Один шаг от дружбы до любви

* * *

Павел сидел в баре и выпивал. Пытался успокоиться после столкновения с Настей. Пробить её защитную броню не представлялось возможным. Не хотела слышать. Не желала верить. И винить оставалось только себя.

— Придурок, — нелестно о себе отозвался Артемьев и опрокинул стопку с водкой в рот.

Он напивался. Безбожно пытался залить алкоголем внутренний страх. Помнил напомненные мукой глаза Насти и понимал, что стереть этот отпечаток боли будет крайне трудно. Гордость стала её главной защитой от боли и… от него.

Ещё несколько недель назад Паша думал, что его разгульный образ жизни является чем-то замечательным, что он ни за что не променяет его на моногамию. Несусветная глупость. И эта глупость стала причиной самой большой потери в его жизни. Если он не вернет Настю… Павел не знал, что будет делать. Вокруг этой женщины строилась вся его жизнь, только сексуальная сторона обходила Настю стороной. И зря. Как ему теперь объяснить, что в каждой соблазненной женщине он инстинктивно искал ее, Настю, и когда не находил, оставлял, уходил искать дальше. Только искать ничего не нужно было. Счастье было рядом, а он не замечал. Не признавал собственных чувств, прятался за братской любовью, но в каждой встреченной девушке пытался отыскать черты Настены. Но рано или поздно приходило осознание, что чего-то не хватало. Конечно, не хватало. Ему Насти не хватало! Остальные лишь пародия, жалкая замена, которая подходила лишь для одноразового перепиха. Жаль, что раньше он не смог этого понять.

— Эй, красавчик, скучаешь? — низкий женский голос ничего кроме раздражения не вызвал. — Составить тебе компанию?

Пашка отвлекся от разглядывания поверхности стола и оглядел красивую брюнетку с ног до головы. Большая грудь едва не выпрыгивала из декольте. Наращенные ногти ярко алого цвета привлекали к себе внимание. Впрочем, всё в этой женщине привлекало внимание — от двенадцатисантиметровых шпилек до маленького клочка ткани, что именовалось платьем. Бегло осмотрев девицу, Паша тяжело вздохнул, посмотрел на официанта и сказал:

— Повтори!

Тот кивнул и принялся исполнять заказ. Брюнетка, не понявшая намека, решила напомнить о себе:

— Выпивкой не угостишь?

Артемьев снова посмотрел на девушку, отметив, что та красива, но энтузиазма в нём это не прибавило. Паша понимал, что женщина внешне красива, привлекательна и доступна. Физиологические реакции у него были в норме, и эту ночь Паша вполне мог провести в ее объятиях. Но он этого не хотел… Никакого азарта, желания. Вообще ничего. Все мысли принадлежали блондинистой упрямице.

— Угощу, — ответил Артемьев, — но на большее не рассчитывай, окей? Я сегодня не в настроении.

— Я вполне могу поднять тебе настроение, — кокетливо подмигнув, заявила она и чуть наклонилась. Паша уже всерьез забеспокоился, что ее огромное достоинство четвертого размера выскользнет из платья.

— Не вариант, красотка, — отрубил Артемьев. — Что пить будешь? Заказывай я оплачу.

Девица обиженно поджала губки. Паша не отреагировал и в который раз посмотрел на свой телефон. Он за вечер раз тридцать набирал её номер. Все тщетно. Трубку не брала, а потом и вовсе отключила. Краем уха он слышал, как брюнетка заказала себе пина-коладу.

— Что я вижу, — протянули над ухом, — великий бабник Артемьев отказал привлекательной девушке. Наверное, мир сошел с ума!

