Один день в Нью-Йорке

— Хорошо, — мисс Грейвс сама все же села, — Миссис Голд, Альберт — очень необычный мальчик.

— Как и все дети.

— Но он, тем не менее отличается, — мягко возразила мисс Грейвс, — Он не участвует в общих занятиях, не играет с другими детьми, а они — с ним, потому что он диктует свои правила. Он замкнут и равнодушен. Он не всегда адекватно реагирует, когда к нему обращаются. Безусловно, он умен, даже чересчур, что в данной ситуации является свидетельством за, а не против….

— На что вы намекаете? — прямо спросила Белль, у которой все сжалось внутри от предчувствий самого худшего.

— Миссис Голд, я бы посоветовала вам показать Альберта специалисту, — ответила воспитательница, — Это очень похоже на синдром Аспергера.

Белль похолодела и немного разозлилась, не желая верить в услышанное. Она имела отвлеченное представление о том, что такое синдром Аспергера.

— Вы не специалист, чтобы такое говорить, — сдержанно сказала она, — Вы правда думаете, что мой сын аутист?

— Я не специалист, — согласилась мисс Грейвс, — Но имею некоторый опыт работы с такими детьми. Я настоятельно советую вам обратиться к специалисту.

Белль впала в подобие транса, голос мисс Грейвс звучал будто издалека, а воображение рисовало самые неутешительные образы.

— Миссис Голд, — позвала мисс Грейвс, — Вы меня слушаете?

— Да-да… — отозвалась Белль, — Я все поняла, мисс Грейвс. Прошу меня извинить.

Она вышла из кабинета и пошла в группу, чтобы снова повидаться с сыном. Руки не слушались, комок подступил к горлу. Ей вдруг стало нечем дышать.

— Альберт… Котенок… — сдавленно прошептала Белль, опускаясь на корточки перед озадаченным мальчиком, — Посмотри на меня…

Альберт смотрел, непонятливо и немножечко испуганно. Она разглядывала его лицо, смотрела в его глаза, пытаясь что-то нащупать, и не видела, ничего не находила.

— Я забыла, что хотела сказать, — натянуто улыбнулась Белль, — Скажу, как вспомню. Люблю тебя, котенок.

Альберт неловко обнял ее, из-за чего она слегка вздрогнула, но опомнившись, осознав происходящее, бережно и крепко обняла его в ответ.

Оставлять его снова было еще тяжелее, но она справилась. Выйдя на улицу, Белль оглянулась на здание, нашла взглядом нужное окно и долго-долго смотрела, пытаясь выбросить из головы самые неприятные образы. Вскоре ее занимала только стена: одна единственная такая стена у этой школы. Противная, ярко-оранжевая, безумная, она разделяла их теперь не только в вещном мире.

Белль почувствовала, как по ее щеке покатились слезы.

========== Ланч ==========

Белль поправила рюкзак, спрятала руки в карманы своего белого плаща и медленно зашагала в сторону 7-й авеню. От садика Альберта до ее работы было менее трехсот метров, и весь путь обычно занимал минуты две. Но этим утром один неприятный инцидент замедлил ее втрое.

Белль была настолько погружена в свои мысли, что случайно столкнулась с маляром. А если говорить точнее, то маляр с ней. Будь она такой, как обычно, то увернулась бы и даже не заметила, но сейчас смогла только отскочить. Однако маляр успел плеснуть краской ей на ноги.

С минуту они просто стояли и ошарашенно смотрели друг на друга.

— Вам нужно было именно здесь и сейчас пройти с открытым ведром краски! — негромко упрекнула Белль, обращаясь скорее к Вселенной, нежели к несчастному рабочему. — Почему оно у вас вообще открыто?

— Простите меня ради бога, мисс. Мэм… — промямлил маляр. — Я красил лавку .

— А мне легче от вашей лавки?!

— Если я могу чем-то помочь… — неуверенно предложил парнишка. — Может возместить вам за туфли. Все поправимо!

Ей было плевать на туфли, плевать на краску, и на маляра ей было плевать. Ей было не плевать только на Альберта. Последние слова рабочего страшно взбесили ее.

— Нет, не поправимо. Это нельзя исправить, — повысила голос Белль. — Это на всю жизнь, понимаете?! На всю гребанную жизнь!

— Что? — испугался маляр. — Нет-нет! Это смывается!

— Да что я с вами разговариваю! — отмахнулась она, повернулась к маляру спиной и продолжила свой путь.

— Сумасшедшая, — шепнул маляр ей вслед.

И Белль подумала, что он в чем-то прав. Все, кто любят кого-то — сумасшедшие. А родители — самые сумасшедшие из любящих.

Белль так увлеклась, что прошла мимо своего книжного кафе, рассмеялась в голос сама над собой и пошла обратно, открыла ключами дверь и оказалась внутри «Golden Dust».

— Здорово, босс! — сходу поприветствовал повар и бариста Тим. — Что это с вами?

Он кивнул на туфли.

— Ничего, Тимми, — отмахнулась Белль. — Маленькая неприятность. Доброе утро. Поставку принял?

— Да, — ответил Тим. — И продукты. И книги.

— Книги? — удивилась Белль. — Хелен пришла?

— Я туточки! — высунулась из служебного помещения Хелен Холл. — Привет, Белль.

Хелен была ее менеджером и просто доброй приятельницей, которая всегда приходила на помощь.

— Здравствуй.

— Читала мои сообщения? — строго спросила Хелен

— Нет, — нахмурилась Белль. — Сейчас прочту.

— Сейчас я и сама тебе все расскажу. — Хелен закатила глаза, а потом быстро-быстро захлопала ресницами. — И что с твоими туфлями?

— Рассказывай.

Белль прошла сквозь зал и выставочные стеллажи в подсобку, сняла туфли, нашла растворитель и принялась очищать ноги от краски. В это время Хелен рассказывала ей, что было не так. И не так было все: сломался усилитель, сотрудник сломал ногу, привезли бракованные книги, а бухгалтер озверел, потому что недополучил данные и провозился из-за этого добрых два дня. Проблемы с бухгалтером и усилителем были сооружены некомпетентностью одной сотрудницы «Золотой пыли», которую Белль давно подумывала уволить.

— Стоп, стоп, стоп… — остановила она нескончаемый поток жалоб. — Все по порядку.

— А еще звонил Уэйд… — не желала останавливаться Хелен.

— Сразу нет!

— Предлагает пять тысяч за вечер.

— Хоть пятьдесят! Нет, Хелен! — немного вспылила Белль. — Эта бездарность здесь не появится! И друг его тоже!

Некий Уэйд позиционировал себя, как писатель, художник и музыкант, а также гуру по жизни. Тем самым другом Уэйда был известный критик, чьи резкие и неправдоподобные выпады нередко бесили Белль.