"Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6

– Есть у меня один план, - понизил он голос, хотя необходимости в этом не было.
– Я не просто так все эти годы разбирался с физикой работы имплантов. Мне хотелось адаптировать технологию для применения в наших земных условиях. Но тут есть одна большая проблема, которая сводит на нет все мои хотелки. Если мы сейчас попробуем построить такую установку, то не сможем скрыть факт ее существования. Технология будет несовершенна, поэтому идеальной фокусировки каскадов капсулы не получится, и энергия будет утекать. Это все равно, что маяк включить - будет видно издалека.

– И как «эти» отреагируют?

– Если б я знал, - честно признался Иван.
– Есть шанс, что накроют лабораторию и просто ликвидируют всех причастных. Или всю планету стерилизуют. Рьялхи-то вряд ли, а вот Сарги могут оказаться обидчивыми. И противопоставить нечего. Адаптировать технологию для самозащиты мы не можем, не проводя эксперименты и испытания.

– Тупик, или не совсем?
– спросил Борис, чувствуя интересное продолжение.

Иван усмехнулся и продолжил свой рассказ.

– Я проводил эксперименты, когда пытался получить энергию резонанса. Настраивал контуры, пробивал тоннели, которые для связи используются. Сейчас я могу это сделать с одним контуром, потому что настройки подобрал. А тогда мне приходилось объединять несколько штук, чтобы получить в одном кванте пространства нужный уровень энергии. И получился странный эффект. Выходной «горловины» тоннеля не было. Я передавал сигналы, а принять ничего не мог. Потом черт меня дернул, стал слушать со своего края тоннеля.

– И что? – Мельников от волнения даже подался вперед.

– Резонансных колебаний не было. Я стал ловить радио и почти сразу же поймал ДВ.

– Длинные волны?
– Академик явно не находил себе места от любопытства.
– Их что, кто-то еще использует? И что передавали?

– А ты послушай, - усмехнулся Иван, и в комнате раздалось характерное гудение, свойственное длинноволновым передачам. Звук подчищен и отфильтрован, но качество явно бывает и получше. Но о качестве пришлось забыть, когда сквозь вой помех донесся голос диктора.

"…В американской печати появились сообщения о планах запуска в верхние слои земной атмосферы сверхвысотных летательных снарядов для научных наблюдений. Печать называет их «искусственными спутниками Земли».

В заявлении Национальной академии наук и Национального научного фонда США говорится, что в США разрабатываются планы запуска таких снарядов во время предстоящего международного геофизического года, который будет продолжаться с июля 1957 года по декабрь 1958 года. На снарядах размером с баскетбольный мяч будут установлены приборы, которые позволят вести наблюдения за природными явлениями как в земной атмосфере, так и во вселенной. Намечается, что такого рода снаряд будет вращаться вокруг Земли на высоте 350-500 километров со скоростью примерно 30 тысяч километров в час в течение нескольких дней, постепенно приближаясь к верхним слоям атмосферы, где он в конце концов распадется, не причинив никакого вреда…"

Гудение пропало, и Мельников потрясенно посмотрел на ухмыляющегося Ивана. Может такое быть или не может, но пожилой академик вдруг испытал странное ощущение, что вся его прежняя деятельность была лишь подготовкой к чему-то грандиозному, а настоящая жизнь начинается только сейчас!

Полигон Тюра-там, пусковой бункер, 4 августа 1957 года

– Есть! Есть сигнал!
– хрипела трубка голосом Михаила Рязанского, но это услышал не только Королев, но и все присутствующие. Грянуло такое дружное «ура», что Королеву оставалось только аккуратно положить трубку на рычаг. Все равно ничего уже не услышать. Он вдруг понял, что спокойнее других отреагировал на эту новость, но это было неудивительно. Перед пуском особо тщательно проверили СОБ (система опорожнения баков, прим.авт.), чтобы не возник конфуз с недобором скорости. Если нет отклонения от циклограммы полета, а ее, по всей видимости, не было, то спутник уже на орбите.