Пашка оглянулся. Перед ним стоял двухметровый гигант. Темные, чуть растрепанные волосы, бандитская ухмылка и синие глаза, за которые девушки готовы друг другу глазки повыцарапывать. И только самые близкие знали, что в выражении этих глаз не хватало главного — жизненного огня. Если внимательней присмотреться можно было и седую прядь за ухом углядеть и по возрасту неположенные скорбные морщины у губ. Максим Исаев даже близко не напоминал того беззаботного мужчину, каким он был ещё три года назад. Потеря Вероники едва не поставила этого сильного человека на колени. Первый год был самым страшным. Близкие не знали, как вывести его из состояния, в котором он пребывал. Макс просто не хотел жить и медленно загонял себя в могилу. Мать и сестра Исаева просто силком затащили его к знакомому психологу. Этим психологом оказалась Дина, его нынешняя супруга.

— Исаев, ты ли это? — отреагировал Пашка. — Я думал, что ты сейчас дома, пеленки стираешь маленькой принцессе.

Максим по-доброму усмехнулся и кивнул в сторону подходящего к ним Дракона:

— Этот вытащил из дома, только пеленки я не стирал, а гладил, — поправил Исаев. Всякий кто знал Максима, понимал насколько сильно он любит свою дочку Веронику. Эта девочка стала для него светом в окошке, вернула к жизни, заставив перейти от существования к полноценной жизни.

— Артемьев, перестань сосать водку, — заявил подошедший Сашка, — я тебя до дома тащить не буду!

— И не надо, — фыркнул Пашка, глядя на то как друзья занимают места рядом с ним, — сам доберусь.

— Ага, — хохотнул Дракон, — доберется он… Опять под окнами Насти будешь томиться, Ромео!

— Эй, хватит стебать! — отреагировал Пашка, но особой злости не испытывал. Друзья у него настоящие, и в огонь, и в воду за ним, так что извращённое чувство юмора можно и потерпеть. — Лучше бы дали дельный совет, что делать!

— Сашка, я Пашку не узнаю, — поделился наблюдениями Исаев. — Где тот мужик, который не пропускал ни одну юбку, и заявлял, что никогда не позволит женщине затащить себя в ЗАГС? Куда пропал его не убиваемый шарм, из-за которого дамам отказывал верхний мозг?

Ну все, парни не упустят шанса отомстить. Теперь все те шуточки про подкаблучников выйдут ему боком.

— Почил смертью храбрых, — ответил Дракон. — Сейчас он бы сам с удовольствием затащил Настюху в ЗАГС, только девица-то упирается. Принца себе нашла! Пашку лесом шлет. Даже зажимания в магазине свадебных нарядов не помогают. Теряешь хватку, брат!

Дракон бессовестно заржал. Пашка закатил глаза и залпом выпил ещё одну порцию горячительного.

— Смейтесь, смейтесь, — пробормотал Артемьев. — Я все равно не дам ей выйти замуж за этого гада!

— Ты зажимал Настю в магазине? — поинтересовался Максим.

За Павла ответил Дракон, который неизвестно откуда знал все подробности:

— Ага, наш Ромео зажал ее в примерочной.

— Слушай, Ванга, ты-то откуда знаешь? — спросил Павел, делая знак бармену, налить водочки ему и друзьям, и отметил соблазнительный оскал брюнетки, заприметившей его друзей. Только ни Максу, ни, тем более, Сашке она была неинтересна. Не повезло девочке, не ее день.

— Ты забыл, что лучшая подруга Насти является женой моего единственного брата? — ответил вопросом на вопрос Малиновский. — В общем, Тая велела мне тебе передать, что если не перестанешь Настю доводить до слез, то она лично тебя кастрирует.

— Попал ты, Паш, — заметил Исаев, судя по всему исходя из своего опыта, — нет никого коварнее женщины, особенно беременной…

Тут его прервал звонок мобильного телефона. Макс взглянув на экран, проговорил:

— Дина звонит. Я отойду на минутку.

Пашка пожал плечами. Привычное дело. Когда дело касалось семьи Исаев становился очень щепетильным. После потери любимой женщины он оберегал каждого дорогого ему человека, в особенности дочку. Когда Ника вырастит, у нее точно будут проблемы в личной жизни, папа-цербер просто не подпустит никого из представителей мужского пола к своей любимой принцессе.