"Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6

Но последним гвоздем в гроб всяческих сомнений должен стать пролет спутника после первого витка, примерно через полтора часа после старта. Не сидеть же все это время в бункере!

– Пошли к радистам, - решительно приказал Королев, и первым пошел к лестнице. Выбравшись наружу, он с наслаждением вдохнул свежий воздух и бодро зашагал к фургончику радистов. За ним потянулись соратники, один за другим выстраиваясь в странную кавалькаду, марширующую по степи.

Последним, даже позже Келдыша, из бункера выбрался Валентин Глушко. Он тоже остановился у самой лестницы, сделал несколько глубоких вдохов и даже закрыл глаза, чтобы окончательно успокоиться. Потом обернулся и посмотрел на опустевший старт. Там, похоже, все в порядке. Но какой фантастический день! Его моторы снова не подвели, забросив в небо крошечную Луну. Но Валентин уже знает, что даже после максимального форсирования, из «семерки» не получится даже среднего носителя. Даже с третьей ступенью это максимум тонн семь на орбите, и никак не больше. Хватит, чтобы дотянуться до Луны, и даже чтобы поднять на орбиту человека, но разве этого довольно? На чем лететь к планетам? На чем высадиться на Луну? Нужны новые ракеты и двигатели к ним! Понимает ли это Королев? Наверняка понимает, как осознает гигантские трудности, которые встанут на пути. Но начинать надо уже сейчас! Или хотя бы в течение года, окончательно разобравшись с «семеркой». Надо бы намекнуть Сергею, что он, Валентин Глушко, точно знает, каким должен быть этот новый носитель, а главное - его двигатели! Но как это сделать? Сергей начнет резонно спрашивать, откуда он взял идею огромного однокамерного движка, и что тут ответить? Во сне увидел? Сергей его, конечно, «в Москву по шпалам» не отправит, но мало ли, припомнит еще…

Нет, решил Валентин, время еще есть. Подумаю, посчитаю получше, а через полгодика видно будет. Если все будет идти так же удачно, как сегодня, то Сергей не отмахнется и не сошлется на занятость…

Но какой потрясающий день! Еще с минуту Валентин стоял неподвижно, глядя на пустой старт и упиваясь триумфом, своим и ОБЩИМ. Потом развернулся, и с непонятно откуда взявшейся резвостью стал догонять остальных.

Москва, май 2057 года

– Второе августа 1955 года, - внушительно сказал Иван, нарушив тишину.
– Я сам охренел. Туда и ушли мои сигналы, а обратно пришла вот эта передача, только ускоренная больше, чем в десять раз. В двенадцать и одну десятую, если точнее. По-твоему, что это означает?

– Что время по ту сторону канала идет быстрее, - догадался Мельников.
– Быстрее в двенадцать и одну десятую раз. Охренеть! И сколько времени там прошло? Какой там сейчас год?

– Никакой, - успокоил его Иван.
– Канал сейчас закрыт. Я открывал его несколько раз, и попадал ровно в этот же момент времени. Каждый раз все заново. Нет, ты представляешь, куда я клоню?

– Если честно, то не совсем, - замялся Мельников.
– Что, если это связь в один конец, только к нам? Что, если мы не сможем никак повлиять на тот мир?

– Я тоже так подумал поначалу, - кивнул Иван.
– Поэтому стал проверять. Мои сигналы в ту сторону проходили, отражались и возвращались обратно. Так что, если есть отражение, то воздействие возможно. Главное, чтобы канал оставался открытым непрерывно, иначе придется все начинать сначала.

– И что мы можем предпринять?
– недоверчиво спросил академик.
– Что нам это даст, в плане решения проблемы? Они ведь «там» тоже наблюдают!

– У нас есть целый новый мир и сто лет форы, - объяснил Иван.
– Хотя реально, пожалуй, поменьше. Нужно внедрять нашу технологию, но не сразу. Надо сперва прекратить холодную войну, ускорить прогресс, выйти в космос и на двадцать лет раньше начать компьютерную революцию. Как это сделать не спрашивай, пока не знаю. И только тогда, когда техника и мозги будут готовы пойти дальше, можно и нашу технологию пустить в ход. Тамошние пришельцы даже ничего не заподозрят. Удивятся темпам развития, это да. А мы придумаем, как повлиять на все это незаметно.