Никто из присутствующих этого точно не знает, все опасаются коварства атмосферы, которая может «уронить» спутник уже на первом витке. Опасаются, что ионосфера не пропустит сигнал. Боятся микро, и даже макро-метеоритов. Для всех это полет в неизвестность. Но он-то знает! Знает, что уже выше 200 километров спутник проживет несколько дней, а если, как планировалось, орбита легла примерно втрое выше, то можно помереть от старости и не дождаться схода с орбиты. А сигналы пройдут, ионосфера такие короткие волны пропускает, а радиационные пояса, о которых тоже никто пока не знает, лежат выше. О метеоритах также можно пока не думать, не та длительность полета, и орбита девственно-чистая, не загрязненная мусором. Остается дождаться, когда телеметристы притащат данные по скорости в конце активного участка, и можно будет всех успокоить. Все радуются, как дети, Валентин чуть ли не в пляс пошел, и Келдыш доволен, как котяра, сметану слопавший. Леня-Воскрес что-то радостно объясняет Бармину, жестикулируя, будто в базарный день на Привозе. Но в глазах у всех вокруг ещё не прошло адское напряжение последних часов. Не знают люди.

А он знает! Все складывается довольно удачно. Сколько времени потребовалось бы, чтоб без «озарений» научить машину летать без аварий, вызванных «детскими болезнями»? Год, полтора? Никак не меньше, а с учетом будущих «бобиков» третьей ступени, и все два! За два сэкономленных года мы теперь очень далеко продвинемся, а сколько народных денег сбережем, не разбрасывая груды битого металла по казахской степи, это вообще, страшно подумать!

Когда в бункере с топотом появились взмыленные телеметристы с лентами измерений, Королев молча отобрал у них скрученные бумажные кипы и вгляделся в цифры. Почти сразу увидел решение, но еще пару раз мысленно перепроверил, для верности. В таком деле спешка противопоказана.

– Ну что, субчики-голубчики, - наконец, чуть озорно начал он, откинув бумаги в сторону и улыбнувшись замершим от предвкушения соратникам.
– Мы на орбите. Триста пятьдесят на семьсот примерно.

– Так ведь еще не… - недоверчиво начал Валентин Глушко, но Королев все так же добродушно перебил его.

– Что, не веришь? Зря! Сейчас нам НИПы (наземные измерительные пункты - прим.авт.) доложат, вот и посмотрим, какая у меня погрешность вышла. Спутник на орбите. Все!

Бункер снова загудел, а Валентин как-то смущенно улыбнулся, кивнул и сел на место. Это не похоже на него, неужто поверил? Вообще, теперь улыбаются уже все. Один Келдыш нахмурился, подобрал бумаги с телеметрией и теперь, наморщив лоб, что-то считает в уме.

– Сергей Павлович, - вдруг сказал он.
– Вы с этими цифрами атмосферу как-то учитывали? Это же чистый эллипс.

– Не учитывал, у нас перигей триста с полтиной, там никакой атмосферы уже не может быть, - спокойно ответил Королев.
– Так что, как вы сказали, почти чистый эллипс. НИПы скоро подтвердят.

– Проверим, - хмыкнул Келдыш и позволил себе улыбнуться.
– Я порой поражаюсь правоте вашей интуиции. И сколько, по-вашему, он продержится на такой орбите?

– Пару лет точно, - как само собой разумеющееся, ответил Королев.
– Но высота верхних слоев атмосферы, как мне кажется, может зависеть от солнечной активности, так что в будущем надо это дело проверить и обязательно учитывать.

Келдыш снова вежливо хмыкнул, но Королев знал, что академик уже придумывает целую научную программу, чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. Что ж, настоящий ученый так и должен поступать. Однако, и без того нас ждет такая научная программа, что несколько поколений ученых в гробах будут вертеться. Сначала тяжелые научные спутники, а дальше уже Луна!

По мере получения информации с НИПов о прохождении спутника, бункер гудел еще почти полчаса. Последней из них отметилась Камчатка, и теперь уже стало ясно почти наверняка - спутник летит!