Один и ОК. Как мы учимся быть сами по себе
Шрифт:
Self-care, современная идея заботы о себе, сейчас повсюду. Она стала ведущей техникой самовосстановления и в значительной степени заменила идеи самооптимизации, долгое время определявшие популярный психологический дискурс. Сегодня в заботе о себе нет ничего радикального – напротив, она описывает расплывчатый и в некоторых отношениях сомнительный конгломерат практик, от спа-салонов и цифрового детокса до аюрведы, медитативных ретритов и терапевтических вмешательств. Сегодня подобные практики настолько вездесущи, что стоит спросить себя, не оттого ли мы так их чествуем, что сами больше не в состоянии выполнять то, на что они направлены: заботиться о себе в полном смысле этого слова.
Интуитивно я часто отрицательно реагирую на идеи заботы о себе, не в последнюю очередь потому, что не могу не видеть коммерциализации. Не могу отделаться от подозрения, что в конечном счете они представляют собой победу неолиберального позднего капитализма. По сути, мы согласились оставить нерешенными бесчисленные
Удивительно, но современное видение заботы о себе во многом восходит к текстам американской поэтессы, эссеистки и политической активистки Одри Лорд, которые я тогда перечитывал. Свою концепцию заботы о себе Лорд парой штрихов изложила в эпилоге к мемуарам «Вспышка света: как жить с раком»: «Забота о себе – не то же, что потакание себе. Это самосохранение. Это акт политической войны» [109] . Она написала эту часто цитируемую мысль через три года после второго онкологического диагноза, за пять лет до смерти. Лорд пережила рак груди, но потом метастазы образовались в печени. Онемев и затаив дыхание, мы сопровождаем Одри на протяжении этого периода ее жизни. В эссе мы видим отчаяние и надежду, горе, любовь и жажду жизни, узнаем, как Лорд, не обходя стороной ни одной возможности побороть болезнь, использует все доступные традиционные, холистические и гомеопатические средства, распределяет силы, преподает, пишет, медитирует, читает и окружает любовью партнершу Фрэнсис и их двоих детей. Восхищает то, с какой ясностью и силой Лорд ежедневно противостоит расизму, окружающему ее, чернокожую женщину, со всех сторон, и дает отпор яростной мизогинии и гомофобии 1980-х годов, бесчисленным препятствиям, изоляции и дискриминации, которые ставит перед ней жизнь.
109
Lorde A. A Burst of Light and Other Essays. Mineaola, 2017. P. 140.
В своей прекрасной и с таким трудом построенной жизни писательницы и активистки – жизни, которую общество для нее не предусматривало, – заботу о себе Лорд фактически приравнивала к форме «самосохранения». В мире, враждебном ей, ее семье и сообществу. Заботясь о себе, Лорд расширила этот враждебный мир пространством, которого еще не существовало, пространством, в котором можно проживать такую жизнь и ставить на место власть безудержных фантазий о превосходстве маскулинности, гетеросексуальности и белого цвета кожи. Это означало не только изменить мир в малом и сделать его лучше, но и жить, а не выживать. Забота о себе в этом смысле – весьма радикальная идея.
На фоне пандемии эссе Лорд читалось не так, как прежде. Я по-новому ощутил связь с ней и смог лучше понять ее радикальность перед лицом всех болезней и смертей вокруг. Вставал пораньше, какое-то время читал, резал папайю или ананас на завтрак и писал. Продолжал ежедневные прогулки, теперь уже по скалам острова, наслаждаясь видом на постоянно бушующее море с порой огромными волнами. Снова начал лучше и здоровее питаться, чем совершенно пренебрегал год назад.
В первый же день я купил коврик для йоги. Как и многим людям, йога часто мне помогала. Во время личных кризисов я всегда возвращался к регулярным занятиям, но как только мне становилось лучше, бросал их. Я расстелил новый коврик на полу после полутора лет перерыва. Мое тело еще помнило прогибы и растяжки, все асаны, которые когда-то делало, но уже не было способно выполнять каждую из них. По какой-то причине мне все равно удавалось каждый день после обеда доставать свой коврик.
Любая работа с психикой начинается с тела. Я знал это, неоднократно испытывая на себе, но то и дело забывал. Говоря о теле, мы почти всегда говорим о его оболочке, о том, как оно выглядит, как его преобразить и защитить от последствий старения. Как отмечает Сьюзи Орбах, британская специалистка в области психотерапии, тело сегодня воспринимается как нечто, что нужно создать, сконструировать и оптимизировать. Мы живем в культурном климате, в котором совершенствование тела рассматривается как личный долг, своего рода самокомпетентность [110] . За последние годы многое было сделано для борьбы с этим климатом и его токсичной визуальной грамматикой. Но даже критика укоренившихся в нас спорных образов тела направлена в основном на внешний вид и стремится освободить нас от навязанной потребности делать его более красивым. Как правило, мы забываем о внутреннем опыте, о том, каково это – жить в своем теле, населять его, о том эмоциональном мире, который оно в нас создает. Как отмечает Оливия Лэнг, опираясь на психоаналитическую теорию Вильгельма Райха, именно этот опыт на самом деле имеет значение
и важен для нас [111] .110
Orbach S. Bodies. Im Kampf mit dem Korper, uberarbeitete und erweiterte Neuausgabe mit einem Vorwort von Margarete Stokowski, aus dem Englischen von Cornelia Holfelder von der Tann. Zurich; Hamburg, 2021, цитаты: S. 215, 227.
