Один триллион долларов

– Говорят, здесь предпочитает заказывать костюмы принц Чарлз, – проявил осведомленность Эдуардо.

А что было хорошо для британского престолонаследника, для богатейшего в мире человека вполне заслуживало рассмотрения. И они вошли.

По сравнению с господином, вышедшим им навстречу, его коллега с Пятой авеню показался бы простым галантерейщиком. Эдуардо быстро и в сдержанных интонациях объяснил ему, кто они. Чего они хотят, было очевидно. Все это не вызвало на лице их собеседника ни малейшей реакции. Он привык экипировать красивейших, богатейших и знаменитейших людей этого мира. Другое дело – заявление Эдуардо, что потребуется сразу дюжина костюмов на разные случаи: это известие породило на его лице намек на обрадованную улыбку.

Джона провели в отдельное светлое помещение. На комоде с бесчисленными ящичками лежали мерные ленты, мелки закройщика и книга заказов. Появился немолодой мужчина в очках с тонкой оправой и принес целый сноп образцов ткани, которые начал прикладывать к подбородку Джона или к его руке, попутно оговаривая крой и отдельные детали костюма – плечи свободные или нет, с жилеткой или без, брюки с ремнем или на подтяжках, какие карманы, пуговицы, клапаны, швы и так далее. Затем к ним присоединился молодой цветущий человек, вносивший в книгу заказов мерки Джона, которые с него снимали со сдержанным равнодушием, произнося какие-то кодовые знаки – ОГ, ОТ, ОБ. Это походило на некий ритуал приема в тайное братство, Королевское Общество истинных носителей костюмов.

К удивлению Джона, никто не потребовал ни предоплаты, ни адреса. Было записано лишь его имя и срок первой примерки. Через шесть недель подойдет?

– Прекрасно, подойдет, – ответил за Джона Эдуардо.

* * *

Раз уж они оказались в Лондоне, то похожие процедуры последовали у Turnbull & Asser на Джермин-стрит 71, где Джон заказал себе шесть дюжин рубашек по своей мерке, а также у John Lobb на Сент-Джеймс-стрит 9, где он заказал двадцать пар туфель – тоже по своей мерке. Требованию заказать цилиндр у Lock & Co Джон воспротивился, но все же купил себе две шляпы. Они спонтанно приняли решение заночевать, оповестили экипаж самолета и сняли королевский номер в отеле Савой. Незадолго до закрытия магазинов они купили у Fortnum's банку малосольной белужьей икры за такую цену, что Джон в первый момент подумал, что она обозначена в лирах, а не в фунтах стерлингов, контрабандой пронесли ее в отель и приступили к ее освоению.

– Есть икру нужно исключительно без всего, – наставлял Эдуардо, благоговейно впечатывая банку в лед, в котором им принесли бутылку сухого шампанского. – Люди, которые едят икру со сливками, анчоусами, нарубленными каперсами, сваренными вкрутую яйцами и так далее, не могут взять в толк, что тем самым они портят вкус, за который заплатили такие большие деньги. Самое большее, что я мог бы рекомендовать, – это тонкие тосты с несоленым сливочным маслом, но самое лучшее все же есть икру в чистом виде. И никогда, – заклинал он, как будто речь шла о том, чтобы удержать Джона от смертного греха, – действительно никогда нельзя намазывать икру на тост ножом. Это уже просто варварство. Вся фишка икры состоит в том, чтобы икринки попали в рот целыми, и там их раздавить языком о нёбо, наслаждаясь при этом крошечными взрывами вкуса, ради которого и разыгрывается весь спектакль.

Джон оглядел темную массу в раскрытой баночке, похожую на клейкие черные жемчужинки.

– И как же ее правильно брать?

– Берешь ложечку, – ответил Эдуардо, демонстрируя две белые пластиковые ложечки, какие прилагаются к коробкам с детским питанием. – Раньше использовали ложечки из рога, из дерева или из слоновой кости, но пластик лучше всего – легкий, мягкий, без острых краев, гигиенический и одноразовый.

Когда Джон взял первую ложку икры, до него вдруг дошло, что сейчас его наполненный рот стоит больше, чем он раньше проедал за месяц. Безумие. Просто извращение, подумал он. Потом распробовал и подумал: С другой стороны…

* * *

На следующее утро все продолжилось. Они гуляли по Пикадилли, изучали безупречные витрины и покупали жакеты и пуловеры из чистого кашемира, зажимы для купюр из серебра, запонки из платины и булавки для галстуков, которые стоили целое состояние.

