Одиннадцатая заповедь

– Етит твою мать, какой только мерзости тут нет!
– Уокер вытащил обойму из пистолета, чтобы дозарядить.
– А ведь до места еще топать и топать! Я предупреждал, Пиндос-кун, что на Радар только псих может пойти.

– Ты же пошел, - я говорил с трудом, тошнота никак не хотела успокаиваться.
– Делаем вывод, что ты псих.

Мы осторожно продвигались вперед, и дорога пока была пустынна. За разбитыми грузовиками и брошенным поперек дороги БТРом мы увидели еще двух мертвых монолитовцев: один привалился к камню, забрызганному кровью, второй лежал, сжимая в руках снайперскую винтовку. Кто бы ни расправился с ними, эти люди действовали профессионально и хладнокровно: на асфальте рядом с трупами, как и на южном блокпосте, я не заметил ни единой стреляной гильзы, а это значит, что монолитовцы погибли, не успев сделать ни одного выстрела. Одно дело, когда вот так запросто расправляются с зелеными новичками, или забравшимися в Зону гопниками, и совсем другое, когда речь идет о боевиках "Монолита", отлично подготовленных фанатичных бойцах, которые ничем ни военным сталкерам, ни наемникам, ни долговскому спецназу не уступят. А их как цыплят постреляли, без шансов. Если это Кайзер и его спутники, тяжеленько нам будетпоспорить с ними за данные из лаборатории!

Дорога вывела нас из маленького скалистого ущелья к развилке, перегороженной наваленными поперек дорожного полотна стальными трубами. Место было очень опасное: еще издали мы заприметили сторожевую вышку и несколько вагончиков, в которых вполне могли укрываться монолитовцы. Отличная позиция, с которой просматривалась вся дорога. Поэтому, прежде чем идти вперед, мы хорошенько осмотрелись, спрятавшись за камнями. Наши страхи оказались напрасными: здесь монолитовцев опять перебили до нас. Я разглядел в бинокль три мертвых тела за трубами и еще одного мертвеца за грузовиком у ограждения из колючей проволоки. Слева, за теплотрассой, уходящей в сторону леса, тоже было чисто. Понаблюдав за развилкой еще несколько минут и убедившись, что опасности нет, мы, наконец, рискнули выйти из укрытия.

– Все то же самое, - заявил Дед, осмотрев мертвецов.
– Но эти хоть пострелять успели. Тела не обобрали, оружие тоже на месте.

– Вон еще один, - я показал на нелепо искривленное тело в серо-коричневом комбинезоне, распластанное на трубах.

– Неплохо бы посмотреть, что у них есть, - Уокер присел рядом с мертвецом в экзоскелете.
– Говорят, монолитовцы отлично умеют пользоваться свойствами артефактов, потому-то все радости Зоны, вроде пси-излучения и радиации, им нипочем. Может, и надыбаем хороший артефакт... У этого контейнеров нет, интересно... Вообще ничего нет, кроме ПДА и бинокля.

– Дурная примета грабить мертвецов, - заметил Дед.

– Мы в Зоне много чего дурного делаем, папаша... Так, и этот пустой.
– Уокер направился к мертвецу на трубах, склонился над ним.
– Ого, два полных магазина патронов 5.45! Пиндос, бери, пригодятся.

Обирать трупы в Зоне - обычное дело. Мародерством это никто не считает, все понимают, что без боеприпасов, лекарств и еды в таких условиях долго не протянешь. Любой хабар, найденный на мертвеце, считается собственностью нашедшего, будь то оружие, провиант или артефакты. Слышал я однажды, что у первых сталкеров был интересный обычай: если находили в Зоне тело погибшего собрата, то забирали с него только необходимые вещи, вроде патронов или медикаментов, а взамен оставляли монетку или мелкую купюру - типа, расплатились за необходимые припасы. Потом, когда в Зоне появилось много самых разных людей, эта традиция забылась. Вообще, как говорил однажды Бармен, обирать мертвецов начали военные, у которых был приказ снимать с погибших сталкеров все, что при них было, вплоть до часов и нательных крестиков: все эти вещи якобы сдавались потом в специальное хранилище, а на деле присваивались мародерами. Ну, а когда бандиты появились, мародерство стало обычным делом. Не раз и не два я слышал, как бандиты в баре "Скадовска" на Затоне поднимали тост за "щедрых жмуров, что с пацанами хабаром поделились".

– Говорят, до Большого взрыва они были военными, - сказал я, глядя на мертвеца.
– Покинуть Зону они не смогли и стали стражами Монолита.

– Гребаные фанатики, - вставил Уокер.
– Кто бы с ними ни разобрался, он очень упростил нам задачу.

– Тут две дороги, которая наша?
– спросил Дед, меняя тему.

– Северная.
– Я показал на дорогу за вагончиком.
– Западная ведет к антеннам.

– Что-то у меня в голове гудеж какой-то, - внезапно сказал Уокер.
– Могу себе представить каково там, рядом с Выжигателем.

– Хреново там, - буркнул я. Внутри меня что-то сжалось, я почувствовал себя очень близким к панике.
– Ну что, вперед?