111
Лэнг О. Тело каждого. Книга о свободе / пер. с англ. С. Кузнецовой. М.: Ад Маргинем Пресс, 2022.
Во время дневных занятий йогой я все время думал об идее травмированного тела. Исследователь травм Бессел ван дер Колк объяснял, что травматический опыт оставляет след не только в культуре, истории, семье и, конечно, психике, но и в биохимическом балансе нашего мозга. Травмы влияют на способность воспринимать и обрабатывать сенсорные впечатления и справляться с эмоциями, они трансформируют неврологические связи, гормональные процессы, сердечные ритмы и работу иммунной системы. Они могут отнять у тела способность чувствовать себя, осознавать собственную реальность. Для ван дер Колка йога – один из способов восстановить связь с телом, с организмом в целом. По наблюдениям исследователя, она помогает сделать именно то, чего мы избегаем, особенно в сложных жизненных ситуациях, и чего нам не дает сделать культурно обусловленный взгляд на оболочку нашего тела: заглянуть внутрь [112] .
112
Ван дер Колк Б. Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть / пер. с англ. И. Чорного. М.: Эксмо, Бомбора, 2023. См. также его неожиданно глубокие замечания о йоге и ее воздействии на психические процессы: Там же. С. 346–362.
На острове у меня был похожий опыт с йогой. Каждый день после обеда я в течение часа следовал инструкциям и объяснениям из интернета и отдавался асанам и собственному дыханию. Поначалу это было невероятно сложно: из-за собственной неспортивности, а также из-за страха заглянуть внутрь себя, потому что я никак не мог справиться с ощущениями от упражнений. Но я продолжал. Йога словно заново знакомила меня с телом, которое так долго ничего не чувствовало, так долго не испытывало на себе объятий и прикосновений, – с телом, чьи потребности я так долго игнорировал.
Мало-помалу занятия йогой улучшали мои отношения с собой. Упражнения побуждали принимать свои ограничения и раз за разом убеждали меня в том, что даже самое неприятное и напряженное состояние всегда проходит, что, несмотря на все перипетии, можно что-то сделать для внутреннего равновесия. На коврике тело с каждым разом все больше раскрывалось, занимало собой пространство и отпускало накопившиеся противления и страхи, напряжение, неуверенность и травмы прошедшего года. Йога не обещает ни исцеления, ни чудесного высвобождения психики. Но если заниматься регулярно, то рано или поздно понимаешь, что научился смотреть на свои внутренние тени – туда, где болит. Через несколько недель во мне стало устанавливаться чувство успокоения, благодарности. Благодарности за тело, которое у меня есть, и за то, что я могу жить – вопреки драматической ситуации в мире.
Отшельническая литература и великие робинзонады современности – от «Уолдена» Генри Торо до «Робинзона Крузо» Даниэля Дефо и парадигматического романа об одиночестве «Тошнота» Жан-Поля Сартра – показывают, что, в конечном счете, истинное одиночество случается редко. Во время изгнания в лесу Торо неоднократно общался с путниками и раз в неделю возвращался домой, чтобы мать приготовила ему еду. Робинзон на отдаленном Карибском острове даже нашел себе товарища, на которого мог проецировать свои колониальные фантазии. А Антуан Рокентин, экзистенциалистский постер-бой Сартра, разочаровавшийся в любви и питающий отвращение к миру, раз в неделю безмолвно спал с хозяйкой кафе Франсуазой. Для современных литературных отшельников абсолютное одиночество – одиночество в самом широком смысле – больше невозможно. В принципе, оно для любого из нас невозможно, как бы мы ни стремились к уединению.
Есть в этом и доля утешения. Я немного выучил испанский, чтобы иметь возможность перекинуться парой слов с продавцами в супермаркетах и хозяйкой апартаментов. Постоянный поток электронной почты не прекращался и в маленьком прибрежном городке. По Zoom я продолжал посещать группу поддержки. Выросший из курсов французского ежемесячный книжный клуб, где мы читали французские романы, во время пандемии также проходил онлайн. Конечно, я регулярно общался с некоторыми друзьями. Я был невероятно благодарен средствам коммуникации, электронной почте, Zoom’у и социальным сетям. Они облегчали мое одиночество и помогали справляться с повседневной жизнью на острове.