Один удар

В саду тихо завела предрассветную трель одинокая пичуга и регент устало вздохнул, обреченно повесив голову:

«Эта ночь, похоже, никогда не закончится. А утром еще следует навестить Леатору с визитом вежливости и поинтересоваться ее самочувствием после происшествия. Да еще и заставить Кирана сделать то же самое. Но, пока что, надо успокоить Лорелею. И не потерять ее лояльность. Что-ж, какую девушку не согреет мысль о том, что мужчина сорвался от ревности? Лишь бы не успела лечь спать…»

Никай уверенно развернулся на каблуках, направляясь в обратную сторону.

Комната Леи встретила его тишиной и смятой постелью.

— Леди Лея? — тихо позвал он, но услышал лишь шелест трепещущих на ветру занавесок и шепот сквозняка из-под двери — М-ммм… да черт тебя возьми! — со злой обреченностью простонал он и с размаху упал на смятую постель, накрывая свое лицо еще теплой подушкой.

Нос тут же заполнил легкий цветочный аромат, с далекими нотками дикой розы.

«Ее запах» — с каким-то ужасом подумал он, прижимая подушку плотнее к лицу и в голос рыча от злости — «Дура! Куда ушла одна, ночью? Нормальная девушка должна после такого горько рыдать у себя в постели, а не шляться не пойми где, ища на собственную задницу приключений! Вот ведь тьма! Теперь искать ее по всему замку!»

И регент в бешеной злости сгреб на себя руками простыни и остальные подушки, пытаясь смириться с очередным просчетом в отношении сумасбродной леди.

Скрип двери заставил мужчину настороженно замереть под простынями, напрягая слух.

«Неужели вернулась?» — подумал он и тут же оценил, что звук пришел с другой стороны — «Ванная! Точно. Наверное, умывалась» — решил, было, он, но тут скрип половиц заглушил тихий и мелодичный перезвон серебряных колокольчиков, а тишину прервал глубокий и откровенно нетрезвый мужской голос:

— Не судите строго, леди.

…

Сперва в него полетел куст шиповника. Последний, судя по всему. Потому как остальные уже давно были безжалостно выдраны прошлыми воздыхателями неугомонной леди Леи.

Куст метко попал в цель, оседая корнями прямо на подушках и пачкая постель сырыми комьями грязи.

— Это Вам, — пояснил Киран, вздыхая — Его лучше в волосы… Чтобы красиво — и, развернувшись, прямо из стоячего положения, король наклонился к полу.

Закрыть глаза Никай не успел. А потому воочию убедился в глубине братской души, ежели можно так выразиться.

Пока регент пытался справиться с резко поднявшейся к горлу тошнотой (все-ж таки некоторые интимные подробности о собственном брате были явно лишними), как прямо в него полетела россыпь каких-то мелких камушков. Один из них упал между подушек и в нос Никаю ударил аромат жженой карамели и жареного ореха.

— Вот. Погрызите, пока, — пьяно покачиваясь, выдал Киран и неожиданно плотоядно улыбнулся — Хотя… Может ну его? Давайте сразу в клетку, а? Я Вас золотом осыпать буду.

И нетрезвый мужчина, скалясь и оплывая туманом, уверенно направился к кровати, радуя замершего в подушках регента на глазах обретающим плотность образом алого дракона.

Никай испугался. Дракон чужого мужчину в постели своей избранной не оценит точно. Тут братские чувства не помогут, и в шутку ничего не сведешь. Остается надеяться, что смерть будет быстрой. И то, если сильно повезет.

От отчаяния, регент глухо застонал и ощутимо вздрогнул, нащупывая на бедре острый кинжал.

Король замер. Крылья его носа пару раз трепыхнулись, втягивая воздух. Голова ящера медленно наклонилась в сторону.

— Ты боишься меня с-силь? Не бойс-ся… Ты моя драгоценнос-сть.

Вместо ответа, однако, прямо в обескураженную драконью морду прилетел метко брошенный глазированный орех, выпущенный из-под горы одеял.

Зверь замер и слегка задумался.

— Ну, нет так нет, — грустно вздохнул Киран и повел головой, отгоняя таящий туман — Тогда по Вашим обычаям… Надеюсь, Вы оцените.

Он оценил!

О, он оценил так, как не оценивал еще ничего и никогда!

«Надо было соглашаться на клетку.» — мелькнула даже в голове Никая мысль, прежде, чем он вспомнил, что осыпание золотом лично ему не грозило.

Если бы в качестве оценки и оплаты могли быть приняты банальные золотые монеты, регент отдал бы всю казну Дернии даже не икнув, лишь бы не видеть этого. Но, увы. Мироздание было глухо к его мольбам, и мзду золотом не принимало. А, потому, отчаянно кутаясь в сползающие простыни и молясь, чтобы охваченный азартом искрометного танца король не вздумал приближаться к месту его дислокации, регент лишь таращил из-под подушки расширенные ужасом глаза и старался не дышать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Номинально укрытые прозрачным газом платка бедра качнулись из стороны в сторону, демонстрируя испуганному Никаю накаченные ягодицы и плавную линию узкой талии его брата. Задорно звякнули колокольчики, игриво подкинутые резким взмахом царственно-волосатой ноги.

Киран вполне изящно вскинул вверх руки, задевая собственные уши массивными бицепсами, слегка прогнулся в пояснице, выставляя зад и заставляя монетки и бубенчики звенеть еще громче. Резкий разворот плеч, и король повернулся к кровати лицом.

Ну и колышущимися между бедер концами платка, звенящими от каждого его движения, соответственно.

Регент испуганно вздрогнул и затих, придавленный аурой сексуальной агрессии, сквозившей в каждом пылающем взгляде, кинутом на бесформенную кучу постельного белья, в которой хоронился несчастный.

Бедра Кирана описали круг и снова дернулись из стороны в сторону, согласно такту, заданному притоптываниям босых пяток. Не известно, осознавал ли нетрезвый король, что концы платка попросту не поспевают за движениями другого конца, таящегося между ними. Но вот Никай оценить это успел в полной мере. И даже взбледнул, чисто по-мужски оценив масштаб грозящей невинной девушке опасности, ежели дело-таки дойдет до применения.