Одержимый

Логичный вывод. Его и будем придерживаться.

— Вы правы, Сергей Александрович. Но я хочу не просто отомстить. Я вообще хочу искоренить всю нечисть с лица империи!

Получилось, пожалуй, слегка пафосно. Но вроде не переигрываю, да и вообще — можно списать на юношеский максимализм.

С момента, как я получил приглашение на приём к Вяземскому, я подспудно обдумывал, какую линию поведения выбрать. Прикидываться совсем уж деревенским простачком нельзя — так свои интересы не отстоять. Но и жесткую линию выдержать не получится — я не в том положении. Да и вообще, поведение должно вписываться в мою «легенду». Молодой байстрюк, выросший где-то в сибирском захолустье, узнаёт о своём происхождении, знакомится с отцом, начинает осваиваться в высшем обществе. Конечно, он будет плавать в вопросах этикета, да и вообще во многих вещах. Но вот искренность и прямолинейность многим импонирует.

Вяземскому, кажется, тоже. После моих слов он несколько потеплел. А может, просто успокоился.

— Похвально, похвально. Мало того — уже успел продвинуться в этом направлении. Албыс — очень хитрая и опасная тварь. Если бы не ты, было бы не избежать ещё многих жертв. И среди них могла оказаться и моя Елизавета.

— Ну, строго говоря, Елизавету спас её телохранитель, ценой собственной жизни. Я лишь помог ей вовремя выбраться из того кокона…

— Ещё и скромен. Редкое качество по нашим временам.

— Просто стараюсь быть честным. Чужого мне не надо, а мои заслуги в спасении вашей дочери немного… преувеличены.

— А вот она так не считает, — усмехнулся Вяземский. — Все уши мне прожужжала, как хочет познакомиться со своим героем. Ей ведь это удалось, кстати?

— Да, мы… виделись в общем зале.

— Ну, а если серьёзно — то зря скромничаешь, — сделав глоток из стакана, продолжил губернатор. — Лиза без тебя бы не выбралась, и ещё неизвестно — не задохнулась бы там вовсе. Да и албыс ты завалил, тут-то сомнений нет. Говоришь, что чужого тебе не надо. Но своё ты получишь по праву. Чего ты хочешь?

— Я думаю, вы и сами догадываетесь. Получить то, что осталось мне от отца.

Вяземский понимающе покивал головой.

— Намекаешь на усадьбу Василевских?

Я тоже медленно кивнул.

— Что ж, лакомый кусочек. Многие в городе хотели бы выкупить этот дом, но у него особый статус, ещё по старому императорскому указу. Это ведь личный подарок от Романовых. И принадлежать он может только Василевским, иначе вернётся дарителю.

— Да, я знаю.

— И одно тянет за собой другое. Ты сможешь официально владеть этим домом, только если тебя признают сыном Аскольда. А стало быть, ты просишь не только о доме. Но и о фамилии. И о титуле. А это уже, сам понимаешь, совсем другой вопрос. Ты, смотрю, не так-то прост, каким хочешь показаться.

— Я лишь прошу помочь мне вернуть то, что моё по праву.

— Хм… — губернатор отправил опустевший стакан обратно на стол и усмехнулся. — Тоже понятное желание. Только вот что ты потом будешь делать со всем этим?

— В каком смысле?

— Взять тот же дом. Он столько лет пустовал, что, насколько я знаю, сейчас мало пригоден для жизни. Чтобы отремонтировать его, понадобятся немалые деньги. Да и вообще, интерес в нём представляет, прежде всего, петровский зал. Собственно, это — главная ценность, а не само здание.

— Отремонтирую потихоньку. Продавать фамильное наследие я точно не хочу.

— Ну допустим. Хотя, где ты собираешься брать деньги — большой вопрос. Ведь официальное вступление в наследство и даже признание княжеского титула для тебя ничего не изменит. На данный момент фамилия Василевский — пустой звук. За ней ни денег, ни связей, ни власти. Мало того, объявятся старые враги и кредиторы. Виталий, отец Аскольда, их много нажил за свой недолгий век. Аскольд от них отбивался всю жизнь, и в другой губернии укрылся не от хорошей жизни. А теперь это ляжет на твои плечи.

С каждой его фразой я хмурился всё больше. Частично потому, что продолжал отыгрывать роль бесхитростного юноши. Но во многом Вяземский был прав. Просто я раньше не хотел особо задумываться об этом. И самое главное — не хотел отказываться от своих планов. Частично из упрямства, частично действительно чувствовал себя обязанным перед Аскольдом и его семьёй. Да и просто из шкурных соображений — имея усадьбу, я по крайней мере жильём обеспечен.

— Я не хочу отказываться от наследия моего отца! — проговорил я вслух.

— Понимаю, — мягко улыбнулся Вяземский. — Но то, что человек хочет и то, что ему на самом деле нужно — порой совсем не одно и то же, Богдан.

— И что же мне, по-вашему, действительно нужно?

— Опора. Люди, на которых ты можешь положиться. Семья. Только для нефилима это слово имеет несколько иное значение, чем для простых смертных.

— И в чём отличия?

— Нефилимы ведь почти бесплодны. Так что глава семьи не может опираться на поддержку многочисленных братьев, сыновей, племянников и прочих кровных родственников. У нас их просто нет. Но, может, это и к лучшему. Потому что в семью мы принимаем единомышленников. Людей, которым по-настоящему можем доверять.

Это я уже и сам понемногу понял, постепенно узнавая всё больше об устройстве местных аристократических семей. Это, по сути, действительно не столько семьи, сколько что-то вроде мафиозных кланов, стержень которых составляют потомственные нефилимы, носители дворянского титула. При этом они сконцентрировали в своих руках столько имущества и власти, что даже для управления всем этим добром им требуется немалый штат. Не говоря уже о защите. И потому кланы собирают в своих рядах других Одарённых. В основном молодую кровь — тех, у которых Дар проявился спонтанно, за счет мутации, вызванной воздействием эдры. Ну, а также бастардов вроде меня, или потомков распавшихся или разорившихся кланов.

Нетрудно было понять, куда клонит Вяземский. Конечно, я с его точки зрения перспективный кадр, таких упускать нельзя.

— И вы готовы предложить мне работу? — напрямик спросил я.

— Я… рассматриваю эту возможность, — пряча усмешку, ответил губернатор, видимо, снова оценив мою деревенскую непосредственность. — К примеру, с гибелью Каменева остро встал вопрос о новом телохранителе для Лизы…

Вот это поворот! Работёнка-то не особо хлопотная — вряд ли на Лизавету часто покушаются (хотя, кто знает, кто знает…). Но это ведь придётся круглыми суткам торчать рядом с ней, и прощай все остальные планы.

Зараза… И как же теперь технично отбрехаться?

Вяземский воспринял моё замешательство по-своему и откровенно рассмеялся.

— Не прямо сейчас, конечно! При всём уважении, Богдан, но я не могу доверить безопасность своей единственной дочери… скажем так, непроверенному человеку. Нужен человек надёжный, многократно доказавший свою верность. Каменева вообще трудно будет заменить. И не только потому, что у него был очень сильный защитный Дар. Главное — он был предан, как пёс, и любил Лизу, как собственную дочь. Она буквально росла на его глазах — ей было девять, когда я его к ней приставил. И он ни разу не подвёл меня. Хотя случаи бывали… всякие.