– А что с галстуками? – спросил Джон.

– Галстуки покупают в Париже или в Неаполе, – твердо объяснил Эдуардо. – Hermes или Marinella.

– Понял, – кивнул Джон.

Они покупали солнечные очки, шелковые платки для нагрудного кармана, перчатки из оленьей кожи, шарфы из шерсти и из шелка, носки, плащи и зонты, – все это в магазинах, которые являются поставщиками британского королевского дома. И когда добыча была отправлена через вышколенных продавцов в аэропорт, где самолет вместе с экипажем все еще ждал, когда арендаторам придет в голову лететь дальше, они посетили, поскольку это оказалось по дороге, скачки.

Поначалу Джон не нашел в этом мероприятии ничего интересного: множество взволнованных людей и кучка мчащихся лошадей. С каждым забегом приходилось топтаться по все большему количеству разорванных купонов. Он скорее от скуки решил попробовать, как чувствуешь себя, поставив на игру деньги и проиграв их, и поставил сто фунтов на лошадь, не имевшую шансов.

Его участие сразу повысило привлекательность мероприятия, переплавило топот копыт и нервозность публики с их биноклями, твидовыми пиджаками и купонами в почти волнующее событие. Вдобавок ко всему лошадь, на которую поставил Джон, выиграла, и они покидали ипподром с толстой пачкой фунтов. Эти деньги чуть не испортили ему впечатление от скачек.

После обеда они полетели в Париж, чтобы купить галстуки, и Эдуардо повел его в небольшой изысканный ресторан, чтобы он смог насладиться там настоящими трюфелями.

– Ну, – спросил Эдуардо, когда поздно ночью самолет снова летел во Флоренцию, – каково чувствовать себя триллионером?

Джон посмотрел на него и вздохнул.

– Сейчас, – признался он, – я чувствую себя как в Диснейленде для богатых.

* * *

Между тем осаду журналисты сняли, и можно было снова без помех завтракать на веранде. Когда на следующее утро после завтрака Джон вернулся в свою комнату, все лондонские покупки были уже там: дюжины коробок, бумажных пакетов с ручками и пестрых свертков. В первый момент это было как на Рождество: можно все распаковывать и радоваться. Но потом он почувствовал себя осажденным зонтами, пуловерами, шарфами, бриллиантовыми булавками для галстуков и запонками, и покупка всех этих вещей показалась ему совершенно бессмысленной. Он сидел на кровати, чувствуя свое бессилие управиться с этим валом покупок, и тут зазвонил телефон. Джон рассеянно взял трубку.

– Доброе утро. Как дела? – Незнакомец.

– Спасибо, – неопределенно ответил Джон. – Очень хорошо, я думаю. Кстати, большое спасибо за факс.

– Не стоит благодарности.

Казалось, это было целую вечность тому назад. Хотя прошла всего неделя.

– Это было, ну, неожиданно. Так сказать, спасение в последнюю секунду.

– Да, – спокойно согласился звучный голос.

– Я думаю, нет смысла спрашивать, откуда у вас это медицинское свидетельство?

Низкий, сдержанный смех, от которого исходило спокойствие. Он даже не потрудился сказать «нет».

– В любом случае, я вам очень благодарен, – сказал Джон. – Если это для вас что-то значит.

На мгновение возникла тишина, как будто связь прервалась. Потом незнакомец сказал:

– Это значит для меня очень много. И, может быть, я к этому еще вернусь.

Тон, каким он это сказал, вызвал у Джона неприятное чувство. Может, оттого, что пришлось вспомнить родного брата Лино, который готов был его обмануть?

– Теперь, когда вы стали самым богатым человеком земли, – продолжал незнакомец, – что вы намерены делать?

Ну вот, опять. Только успел отвязаться от этой мысли. Можно вытеснить все, что угодно, когда летишь через континент за покупками. Забудешь и пророчества, и священную миссию.

– Я еще не знаю, – помедлил он, думая о том, что не обязан отчитываться перед звонившим, который даже не считает нужным назваться. – Сейчас я занят тем, что привыкаю к большим деньгам. Покупки в Лондоне, обед в Париже, все такое.