Один в поле воин

– Майкл, как ты оцениваешь свои шансы на ринге?

После его вопроса я откровенно завис, вытаращив на него глаза. Генри никогда не интересовался спортом, за исключением большого тенниса и то потому, что это было необходимо для поддержания фигуры и статуса политика. На втором месте, насколько мне было известно, в списке его интересов стоял бизнес, а бокс и уж тем более тотализатор лежали вне сферы его интересов. Мне было это доподлинно известно.

– Вы что, решили на меня поставить? – я даже не старался скрыть свое удивление.

– Даже мысли такой не было, – усмехнулся сенатор. – Просто меня попросил узнать об этом мистер Келли.

– Английский посол?

– Представь себе. Так что ты скажешь?

– За один бой ручаюсь, а там как Бог даст.

– Так ему и передам.

Ажиотаж вокруг боев вырос еще больше, когда советские власти довели до иностранных посольств, что в спортивный клуб никто из иностранцев, тем более журналистов, не будет допущен, так как это неформальный, товарищеский матч, не американское шоу. Разрешение на присутствие были даны только для родственников Майкла, его секунданта и представителя американского посольства. Секундантом у меня стал журналист американской газеты, Уильям Шеппет, который занимался боксом в далекой юности, лет пятнадцать тому назад.

До назначенного времени еще оставалось сорок минут, когда мы подъехали на такси к входу в спортивный комплекс. Над входом в зал висел огромный плакат, на котором на фоне четырех громадных букв СССР добрый молодец демонстрировал свой накачанный бицепс, а ниже было написано: «Спорт – это здоровье, воля и мужество!»

Войдя в зал, быстро огляделся, автоматически отслеживая лица и движения тренирующихся спортсменов. Четверо боксеров сейчас проводили тренировочные бои на двух рингах, кто-то еще разминался, другие отрабатывали удары на снарядах. Два тренера в спортивных костюмах стояли возле одного из рингов и что-то обсуждали. Стоило нам только появиться в зале, как все замерли, спортсмены и тренеры, уставившись на нас. Нас явно тут ждали, но при этом никакой реакции не последовало, все выжидающе уставились на нас, а мы смотрели на них. Когда неловкая тишина начала переходить в напряженность, я решил разрядить обстановку и, выйдя вперед, поздоровался:

– Здравствуй, товарищ! – эти два слова я произнес на русском, специально их исказив, но дальше продолжил говорить уже на английском языке. – Меня зовут Майкл Валентайн! Мне шестнадцать лет! Думаю, что я не самый плохой парень на свете! Я буду сегодня драться на ринге!

Услышав перевод, люди словно ожили, сразу послышались со всех сторон приветственные крики:

– Привет, Америка! Здорово, парень! Здравствуй, приятель!

Тренеры уже пришли в себя и, разогнав спортсменов по местам, подошли к нам. Мы поздоровались, затем один из них, с густыми, пшеничного цвета, усами, объяснил, где я могу переодеться, а остальным показал на скамейку у стены:

– Садитесь здесь, американские граждане, и ждите.

Выйдя из раздевалки, я принялся за разминку, одновременно оценивая тренирующихся в зале боксеров, заодно пытаясь определить, кто достанется мне в соперники. Впрочем, ответ мне дали сами тренеры, которые подозвали к себе двух боксеров и о чем-то живо начали с ними говорить. Неожиданно, чисто интуитивно, можно сказать, кожей, почувствовал чей-то наглый и пристальный взгляд, но искать его хозяина не стал, определив как агента ГБ. Скорее всего, что он был здесь не один, но это было и так понятно из-за международного формата встречи. Спустя пятнадцать минут появился Василий Сталин со своей свитой. На этот раз он был в генеральской форме.

Я подошел к нему, мы поздоровались, после чего представил тех, кто пришел со мной. После формального представления он сразу поинтересовался у меня:

– Ну, ты готов, парень?

