Одиннадцатая могила в лунном свете

Прижав меня к груди, Рейес впился в мои губы, подарив поцелуй, на который явно надо было повесить табличку «Только для взрослых». В уборной оказался Донни — наш бармен. Закончив свои дела по маленькому, он вышел, но руки не помыл. Надеюсь, алкоголь их простерилизует. Правда, понять его можно. Поцелуй был очень чувственным. С эротическими полутонами и сексуальным донельзя уклоном в нуар.

Оторвавшись от меня, Рейес заглянул мне в глаза.

— Продолжишь в том же духе — затащу тебя в кабинку.

— Ты такой романтик!

Честно говоря, после поцелуя я едва дышала, поэтому вариант с кабинкой прозвучал очень даже заманчиво.

— Готова?

— К туалетному сексу? На все сто, черт возьми.

Губы Рейеса сложились в улыбку, очень похожую на ту, что я видела в день гинекологического обследования с помощью кухонной утвари. От предвкушения я прямо-таки растаяла. Точнее начала таять, пока муж не взял меня за руку со словами:

— На этот раз я перемещу нас обоих.

Внутри меня и вокруг завихрилась неземная буря, а мгновение спустя я ослепла от яркого солнечного света, какого отродясь не видела. А ведь я, на секундочку, из Нью-Мексико. Глаза улавливали лишь один оттенок синего и один оттенок желтого.

Все еще цепляясь рукой за футболку Рейеса, другой я прикрыла от света глаза. Окружающий мир постепенно прояснялся. То есть он и до этого не расплывался, зато теперь я все поняла.

— Мы в пустыне.

Рейес кивнул. Сам он и не потрудился осмотреться по сторонам, а вместо этого почему-то смотрел на меня.

— Господи, Рейес… — Я стала поворачиваться вокруг своей оси. — Это поразительно!

Нас окружали лишь две вещи: небо такое синее, что как будто сияло изнутри, и пустыня такого богатого золотисто-рыжего цвета, что от увиденного захватывало дух. Ноги тонули в песке, и вокруг них образовывались песчаные холмики. Взяв горсть песка, я стала смотреть, как он сыплется сквозь пальцы, а потом упала на колени, и колени тоже нырнули в бескрайнее тепло.

— Мы там, где я думаю?

Рейес присел рядом.

— Если ты думаешь о Сахаре, то да.

У меня отвисла челюсть. Я стояла на коленях посреди самой Сахары!

— Даже не знаю, что сказать. Никогда в жизни не видела ничего настолько… идеального.

— Я привел тебя сюда не просто так.

— Да неужели?

Усевшись на задницу, я принялась играть в самой огромной в мире песочнице.

Муж все еще пристально смотрел на меня, а я гадала, что он обо мне думает. Должно быть, я казалась ему жалкой неудачницей, потому что снова и снова ковыляла по его миру и спотыкалась, как ребенок в ходунках натыкается то на стены, то на шкафы, то на коленки взрослых.

Внезапно накатила неуверенность в себе. Пришлось встряхнуться. Наверняка все дело, блин, в Сахаре. Если в мире существует нечто, что способно заставить человека почувствовать себя абсолютно ничтожным, то уж точно огромная территория земли. Прекрасная и в то же время смертельно опасная.

Я бросила раскаленный песок Рейесу на джинсы.

— Мог и предупредить. Солнцезащитные очки тут бы очень пригодились.

Сверкнув идеальными зубами, он набрал в ладонь песка, который тут же стал сыпаться сквозь длинные сильные пальцы, и приступил к главному уроку:

— Возьми одну песчинку.

Я сгребла рукой целую горсть и с гордостью показала мужу.

Он терпеливо улыбнулся, а я стала высыпать песок, чтобы на ладони осталась одна-единственная песчинка. Пришлось отряхнуть руки и начать все сначала. В конце концов после невероятных усилий у меня на ладошке осталась одна песчинка. Я назвала ее Дигби.

Рейес отобрал у меня Дигби, и я не на шутку расстроилась. Ради этого парнишки я старалась изо всех сил!

Положив Дигби себе на ладонь, Рейес протянул его мне:

— Ровно столько в тебе человеческого.

— О’кей.

— Посмотри вокруг.

Я послушалась, а потом опять уставилась на мужчину, которого всегда считала вменяемым.

— Если сравнить тебя с пустыней, то эта песчинка представляет то, что есть в тебе от человека.

— Не понимаю. Да и не может такого быть! Я человек и всегда им была.

— Значит, по-твоему, ты… кто? Наполовину человек и наполовину бог?

— Вообще-то, еще несколько месяцев назад я считала, что на девяносто девять процентов я человек и на один — ангел смерти. А потом мне сказали, что этот один процент поделен две части. Одна от жнеца, вторая от бога.

— Ты не можешь быть наполовину жнецом. Это как сказать, что почтальон — наполовину человек и наполовину почтальон.

— Или что адвокаты — наполовину люди и наполовину демоны? Сто раз такое слышала.

Уголок красивых губ потянулся вверх.

— Вроде того. Быть жнецом — твоя работа, а не наследие, за неимением более подходящих слов. Но нельзя быть получеловеком и полубогом одновременно. От человека в тебе — одна песчинка посреди девяти миллионов квадратных километров, которые составляют площадь этой пустыни. Божественная часть в тебе слишком сильна. И тебе нужно с этим смириться.

Я поглазела на Дигби.

— В голове не укладывается.

— Ты продолжаешь говорить так, словно твое человеческое тело может умереть. И оно может, да, но для этого понадобится нечто очень мощное.

Я встала и бросила Дигби на произвол судьбы, отойдя на несколько шагов.

— Значит, если меня пошинкуют и бросят в щеподробилку…

— Фура тебя убила?

— Нет, но мы же не были материальны. Причем намеренно. А если я потеряю сознание, или меня свяжут…

— Датч, этой песчинке неподвластны размеры и вид пустыни. Она не контролирует ни формирование песчаных дюн, ни их перемещение. Одна песчинка бесконечно мала по сравнению с целой пустыней.

— Ну ладно.

— Все, что есть в тебе от бога, — это то самое целое, чем ты и являешься. По сути своей, разумное существо, наделенное невероятной силой и властью.

— Вид пустыни формируется ветрами, — возразила я, — а это внешние силы.

— В любом из измерений внешние силы оказывают свое влияние, но тело в любом из них у тебя одно. Чем лучше ты это понимаешь, тем меньше человеческая часть тебя, — Рейес снова протянул мне Дигби, — контролирует твою жизнь.

— И это важно, усекла.

— Важно еще и потому, что в этом мире свободно разгуливает еще один бог.

Ага! Так и знала, что рано или поздно мы вернемся к этой теме.

— И сейчас он намного сильнее тебя, потому что знает одну простую истину.

— А именно?

— Он не может умереть. Только от рук другого бога. — Рейес подошел ко мне. — Как и ты.

Я кивнула, пытаясь осознать все услышанное. Более того, я усиленно старалась разложить все по полочкам, но какая-то часть меня по-прежнему не могла во все это поверить.