– Патроны прихвати, - посоветовал Уокер, кивнув на покойника.

Поворот направо вел вглубь поросших невысоким хвойным лесом холмов, по обеим обочинам шло сплошное ограждение из столбов с колючей проволокой. Поднявшись чуть выше, мы смогли увидеть собственно радар - несколько необычной формы огромных ажурных металлических конструкций, поднимавшихся над местностью метров на сорок, если не больше. Уж не знаю, использовали ли конструкторы этой дьявольской штуки уже готовые антенны, или же Выжигатель был создан с нуля, но излучение этой махины должно было покрывать не один квадратный километр. Если сейчас Выжигатель работал не в полную силу, то какой же эффект имело его полное воздействие на несчастных, которые оказывались здесь без специальной защиты в те дни, когда сюда пробрался Стрелок-Меченый,! Даже на таком расстоянии я чувствовал сильный звон в ушах, тяжесть в теле и какую-то парализующую обреченность, беспомощность перед чудовищным голосом Зоны, который я не слышал, но ощущал всем телом, и это после двух таблеток "Апокама". Чем выше мы поднимались, тем сильнее становилось это чувство. Думаю, мои спутники испытывали нечто похожее.

Внезапно Дед остановился и схватился руками за голову.

– Не могу больше!
– прохрипел он.
– Голова разламывается!

– Нельзя... стоять, - Уокера качало, будто он выпил литр водки.
– Вперед! Бегом!

И мы втопили - угловато, неуклюже, сгибаясь под тяжестью рюкзаков, но так быстро, как только могли. Излучение антенн все больше корежило наше сознание, пронзало мозг, панический страх нарастал посекундно, грозя совершенно расстроить рассудок. Мы неслись по дороге как умалишенные, не думая ни о чем, кроме одного - поскорее найти укрытие. Я едва не врезался в застывший на дороге УАЗ469: зрение окончательно расстроилось, мне казалось, что трупы монолитовцев, которые лежали за машиной, ползут по асфальту, как ящерицы, извиваясь всем телом и глядя на нас остановившимися мертвыми глазами. Небо ухнуло громовым раскатом, предвещая дождь, налетел шквалистый ветер, и в его шуме мне слышались жуткие нечеловеческие голоса. А потом в звуки стихии вошел грохот автоматных выстрелов, и я понял, что стреляют по нам.

Впереди, в конце дороги, за бетонным забором и ржавой техникой, виднелось сооружение, напоминающее вход в тоннель: на втором этаже железной будки за забором мелькали тени боевиков "Монолита", охранявших объект. Я упал на асфальт, откатился к обочине, прячась за камни. Поднял автомат, выцеливая врагов. Слева за моей спиной бухнула СВД Деда, потом еще и еще. Стрельба на секунду затихла, но потом пули вновь засвистели над нашими головами. Уокера я не видел, он исчез за густым кустарником впереди. Маленький округлый предмет вылетел из-за остова грузовика, упал на дорогу, отскочил к ограждению.

Граната...

Ахнуло оглушительно, закладывая уши, но я услышал визг разлетающихся осколков, их звонкие удары в стволы деревьев поблизости. Меня накрыла толовая вонь. Еще раз выстрелил Дед, убрав появившегося в окне будки боевика. Вторая брошенная в нас граната закатилась за камни - и не взорвалась...

– Вперед!
– крикнул он мне.
– Давай!

Я не сразу понял, чего он от меня хочет.Я почти лишился возможности соображать быстро, в мозгу метались обрывки мыслей, приправленные ужасом. Я лежал на спине, прижимая к груди автомат и пытаясь справиться с собственным телом. Потом внезапно понял, что блокпост больше не огрызается огнем. Или мы их всех уделали, или...

– Вперед!
– заорал Дед.

Я решился. Вскочил на ноги, вопя матом, поливая блокпост из автомата, рванул вперед, к ржавому ЗИЛ-131, от которого остались только рама и половина кабины. Спрятался за этой кабиной, пытаясь восстановить дыхание и набраться мужества для следующей перебежки. Несмотря на все мое замешательство, я понял, почему Дед гнал меня вперед: теперь я оказался для стрелков в будке в "мертвой зоне", они могли достать меня только гранатой, однако справа от меня, у края дороги, было просто идеальное укрытие - большая яма за камнями. Вот туда мне и надо попасть!

Собравшись с духом, я на корточках, приставными шажками, стал подбираться к яме, но мой маневр разгадали. Из-за забора началась стрельба: валили короткими очередями из двух автоматов, пули звонко ударяли в сталь, рвали ржавый металл кабины, били в мотор, чиркали по асфальту между машиной и ямой, рикошетили, визжа и выбивая искры. Я вжался в крыло кабины, судорожно глотая воздух и молясь, чтобы меня не зацепило рикошетом. А потом понял, что должен опередить врага.

Моя "фенюшка" была уже с вкрученным запалом, поэтому я все сделал быстро, разжал усики, выдернул кольцо и кинул гранату за забор. Еще успел услышать вопли монолитовцев, сообразивших, что не они одни умеют гранатами кидаться. Потом шарахнуло так, что даже укрывавший меня грузовик содрогнулся.