Одиночество героя

— При чем тут деньги? — поморщился он с досадой. — Я работаю в префектуре, в комиссии по малому бизнесу. К примеру, возьмем ваше заведение. Оно, конечно, необходимо и имеет свою социально-оздоровительную функцию. Но встает важный вопрос. Почему подобные фирмы обслуживают все же довольно специфический контингент? Почему порядочные люди, цвет общества, бизнесмены, банкиры, деятели культуры, избегают посещать подобные места? Что это — следствие инерции обветшалых моральных догм или убогая, односторонняя реклама?

Кармен и Звонарев слушали его, фигурально говоря, набычась. Николай Павлович не выдержал:

— Ты что, мужик, кольнулся, что ли? Как это не посещают? Да к нам сам Лев Ионович третьего дня заезжали. Два часа в парилке балдели.

— Лев Ионович? — деловито переспросил Климов. — Из мэрии? Вы имеете в виду Починюка?

— Я имею в виду, коли вы, господин хороший, надеетесь на халявку проскочить, у нас не заведено. У нас фирма с репутацией. Прейскурант единый для всех. Если угодно, Лев Ионович полторы штуки отстегнул не глядя.

— Вы сказали — прейскурант? И какого же рода услуги вы обеспечиваете? Кроме массажа? Это принципиальный вопрос. Порядочные люди…

Бухгалтерша Кармен положила горячую руку ему на колено, ободряюще улыбнулась.

— Молодой человек, — заговорила ласково, подключив бархатный регистр. — Не надо лишних слов. Расслабьтесь, вы уже не на работе. Вы пришли к нам отдохнуть и сделали правильный выбор. У нас все по первому классу. Бильярдная, сауна, девочки-люкс. И все в строгом соответствии с санитарными нормами. Вам совершенно не о чем беспокоиться.

— Пусть только деньги сперва покажет, — буркнул Звонарь.

— Фу, как грубо! — упрекнула Кармен.

— Нет, почему же, — согласился Климов. Открыл визитку и козырнул уголком толстенькой пачки сторублевок. — Я его понимаю, как директора. К нам в комиссию приходит много жалоб разного рода на всевозможных неплательщиков. Всякие махинации, обман доверия. В крупном бизнесе аналогичная картина. Почему и иностранцы не хотят иметь с нами дела… Вот вы сказали, бильярд. А ведь я бы, пожалуй, сгонял американочку.

Поначалу, когда гость только появился на пороге, Кармен ощутила какую-то неясную, исходившую от него угрозу, но теперь совершенно уверилась, что это обычный чиновник-дегенерат, нагревший руки на взятках, изъясняющийся газетными клише, уже не человек, но еще не совсем животное. Была, правда, одна малость, которую Кармен не могла себе объяснить: почему чиновный стручок не пошел сразу к девочкам, а завернул в дирекцию, и главное, почему они восприняли его приход как нечто естественное и ведут нелепое толковище. Эта несообразность слегка ее тревожила.

— Бильярдная, к сожалению, сейчас занята, — сказала она. — Там три чурека гоняют шары. Вам как интеллигенту будет с ними неинтересно.

— Вы не правы, — возразил Климов. — Среди кавказцев много отменных игроков. И ставят по крупному. Другое дело — могут убить, но этого я не боюсь. Я государственный служащий, меня нельзя трогать. Давайте взглянем одним глазком, ознакомимся, так сказать, с местными достопримечательностями, раз уж я приехал.

Он подал руку Кармен, и та ее приняла. Звонарь в полном недоумении остался пить водку один.

По дороге Климов сделал комплимент:

— Хочу вам признаться, хозяюшка, вы женщина моей мечты.

— Неужели?

— Вы похожи на мою сестренку: такая же чернявая, пухленькая и глазастая… А вот здесь по углам я бы установил игорные автоматы. Зачем же пропадать помещению.

В коридоре им встретились два пожилых господина, которые волокли куда-то растелешенную малолетку. Малолетка истошно визжала, зато у мужчин были сосредоточенные лица, как при умственной работе.

В подвале дежурили трое боевиков. Они расположились на табуретках с автоматами на коленях, как и те, что наверху. Всего, выходит, пятеро, отметил Климов. Это немного для него одного. В сущности, разведку он уже закончил. Девушка, если жива, находится в одном из вон тех трех боксов с глазками, больше ей негде быть.

Трое пожилых горцев являли собой занятное зрелище: разгоряченные, отрешенные, подобные ожившим лесным кряжам. Двое передвигались вокруг стола с киями, хищно приглядываясь к шарам, третий сидел в кресле со стаканом в руке. Он первый заметил вошедших:

— Ну, чего надо?! — зычным голосом словно толкнул их в грудь. Климов бодро ответил:

— Не примете в компанию, господа?

Игроки оторопело опустили кии. Судя по манерам, они не вчера спустились с гор, уже, вероятно, попривыкли к наглости русского быдла, но всему же есть мера.

— Тебя? — растерянно спросил один.

— А чего? — Климов бесстрашно подступил к столу. — Четверым веселее, а?

Тот, кто сидел со стаканом, глухо уточнил:

— На что хочешь играть?

— Как на что? На деньги, разумеется.

— Мы не на деньги играем. Мы играем на интерес.

— Можно на интерес, — согласился Климов. — В чем он заключается?

— Ставишь свою глупую башку, будешь играть. Хочешь?

Кармен потянула сзади за пиджак, но Климов уперся:

— Я башку поставлю, а вы что?

Один из горцев приблизился, потрогал за пуговицу.

— Проваливай, да. Не мешай добрым людям. У нас свои дела, у тебя свои. Иди к девочкам, да.

— Почему проваливай? Я же имею право, как все посетители. Бильярд общий. Почему сразу проваливай?! Хамство какое-то.

— Жить хочешь, нет?

— Жить хочу, да.

— Уведи его, хозяйка, и больше не показывай.

Кармен уперлась руками Климову в грудь и начала толкать его к двери, точно шкаф передвигала. На пороге оглянулась:

— Извините, господа. Маленькое недоразумение. Оно уже улажено.

Горцы ответили гортанными возмущенными возгласами.

— У вас и порядочки, — возмутился Климов уже в коридоре. — Черт знает что такое! Вы же видели, они меня оскорбили.

Кармен сухо объяснила:

— Они заплатили за ночь вперед. Правила позволяют. Если вас что-то не устраивает, молодой человек…

Не слушая, словно в сильном раздражении, Климов зашагал к боксам. Увидел как напрягся, привстал ближайший охранник.