– И что это нам даст? – по-прежнему недоумевал Борис.
– Они там у себя, предположим, разовьются до небес и построят галактический дредноут с бортовым залпом в полторы Луны. А нам-то что от этого?

– Они построят два дредноута, - хмыкнул Иван.
– Один себе, а другой нам. Я даже не знаю, что это будет, в самом деле. Может, защитные устройства, которые смогут прикрыть планету. Может, корабль или целый флот. Может, наличия одного межзвездного корабля, даже безоружного, хватит, чтобы нас оставили в покое или даже официально установили контакт. Этого я пока не знаю.

– Погоди-погоди, - нервно прервал его Мельников.
– Ты извини, если я туплю больше обычного, но мои старые мозги никак не возьмут в толк. Еще раз спрашиваю, а нам-то здесь какая польза? Через твой тоннель мы не то, что этот дредноут, мы даже мышкин х… Хвостик не протащим!

Иван промолчал, слегка ухмыляясь, и Мельников вдруг понял, что эта ухмылка может значить.

– Погоди, - осекся академик.
– Твоя довольная рожа мне подсказывает, что есть что-то еще.

– Конечно, есть, - начал Иван, дописав еще одно уравнение, очень похожее на предыдущее.
– Теперь смотри внимательно и следи за руками. Если мы решим вот эту систему, то получим что?

– Пик энергии в кванте пространства и разрыв… - выдавил из себя академик, вытирая взмокший лоб.
– Но какая энергия понадобится? Мы сможем такую мощность накопить?

– Это самое сложное, но и тут можно складывать контуры вместе, - подтвердил Иван.
– Сделав такой разрыв из нескольких контуров, мы получим всего несколько секунд стабильной работы, а потом эта штука начнет фонить и схлопнется. Удержать ее от коллапса нельзя, и вспышка будет еще та. Почти вся энергия, что мы туда закачали, вернется обратно.

– Но, на несколько секунд, будет открыта дверь? – Борис на лету ухватил идею.

– Дверь, портал, ворота, да называй, как хочешь, хоть дуплом, - под нервный смешок Мельникова отмахнулся Иван.
– Но после переброски связь миров прервется, поэтому у нас будет только один шанс. Я уверен, что Рьялхи и их друзья Сарги летают на большие расстояния именно так, только у них резонанс без пересекающихся контуров, то есть и вход, и выход этого «дупла» остаются здесь, в нашей метрике. Я совсем не уверен, что они знают про «эффект времени», потому что я его получил исключительно из-за своей глупости и неспособности точно настроить один контур. И я до сих пор не могу понять, почему он возникает и почему при соединении получается фиксированная дата.

– Второе августа 1955 года, - задумчиво повторил Борис Сергеевич.
– То есть, с этого момента мы сможем вмешиваться и что-то менять?

– Не совсем, - поправил его Иван.
– Какое-то время уйдет на пересчет поправок, они каждый раз отличаются. И могут еще какие-то проблемы вылезти. Возможно, с 56-го года есть шанс начать менять историю.

– А каким образом ее менять?
– озадаченно спросил Мельников.
– И самый интересный для меня вопрос. Что я, старый маразматик, могу для этого сделать? Почему ты решил все рассказать именно мне?

– У старого маразматика неплохие связи, - ухмыльнулся Иван, потирая руки.
– И авторитет. Это поможет создать хорошую аналитическую группу, которая придумает, что и как мы должны изменить в «той» истории. Для начала хотя бы придумать способ воздействия. Но официально лучше никаких структур не создавать, иначе будут утечки.

– Что знают двое, знает и свинья, - поговоркой откликнулся Борис.
– Нужно изначально придумать такую легенду, чтобы все эти аналитические группы даже вообразить не могли, для чего это нужно. Круг посвященных хорошо бы ограничить до трех-четырех человек.

– Сложно, но можно, - кивнул Иван.
– А мне придется пасти своих бывших коллег, особенно Четверку.

– Погоди, - перебил Борис Сергеевич, - что за Четверка?

– Ну, это довольно просто, - попытался объяснить Иван.
– Наблюдатели в рамках своих полномочий управляются Четверкой координаторов, которые непосредственно имеют контакты с Рьялхи. Это высший уровень допуска. Потом идут Восемь, потом Шестнадцать, и так далее.

– Ох, уж мне эта кибернетика, - хмыкнул Мельников.
– А Двойки у вас нет?