывалась терять его. И все же опасения на этот счет у нее оставались. Вчера Хардли опять пенял на то, что она до безумия влюблена в Джонаса. Повторял, что находиться рядом с ним опасно. Снова выразил пожелание, чтобы она порвала все связи с ним.

Что-то в словах брата – его тон, ледяная твердость в глазах – наводило на мысль, что он вполне может отказать просьбе Джонаса.

Она не позволит этому случиться. Это невозможно. Она любит Джонаса. Ее сердце разорвется, если она его потеряет.

Селия обняла его мускулистое тело и потянула на себя. Она поцеловала его, вложив в поцелуй всю страсть и любовь. Он будет принадлежать ей, и Селия не позволит ненависти брата разрушить ее счастье.

Прикосновения Джонаса обжигали, вызывая отчаянные всплески желания. Неужели ее прикосновения вызывают у Джонаса такую же реакцию? Неужели внизу живота у него кипит такой же расплавленный жар, что и у нее? Неужели ему, как и ей, точно так же хочется того, названия чему у нее нет? Неужели и им завладел этот огненный поток страсти?