Одиннадцатая заповедь

– Идем тихо, - шепнул он и начал спускаться вниз. Я продолжал следовать за ним, светя себе под ноги фонарем и сжимая в правой руке пистолет. Мы миновали два пролета, и здесь я услышал гудение, похожее на шум газовой горелки. Слишком знакомый звук, чтобы его не узнать.

– Внизу "Жарка", - прошептал я. Дед кивнул, показывая, что понял. Воздух вокруг нас сделался горячее, аномалия была достаточно мощная. Дед знаком велел мне бросить вниз болт. Я так и сделал, и в глубине лестничной клетки полыхнул столб огня.

Аномалия оказалась впечатляющих размеров и силы, но не настолько большой, чтобы перекрыть нам путь вперед. За "Жаркой" находилась дверь на второй уровень. Это был лабиринт заброшенных помещений со старой, еще советского производства и давно вышедшей из строя техникой и затаившимися кое-где аномалиями. Чаще всего встречался "Холодец", начинавший вздыхать и пузыриться при нашем приближении. Воздух был наполнен испарениями, токсичная взвесь оседала на комбинезоне, и меня это обеспокоило - не разъест ли? Никакой живности нам не встретилось, и это было хорошо. Вездесущих крыс и тушканов и тех не было. Плутать пришлось довольно долго, но в конце концов мы выбрались к шахте грузового лифта. Здесь находилась консоль аварийного освещения. Дед щелкнул рубильником, щиток затрещал, заискрил, лампы по стенам замигали и зажглись тусклым красноватым светом.

– Работает еще электростанция, - вздохнул он.
– Так-то лучше.

– Слушай, Платов, я....
– начал я и осекся: у меня не определенно не хватало духу сообщить о том, что я знал.
– Ты это, куда меня ведешь?

– В нижние круги ада. Ты не мельтеши особо, просто спину мне прикрывай. И не пали в белый свет, патронов кот наплакал. Разбираться буду я.

– Понял, - я попытался проглотить противный ком в горле, но он никак не хотел проглатываться.
– Тут говорят, Зона сама электричество производит. Безо всяких генераторов, просто так, из воздуха. Даже автомобильные аккумуляторы и те работают. Брошенные десять лет назад машины заводятся на раз. Сам видел.

– Наемников человек восемь, - Дед вошел в лифт и жестом позвал меня за собой.
– Ежели засекут, верный кирдык нам. Так что главное скрытность и осторожность.

– Уразумел. Давай уж, запускай.

Дед попытался пустить лифт, но он не заработал. Тихонько выругавшись, Платов застучал кулаком по кнопке, но это ничего не дало.

– Придется по лестнице вниз спускаться, - заявил он.
– Опасно, но выбора все равно нет. Двигай за мной, хлопец, и бдительности не теряй.

Спускаться пришлось долго. На самом дне шахты притаилась маленькая "Электра", которую, впрочем, несложно было обойти. Здесь стало ясно, почему подъемный механизм не работал: подъемник перекосило, часть тросов была порвана, стальная клетка покорежена. Темные размазанные пятна на полу подъемника напоминали засохшую кровь. Из глубины подземелья тянуло сыростью, слышалось какое-то завывание будто ветер гулял по этимподземельям. Здесь было очень темно, луч моего фонаря выхватывал стены из сплошного бетона и пол с темными подтеками. Дед уверено прошел несколько шагов и отыскал на стене выключатель. Мы стояли в бетонном туннеле с полукруглым сводом, в дальнем конце которого располагался вход с мощной металлической дверью. Слева от двери находился кодовый замок, справа табличка с надписью по-английски:

THE ZOLAB RESEARCH STATION

LEVEL 3

AUTHORIZED PERSONNEL ONLY

Испытательная станция " Золэб "

Третий уровень.

Вход только для авторизованного персонала!

– Ишь ты!
– с удовлетворением в голосе сказал Дед.
– Искали выход, а нашли амерские секреты, мать их. Вот сюда ты и шел, парень.

– Шел, да не про меня был поход, - я почувствовал неожиданную досаду оттого, что кто-то другой наверняка опередил меня.

– А ты не печалься. Похоже, войти все равно придется.

– У нас нет декодера, - возразил я.
– По-другому дверь не открыть.

– Она открыта, отсюда вижу. Кодовый замок уже взломали. Подожди тут.

Удивленный его словами, я встал у подъемника, держа пистолет наготове. Дед подошел к двери, достал нож и с полминуты что-то там делал, а потом отворил дверь, повернув массивный винт замка. Вход на третий уровень раскрылся, как зев морского чудовища, полный мрака. Я посветил туда фонарем - за дверью начинался короткий коридор с двумя железными дверями справа и слева и двустворчатой стеклянной дверью прямо перед нами. Одна ее створка была вдребезги разбита, осталась только металлическая рамка.

– Интересно, что за этой дверью, - сказал Дед, подойдя к левой от нас двери.

– Мы ее все равно не откроем.

– Ошибаешься. В электронике я не очень, зато с механикой на ты. Есть какой-нибудь инструмент, отвертка там, пассатижи?

Я молча открыл рюкзак, вытащил дорожный набор с инструментами, который постоянно таскаю с собой и протянул Платову. Тот хмыкнул, взял набор, открыл, выбрал самую длинную отвертку и принялся за работу.

