Один из леса. Часть 2

этом месте переночевать, а иначе бессмысленно возиться.

Еще некоторое время я наблюдал, усиленно размышляя, затем опустил бинокль и

поспешил к байку.

Когда топливо закончится и я не смогу достать новое, – а достать его негде, в

Мичуринске-2 ничего такого нет – мне останется только помахать рукой вслед уезжающим

бандитам с присоединившейся к ним компанией да пустить скупую мужскую слезу. Я их

упущу, потеряю, возможно – навсегда. И чтобы этого не произошло, нужно… что?

Нужно лишить их транспорта. Чего я, вроде бы, сделать не могу: одному с десятком

вооруженных людей не совладать. Значит, необходимо создать ситуацию, при которой они

сами расстанутся со своими тачками.

Неожиданно, да? Ничего, мы с Мишей и не такие проблемы решали. Теперь я, правда,

один, но это не значит, что я слаб. И в физическом, и в умственном смысле. Итак, вопрос: как

заставить людей, собравшихся, судя по всему, в неблизкое путешествие, бросить свой

автотранспорт?

При помощи «душистой мины». Я сам себе удивился, когда это решение пришло мне в

голову… но ведь впереди Мичуринск, а там живет тот, кого называют Травником, тот,

которого упоминал Михаил перед смертью. Травник тоже как-то связан со всеми этими

таинственными делами, и теперь у меня есть два повода, чтобы заглянуть к нему. Он спец по

сборкам из различных артов и аномальных растений. Более того, Травник разбирается в

артефактах, которые формируются не только обычными, более распространенными

аномалиями, но и теми, что возникают в Лесу. Лесные аномалии – редкие и странные, их

очень мало кто видел. Травник умеет ходить по Лесу, хотя и не глубоко, у самой границы, но

все же может перемещаться по нему, не вызывая реакции в виде торнадо ядовитых спор,

атаки мутантов или Шторма.

Настоянная на особых травах лечебная мазь, которой Ксюха замазала мою рану, неплохо

помогла. Я хромал, но идти мог достаточно бодро. Плюс топлива в байке еще немного есть.

Значит, нужно обогнать отряд, за которым слежу, перейти реку по броду, добраться до

Мичуринска-2, найти Травника, живущего в дворницкой старого парка, и попросить его

сделать для меня «душистую мину», которую он сам называет более умно: феромонный

манок. И поставить ее на мосту прежде, чем бандиты проедут по нему. Тогда этот путь будет

для них закрыт, если только они не конченые психи. А другого, если не хочешь искупаться,

на долгие километры нет, кроме брода, конечно, но по нему – только на своих двоих.

Скатив байк с вершины, я завел его и поехал наискось к прежнему направлению, чтобы

по большой дуге, под прикрытием холмов, обогнуть стоянку и достичь реки в районе брода.

* * *

Как по заказу, байк умер прямо на берегу. Хрипнул на прощание движком и затих.

В этом мест дно было совсем близко, из воды торчали большие плоские камни. На

другом берегу росли деревья, за ними начиналась низина, где стоял Мичуринск-2. Михаил

называл его наукоградом, но, по-моему, это был скорее наукопоселок: несколько десятков

небольших домов стояли ровными рядами вокруг аккуратного квадрата экспериментального

парка, в центре которого располагалось здание института. Мы как-то заглянули туда – ничего

интересного. Пустые гулкие залы, коридоры и лаборатории, откуда вынесли все мало-

мальски ценное. Более интересным был сам парк, где до Пандемии институтские ученые

разводили новые виды растений.

Теперь в Мичуринске жили десятка два бродяг.

Я снял с багажника рюкзак, накинул лямки на плечи. Повесил «вал» за спину, на

поясной ремень сбоку прицепил «махновку». Байк решил не бросать на берегу возле брода.

Если у меня все сложится, то вскоре этой переправой воспользуются бандиты, нечего

оставлять им улику, даже если они вряд ли поймут ее значение.

Откатив байк в сторону, где было поглубже, спихнул его в воду и вернулся. Отсюда до

моста с километр, меня не увидят. Сняв ботинки и закатав штаны, шагнул на камень. Вода

плескалась между голышами, накатывала на них, пенилась и булькала. Когда добрался до

середины реки, рядом громко плеснуло. Темное гибкое тело скользнуло к камням, и я

схватился за «вал». Вроде большой рыбы, но слишком уж активно оно извивается там, да и

тонкое какое-то… может, угорь? Только длинный слишком, больше щупальце напоминает. А

тело, выпустившее его, где тогда – на дне сидит? Воображение живо нарисовало этакий

мясистый клубень размером с человека, присосками удерживающийся на дне, с торчащим из

верхушки пуком щупалец, что хищно извиваются в мутной воде. На душе стало как-то

тревожно. Спокойно, Стас! Смело, решительно и быстро валим отсюда с максимальной

скоростью!

Я зайцем заскакал по камням. Про водных мутантов до сих пор ничего не слышал, не

видел их – и хочу дальше оставаться в неведении. Почти достиг берега, когда сзади

чвиркнуло, и в поясницу мне ударила тугая струя воды, явно выпущенная под приличным

давлением. Нога поехала на скользком камне, я сиганул дальше, на берегу развернулся с

«валом» наизготовку, но успел заметить лишь, как нечто темно-лиловое, склизкое, похожее

на кишку, с хлюпаньем втянулось обратно под воду.

Чертовы твари! Откуда они берутся в таком количестве и разнообразии? Такого ведь не

должно быть: чтобы закрепился новый вид, требуется много времени. И Михаил про это

говорил, да и я читал в учебниках, которые он мне когда-то подсовывал… С другой стороны,

тот же Травник иногда вещает нечто-то заумное про онковирусологические факторы, в разы

ускоряющие мутации, про биологический вектор цивилизации и… Стоп! Вектор. А не