Один шанс из тысячи
Шрифт:
Отбежав от зоны погрузки шагов на тридцать, Робертсон включил «дуплекс».
— Чарли один, ответь четвертому. Чарли один… — зазвучало в наушниках.
— Я Чарли один! Грэг, что там у вас?
— У меня двое раненых. Боезапас на исходе.
— Сколько еще продержишься?
— Десять минут, не больше.
— Грэг, постарайся пятнадцать. Потом отходи в зону три, там Эшли с командой. Он вас прикроет.
— Понял. Постараюсь пятнадцать.
— Роджер…
Бой длился уже шесть часов. Части афганской армии, прикрывающие аэропорт с севера и северо-запада, «испарились» практически сразу, словно их тут и не было. Опытные спецы из
Приказ командиру роты майору Робертсону отдавал лично генерал Миллер, командующий миротворческой миссией НАТО в Афганистане.
Эвакуация проходила стремительно и, скорее, напоминала паническое бегство, а не тщательно спланированное отступление. Решение о выводе войск приняли двадцать седьмого сентября, а уже тридцатого в Кандагаре, Шиндане и Герате не осталось ни одного иностранного солдата. Следующими натовские подразделения покидали Мазари-Шариф и Баграм. Дальше на очереди были Кабул и Джелалабад — последний оплот, последняя оперативная база…
CH-47 «Чинук» втянул тросы в кабину и резко пошел вверх и вправо. Кружащие над базой «Апачи» сделали очередной заход и, прикрывая транспортник, вдарили неуправляемыми ракетами по целям в северной части аэродрома.
Робертсон облегченно выдохнул.
Основная часть операции завершена. Персонал и тяжелораненых вывезли. Теперь надо выбираться самим.
Выскользнувший из-за ангаров десантный «Блэк Хок» пошел на снижение в сторону погрузочной зоны.
Чтобы укрыться среди бетонных строений, ему не хватило ста ярдов.
Воздух прочертили три дымных следа.
Два выстрела РПГ ушли в молоко, одна граната рванула прямо под хвостовой балкой. Лишившийся стабилизатора «Ястреб» беспорядочно завертелся, его понесло к ремонтному боксу, и через пару-другую секунд многотонная машина врезалась в стену, сминаясь, словно консервная банка. Брызнули стекла, обломки обшивки и лопастей полетели в разные стороны. Спустя мгновение прогремел взрыв. Разлившееся из баков топливо полыхнуло горячим пламенем.
И это было ещё не всё.
Второй «Блэк Хок», подлетающий с запада, со стороны заходящего солнца, попал под раздачу десять секунд спустя. Ураганный огонь нескольких крупнокалиберных пулеметов не оставил вертушке не единого шанса. Она рухнула наземь ярдах в четырехстах от края взлетно-посадочной полосы. Звено штурмовых AH-64 нападающие отогнали двумя пусками из ПЗРК, пусть и неточными, но повлиявшими на психику летунов не в лучшую сторону…
— Сэр! Верхний Браво на связи.
Радист протянул Робертсону спутниковую гарнитуру.
— Здесь Чарли один. Слушаю.
— Харви, у нас проблемы, — раздался в наушниках голос командира батальона подполковника Тэйлора. — Воздушной поддержки не будет. Паки закрыли границу.
— Дерьмо! — невольно вырвалось у майора.
— Дерьмо, — согласился комбат. — Буду пытаться уговорить их. Попробуйте продержаться до ночи.
— Алан. У меня в строю тридцать шесть человек, из них одиннадцать раненых. Боеприпасов на полчаса хорошего боя. Уйти не могу. Все пути перекрыты. Даже если пробьёмся наружу, за периметром нас перестреляют, как куропаток.
— Харви. Я всё понимаю, но сделать ничего не могу. Могу только обещать. Ночью, максимум, утром вас вытащат. Вы, главное, продержитесь.
—
Я понял. Будем держаться. Роджер.Ротный вернул гарнитуру связисту и едва слышно выругался.
Он неожиданно вспомнил, как, будучи молодым рекрутом-первогодком, смотрел фильм о событиях девяносто третьего года в столице Сомали Могадишо. Сегодня минуло ровно двадцать пять лет с той давнишней напрочь проваленной операции «Дельты».
Ситуация повторялась с пугающей точностью. Два сбитых противником «Ястреба», окруженные морем врагов спецназовцы, безуспешные попытки командования вызволить попавших в засаду бойцов, пакистанские части поблизости… Впрочем, последние сегодня не на городском стадионе в двух милях от места боя, а в двадцать раз дальше и, в отличие от девяносто третьего, приходить на помощь не собираются. Скорее, наоборот — радуются чужой неудаче и, по мере возможностей, вставляют палки в колеса…
— Всем группам. Отходим к складу четыре. Занимаем круговую оборону.
Отдав приказ, Робертсон развернулся и, ничего больше не говоря, зашагал к четырехэтажному бетонному зданию, возвышающемуся над остальными строениями этой части аэродрома.
Иллюзий майор не питал.
Он знал: до утра им не продержаться…
Боеприпасы, по факту, закончились к двадцати трем ноль ноль. После трех отбитых атак на каждого выжившего приходилось по полрожка и одной гранате.
В двадцать три десять противник выслал парламентера.
С ним говорил капитан Чандлер, командир группы четыре.
— Нам дали час, — сообщил он о результатах переговоров. — Предлагают сложить оружие, обещают не убивать. Хотят обменять на своих.
— Ты им веришь? — устало спросил ротный.
Капитан не ответил, только глаза отвёл.
Робертсон его понял. Грэг Чандлер умирать не хотел, как не хотели этого остальные.
Майор не мог никого осуждать. Желание выжить — естественное желание всякого разумного человека. Сдаться в плен в безвыходной ситуации — не позор. Так их учили. Жизнь — это высшая ценность. Глупо отдавать её просто так, непонятно за что.
Тем не менее, Робертсону было стыдно. Полгода назад он видел по CNN сюжет про русского летчика, сбитого в Сирии над провинцией Идлиб и подорвавшего гранатой себя и окруживших его бандитов. С тех пор Харви неоднократно пытался представить себя на месте этого русского. А смог бы он так же, не рассуждая, расстаться с жизнью, чтобы не попадать в плен, мстя за погибших товарищей?..
— Значит, так, Грэг. Если до полуночи помощи нам не окажут, я снимаю с себя командование ротой. Дальше каждый решает сам — выходить наружу с поднятыми руками или оставаться здесь до конца. Понятно?
— Да, сэр. Понятно…
В двенадцать ноль пять из здания начали выходить оставшиеся в живых бойцы. С поднятыми руками. Бросая оружие перед входом. Шестнадцать человек, половина раненые. Мастер-сержанта Барнса и лейтенанта Хайфилда несли на носилках.
Робертсон наблюдал за ними из-за откоса окна на втором этаже.
Он оказался единственным, кто не захотел становиться пленным.
Примерно через минуту майор опустился на пол, привалился к стене и, вынув из разгрузки гранату, аккуратно снял предохранительное кольцо. Больше всего Харви боялся, что смалодушничает и не сможет заставить себя разжать пальцы. Он сидел один в пустой комнате и тихо молился. Рядом лежал включенный фонарик — майор не хотел, чтобы его долго искали.