– Я когда пацаном был, у нас в поселке один мужик жил, работал в часовой мастерской, что была в доме напротив нашего, - начал он.

– Фамилия у него была Лабазов, но мы его просто Михалыч звали. Дружил он с моим отцом. Мастер был от Бога. К нему со всей области люди часы везли, да какие! Ломаные-переломанные, которые уже полвека не шли, а он все делал. Так вот, отец однажды в Москве случайно познакомился с одним антикваром. Тот стал ему про сокровища свои рассказывать, да и похвастался, что есть у него совершенно драгоценный экземпляр - золотой брегет "Патэк Филипп", который был подарен самой королеве Виктории в 1851 году. Цены, мол, ему нет, только вот сложнейший механизм уже сто лет стоит, и ни один часовщик в Москве не берется за ремонт. Отец посоветовал антиквару Михалыча, тот посмеялся, но все же обещал приехать к отцу в гости с этим брегетом. Ну и что ты думаешь? Приехал он, привез свое сокровище, так Михалыч этот брегет за два часа ходить заставил. Москвич так опешил, что аж тысячу рублей теми деньгами Михалычу за ремонт совал и чуть ли не руки ему целовал. А Михалыч взял с него по прейскуранту, два рубля пятнадцать копеек... Я к тому рассказываю, что я мальцом любил у Михалыча в мастерской сидеть и за его работой наблюдать, а порой он мне кое-какие несложные вещи поручал делать. Как бы учеником я у него был. Ну и научился малясь разным полезным штукам. А уж в армии... Ага, готово!

Замок щелкнул, и дверь подалась. Комната за ней оказалась небольшим складом, где кроме костюмов химзащиты, старых противогазов ГП-5 на стеллажах, каких-то приборов и пластиковых емкостей с неизвестными реактивами, оказалась пирамида с новенькими АК-74, ящик с патронами и четыре одноразовых гранатомета РПГ-26 "Аглень". Весь этот арсенал будто ждал нас тут много лет.

– Не зря я с дверью возился!
– заявил Дед, выбросив "Радон" и вооружившись "семьдесят четвертым".
– Удачно мы зашли, теперь нас хрен за просто так возьмешь. И эти шайтан-трубы просто Бог нам послал. Теперь и запертую дверь выбить, и наемникам дроздов навешать плевое дело. Жалко, "Шмелей" нет, это вообще было бы здорово. Кумулятивная граната не термобарическая, против пехоты не так эффективна, ну да ничего, и эти в хозяйстве сгодятся. Мыслю, эта оружейка с конца 80-х запертой была, а наши западные друзья сюда даже заглянуть не удосужились. Черти ленивые!

Воодушевленные находкой, мы быстро набили патронами подсумки и карманы. Задержались, чтобы снарядить найденные в оружейке пустые магазины - получилось по две штуки на брата. Взяли по два гранатомета, и теперь я чувствовал себя настоящим до зубов вооруженным спецназовцем. Эх, хотелось бы посмотреть на рожу Уокера, когда я наведу на него РПГ-26! Интересно, какого китайского мудреца он мне по этому случаю процитирует...

Покинув оружейку, мы прошли обратно в коридор и дальше в лабораторию, и здесь остановились, пытаясь осознать увиденное. Зрелище было как из фильмов ужасов. В огромном зале, метров, наверное, двести пятьдесят площадью, какая-то неведомая стихия уничтожила все, что в нем было. Мебель, лабораторное оборудование, приборы, аппараты, компьютеры, вся суперсовременная аппаратура, которой еще не так давно был напичкан этот подземный бункер, превратились в мелкие обломки, усеявшие пол, все было разорвано, растерзано, обгорело и стало бесполезным мусором. Массивные металлические шкафы, предназначенные для хранения лабораторных образцов, выглядели разорванными изнутри и оплавленными, будто термитные бомбы в них шарахнули. Среди этого хлама лежали человеческие останки, фрагменты тел, изувеченные огнем и взрывом. Судя по всему, катастрофа произошла неожиданно, весь персонал лаборатории находился на местах и погиб мгновенно и в полном составе. Даже осветительные плафоны на потолке оплавились и полопались, а сам потолок сплошь покрыла жирная копоть. В лаборатории не осталось ни одного целого предмета, и это было совершенно необъяснимо.

– Однако!
– присвистнул Дед, глядя на эту картину.
– Неужто выбросом их так?

– Нет, тут что-то другое.
– Я подошел к одному из шкафов, прочитал таблички на искореженных дверцах.
– В этих шкафах лежали артефакты, теперь их нет. Может, все арты разом зарядились?

– Разве такое может быть?
– спросил Дед.

– Не знаю. Если может, то что-то их активировало, и десятки артефактов разом высвободили свою энергию. Это почище Хиросимы будет. Только вот что могло вызвать активацию?

– Так или иначе, тут все разрушено. Надо дальше идти.
– Дед показал на выход в дальнем конце лаборатории.
– Пошли, Андрюха, времени у нас мало.

Еще как мало, подумал я, глядя ему в спину. Ты ведь не знаешь, что Кайзер убит, а твой зять в плену у наемников. И я даже не знаю, как тебе об этом сказать...

А Уокер-то, Уокер, ну и мразь! Тут я поймал себя на мысли, что за время знакомства так и не узнал его имени. Да так ли это важно? Гад он и есть гад, ни имени у него нет, ни лица, ни души. Одно такому имя - сволочь последняя.