– Всегда готов, господин Сталин.

– Ты у нас прямо как пионер. Фотографию мне привез?

– Вам сейчас отдать?

– Потом, а сейчас мне не терпится посмотреть, как умеет боксировать Америка.

– Господин Сталин, хочу сразу предупредить, что у меня несколько иная манера боя, чем у обычного боксера.

– Не понял. Объясни! – командующий ВВС Московского округа нахмурился.

– Я боксер, но последнее время увлекся… азиатским рукопашным боем. Как это сказать… Короче, помимо рук я наношу удары локтями, коленями, ногами.

– Это не бокс, а какая-то уличная драка! – в свою очередь возмутился полковник, стоявший за спиной Сталина, стоило ему услышать перевод моего ответа. – Этот американец врежет нашему бойцу по яйцам, а затем скажет, что это все по правилам!

– Разрешите, товарищ Сталин? – раздался голос седоусого тренера, а когда тот кивнул головой, продолжил: – Слышал и даже читал, что есть такие разновидности бокса в Азии. Интересно, конечно, увидеть, что парнишка умеет, но как по мне, так сначала лучше Федоровича позвать. Ведь это он у нас рукопашник.

Василий Сталин на минуту задумался, потом повернул голову в сторону майора:

– Костя, посмотри, на месте ли Федорыч. Одна нога здесь – другая там.

Майор сразу сорвался с места и мелкой трусцой помчался куда-то в глубину зала. Вскоре он вернулся с тремя мужчинами. Пожилой мужчина был тренером по рукопашному бою, а эти двое его воспитанники, вот только, в моем понимании, они не походили на мастеров рукопашного боя. Не было у них ни плавности движений, ни мягкости и текучести шага. Эти крепкие и жилистые парни больше походили на оперативников, которых готовили на силовое задержание преступников.

– Здорово, Федорыч, – приветствовал его Василий Сталин.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, – поздоровался по-военному тренер и вопросительно посмотрел на командующего ВВС Московского округа.

– Тут вот какое дело. Этот парень – американец. Сказал, что он боксер, только бокс у него странный выходит. Говорит, что в драке наносит удары локтями и коленями. Что скажешь?

– Ничего не скажу, товарищ генерал-лейтенант. Мне его в деле надо видеть, – тренер быстро, но при этом внимательно и цепко оглядел меня, потом кивнул головой на одного из парней. – Пусть с Аникеевым сойдется, а мы посмотрим. Парень крепкий, боксом до этого занимался, задатки бойца у него есть, пусть попробует.

– Не опозоримся? – прищурился Василий Сталин.

– Да какой тут позор, товарищ генерал-лейтенант. Померяются силами молодые парни, и все тут.

После того, как этот разговор закончился, Василий Сталин, повернувшись ко мне, сказал:

– Вот тебе, американец, противник. Давай, действуй.

Услышав перевод, я кивнул головой и направился к рингу, вокруг которого собрались уже все, кто находился в зале. Мне было слышно, как спортсмены негромко оценивают мои физические данные и моего соперника.

– В синем углу ринга – представитель Америки Майкл Валентайн! В красном углу ринга – Иван Аникеев…

По первой минуте боя стало понятно, что Аникеев самый обычный боксер, который, похоже, дополнительно проходит курс рукопашного боя для сотрудников советских спецслужб. Бой закончился быстро, причем не по моей вине. Боец оказался азартным и сразу пошел в атаку. Пропустив мощный удар ногой в бедро, которого явно не ожидал, растерялся и раскрылся. Мне хватило его секундной растерянности, чтобы нанести ему сильный удар в челюсть. Противник рухнул как подкошенный. Судья начал отсчет под недовольные крики болельщиков, что это нечестно и не по правилам. Не обращая внимания на крики, я отошел в свой угол, где Уильям Шеппет начал вытирать мне вспотевшее лицо полотенцем.