Один день, одна ночь

Капитан расстегнул папку, мельком удивившись, что в ней все еще лежат паспорта, которые он утром – или в прошлой жизни – забрал у Мани и ее чучмека, просто так, для острастки.

Он говорил недолго, короткими, будто рваными словами, Таис всхлипывала, Артем рассматривал свои ладони, а Маня рассматривала капитана.

Он договорил, сунул телефон в задний карман джинсов и сказал тускло:

– Значит, в Одессу никто не едет, все остаются здесь. Не вздумайте от большого ума в самом деле в бега податься! Себе же хуже сделаете. Если понадобитесь, вас вызовут.

– Вы... его не заберете? – выговорила Таис задыхающимся голосом.

Мишаков мельком глянул на нее и снял со стола Манин портфель, звякнули чашки.

– Поехали, – приказал он и подбородком указал в сторону двери. – Быстрее.

Поливанова не стала спрашивать никаких глупостей, вроде «Куда?» и «Что случилось?», и Сергея это неожиданно развеселило.

Вот умница, а?.. Ну, просто редкая! И без фанаберий.

Они вышли на площадку, и на лестнице она пропустила его вперед.

– Вижу плохо, – объяснила деловито. – Ногами заплетаюсь. Идите-идите, я за вами, мне так проще. Куда мы едем?

– К вам. На Покровку.

Вот ей-богу, если бы она пристала, ни за что бы не сказал!

Но она шла за ним, сосредоточенно сопя и глядя себе под ноги, и ему очень хотелось, чтобы она взяла его за плечо. И рассказать тоже очень хотелось!.. В конце концов, это необычное дело, и участники его тоже необычные, и капитан как-то незаметно для себя втянулся в... детектив, хотя никогда его работа не была детективом!

Он вроде бы и участвовал, и наблюдал со стороны, и удивлялся, и сердился, и разгадывал крохотные ребусы и серьезные загадки, как будто увлекательную книгу читал.

Он сто лет не читал никаких книг, ни скучных, ни увлекательных!..

– Ваша соседка позвонила в отделение и призналась в убийстве.

Маня схватила его за плечо и повернула к себе.

– Какая соседка?! Софья Захаровна?!

Он кивнул. Ему стало смешно.

– Сказала, чтоб мы приезжали ее забирать, она уже собралась. Нужно ехать.

– Софья Захаровна шарахнула Анатоля по голове?! Тяжелым тупым предметом?! Но зачем?!

– То-то и оно, – назидательно произнес Мишаков. – Это и есть главный вопрос. Ну, вроде: как вы начали писать и где берете сюжеты?

Сегодня вечером

Старуха сидела у стола, покрытого зеленой плюшевой скатертью с желтой бахромой. На соседнем стуле лежал узел – не сумка и не пакет, а именно туго увязанный узел! Она старательно собралась в тюрьму, и темный спортивный костюм с начесом, в который она облачилась, несмотря на то что под вечер, казалось, стало еще жарче, был тому подтверждением.

На Маню, втиснувшуюся в прихожую следом за Мишаковым, она не обратила никакого внимания, а ему строго выговорила:

– Я давно вас жду! Что это вы так долго?

– Давайте пройдем, Софья Захаровна. Мне все равно придется задать вам несколько вопросов.

Она молча прошла и села на стул как-то так, что стало понятно – она здесь уже не хозяйка и не должна сидеть на этом стуле, таком привычном, знакомом, домашнем!.. Мир вокруг больше не принадлежит ей, она отделена от него невидимым магическим кругом, и ничего нельзя изменить.

Все окна в квартире были закрыты и тщательно задернуты плотные шторы, Мишаков первым делом включил в комнате свет.

Маня прошла следом и осталась возле пузатого буфета с выпуклыми дверцами. Видно было, что ей нестерпимо жалко старуху и очень хочется отдернуть шторы, впустить воздух, солнце, запах мокрого горячего асфальта, на который льют воду веселые оранжевые машины!

Капитан ее уже не гнал и даже не собирался. Сегодняшний детектив никак не мог обойтись без Мани, и капитан тоже не мог.

Ничего не поделаешь. Так получилось.

– Где ваши подельники? – спросил он у писательницы.

– А?..

– Где эти ваши? Программист и Катя? Они же следом ехали.

Маня махнула рукой.

– Я дала Катьке ключи от своей квартиры. Велела пить чай и ждать нас.

«Ждать нас» – хорошее выражение, подумал капитан, просто отличное. Только жаль, никакого отношения к нам не имеет!

Он достал из дерматиновой папки блокнот и ручку, опять мельком глянув на паспорта, и попросил тяжело молчавшую старуху:

– Расскажите.

Она шевельнулась на уже чужом стуле возле чужого стола с плюшевой скатертью и пожевала губами.

– Нечего мне рассказывать! Я вышла ночью на улицу, увидела у нас в подъезде чужого человека. Как есть вор и бандит! Теперь кругом одни воры и бандиты. Я испугалась, подумала, он грабить нас пришел, и по голове-то и дала как следует.

Сергей Мишаков, приготовившийся писать, задумчиво пощелкал ручкой, потом аккуратно положил ее на стол, а рядом пристроил блокнот.

– Так. А зачем вы вышли ночью на улицу? Погулять?

Софья Захаровна покосилась на него. Руки, сложенные на коленях, шевельнулись. Маня, привалившаяся спиной к буфету, по-гусиному вытянула шею.

– Мне не спалось, – сказала старуха сердито. – Экие глупости вы спрашиваете! Старые люди всегда плохо спят.

– Чем вы его ударили?

Она удивилась.

– Ломом. Он у нас в простеночке стоит, мы им дверь всегда подпираем, чтоб не закрывалась, когда подъезд проветривается.

– Куда вы его потом дели?

– С собой забрала.

Капитан вытаращил глаза, а Маня шумно перевела дыхание.

– Как забрали?! Куда?

– Сюда. – Софья Захаровна поднялась и мимо капитана прошествовала в прихожую. На ногах у нее были войлочные боты с резиновой подошвой. Чтоб в тюрьме ходить удобно!

Через секунду она вернулась.

– Вот он.

Лом был старый, ржавый, кое-где покривившийся от времени и тяжелой работы. Мишаков принял лом, оглядел и прислонил к стене. Вся стена была увешана фотографиями, и он не стал возвращаться за стол, а почему-то принялся рассматривать их, как гость в ожидании, когда его позовут к обеду. На орудие убийства он не обращал никакого внимания.

Молчание затянулось. Что-то потрескивало в лампочке, как будто таракан шуршал, а с улицы не доносилось ни звука.