Одинокие души

предводителя. Рана начинается около левого глаза и неровной, бесформенной линией идет

вниз по щеке, подбородку, шее… Мне и в голову не может прийти, что же должно было

случиться с человеком, чтобы оставить после себя такой отпечаток. Наверно, нечто

ужасное.

– Лия! – я ощущаю на себе чью-то руку и с силой выворачиваю её в сторону. – Ты что

делаешь?!

Недоуменно поднимаю глаза и понимаю, что передо мной Леша.

– Прости, я…, - отпустив локоть парня, растеряно хмурюсь. – Понятия не имею, как я это

сделала…

– Не важно, - отрезает Астахов и взволнованно выдыхает. – Карины нигде нет.

– Что?

– Я не смог её найти.

– Она не могла уйти далеко. Эта толпа перемещается вместе, они будто зависят друг от

друга…

– Зря мы пришли, - шепчет Леша, и я замечаю, как напрягается его лицо. – Я не должен

был позволять тебе.

– Перестань. Похоже, им всё равно, есть мы или нет нас.… Этих подростков занимают

совсем другие мысли.

– Ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь!

– Господи, Леш, что за паника? – я недоуменно хмурюсь. – Всё идет гладко, так что

перестань пугать меня.

– Мы должны найти Карину и как можно скорей убраться отсюда!

– Я и так этим занимаюсь, если ты не заметил…

– Лия, просто…

– Хватит! – настороженно смотрю на друга. – Если тебе страшно, жди меня в машине. Я

найду сестру, и приду к тебе.

– Ты даже не пытаешься услышать меня!

Восклицание Леши тонет в новой порции криков. Люди начинают двигаться за Шрамом, и

я недоуменно вскидываю брови: что заставляет их прислуживать ему? Почему подростки

– неуправляемые, свободолюбивые эгоисты, слушают какого-то странного парня с

отпечатком жизни на лице?

– Жди меня в машине, - напоследок отрезаю я, и уверенно иду за толпой. – Я найду

Карину и вернусь к тебе.

Возможно, Астахов говорит что-то ещё, но я не обращаю внимания. Его страх не должен

помешать мне, найти сестру.

Новое столпотворение не предоставляет мне возможности даже издалека увидеть, что же

происходит в центре. Я подпрыгиваю: бесполезно. Осматриваюсь в поисках места

повыше: так же безрезультатно. Тогда мне приходится воспользоваться стандартным

методом.

– Пропустите, - отрезают я, и словно угорь начинаю извиваться между людьми. – Дорогу

освободите.

Мой тон выше нормального, движения резкие, просьбы – вовсе не просьбы. Я понимаю, что веду себя так, как ведут себя члены этой стаи, но так же осознаю, что пришла в место, где свои законы. Иного способа пробраться к центру просто не существует, так что

приходится быть наглой и нахальной.

– Пропустите! – в последний раз восклицаю я, и, наконец, оказываюсь в первом ряду.

Передо мной стоит огромная квадратная установка. Первое, что приходит мне на ум – это

гигантский аквариум. Я бы рассмеялась, если бы не видела данное сооружение своими же

глазами. Стеклянный куб доверху наполнен водой, внутри колеблется чье-то тело. Люди

вокруг отсчитывают время, Шрам стоит с секундомером в руке, и тогда я понимаю: черт

подери – вот оно посвящение новичков. Их испытывают на прочность. Правда, каким

способом? Пытаясь утопить?

Становится не по себе. Вряд ли обычный человек сможет продержаться без кислорода

слишком долго. И кто пойдет на подобное? Это же чистой воды самоубийство!

Я присматриваюсь: внутри находится девушка. Ну и не сладко ей приходится. Этот куб

выглядит устрашающе, как и толпа, обволакивающая его. Неожиданно в моей голове

возникает вопрос: сможет ли адреналин прибавить несколько минут без кислорода, когда

страх воды, людей и закрытого пространства нагло их отнимает?

Я скрещиваю перед собой руки и осматриваюсь: ну же, Карина? Где ты?

Неожиданно тело в аквариуме шевелится, и начинает медленно всплывать вверх. Однако

когда девушка вытягивает руки, то она и все люди, окружающие куб понимают: проход

закрыт.

– Нет, нет, нет, - кричит Шрам и указывает на секундомер. – Ещё двадцать пять секунд, милочка.

Я озадачено хмурюсь. Он её не выпускает?

Девушка начинает сильней бить по люку, теребить ногами в стороны, но парень даже не

шевелится.

Сначала я ощущаю глупое недоумение: почему он не поможет ей?

Потом мной овладевает паника: она ведь там задохнется!

А затем меня поглощает дикий ужас: заложница разворачивается ко мне лицом, и я

понимаю, что это Карина.

Первое, что я делаю - это дико кричу, но мой возглас не услышан. Толпа орет настолько

громко, что я теряюсь среди неё, словно спичка среди огромного пожара. Затем меня

автоматически тянет к кубу, и я начинаю молотить по нему так сильно, как ненормальная.

– Карина! Карина!

Сестра спускается чуть ниже и замечает меня. Схватившись одной рукой за горло, она

вторую прикладывает к стеклу и что-то шепчет.

– Боже мой, - судорожно протягиваю я. – Боже, Карина! Помогите ей! Кто-нибудь!

Последний кислород выходит изо рта моей сестры, и я вижу, как начинает оседать её тело.

– Нет! Карина, нет! Выпустите её!

Я срываюсь с места и непроизвольно несусь по лестнице к Шраму. Он удивленно

замирает, и смотрит на меня так, словно видит нечто ненастоящее. Нечто совершенно

невообразимое, нереальное.

– Отпусти её! – верещу я и кидаюсь вперед, будто одичавшее животное. – Отпусти! Она

умирает! Ей нужен воздух! Открой этот чертов люк! Открой его!

Парень молчит, стоит всё так же без движения, словно статуя. Его бездействие злит меня

ещё больше, и тогда я сама нагибаюсь над рычагом и пытаюсь потянуть его на себя. Это

оказывается не так просто.

– Прошу, помоги мне! – умоляю я, смотря на Шрама. – Пожалуйста, она же задохнется!