Одинокие души

– Ещё тринадцать секунд, - холодно отрезает парень, и меня одолевает такой безумный

гнев, что я готова разбить куб собственными руками. – Правила для всех едины.

– Господи.
– От безысходности я готова расплакаться. – Ну же! Давай! – я тяну рычаг и

одновременно не могу понять, почему он не подчиняется? – Давай же!

Время на исходе. Люк даже не сдвинулся с места, и тогда мой взгляд падает на биту.

Она лежит совсем рядом, в метре от меня. Какое простое и одновременно безумное

решение. Неужели выхода из куба нет? Неужели испытание проходил ни тот, кто

находился под водой, а тот, кто смотрел на него? Не понимая, что делаю, я хватаю

профессиональную тяжелую биту, спрыгиваю с куба и, размахнувшись, ударяю по стеклу.

Толпа отпрыгивает назад и в смятении утихает. Наверно, я первая, кто решился пойти

против системы.

Ещё один удар. Стекло треснуло.

– Карина! – ору я, увидев, что сестра лежит на дне аквариума. – Нет!

Я вновь размахиваюсь, и на этот раз полностью избавляюсь от преграды. Вода мощным

потоком набрасывается на меня и утаскивает за собой подальше от куба, подальше от

толпы. Осколки царапают кожу, застревают в одежде, но я не обращаю на это внимания.

Подрываюсь с асфальта, кидаюсь к сестре. Она совсем бледная, практически прозрачная.

– О, боже мой, Карина, милая моя, - я падаю рядом с ней на колени, прохожусь руками по

её светлым волосам, нагинаюсь к лицу. Дыхания нет. – Даже не думай покидать меня!

Слышишь? Даже не думай об этом!

Я вдыхаю воздух в её рот, и начинаю делать массаж сердца. Раз, два, три. Ещё один вдох.

Раз, два, три. Вдох. Раз, два…

Сестра резко выгибается и выплевывает застрявшую в горле воду. Тяжело и громко

задышав, Карина испуганно ерзает на холодном асфальте и вцепляется мне в руку так

крепко, что мне становится больно.

– Боже, мой, - шепчу я, и обнимаю сестру. – Никогда больше не пугай меня так.

– Лия? Я…, я не понимаю…

– Ты кто такая? – внезапно спрашивает меня мужской голос, и я настороженно поднимаю

голову. Шрам нависает надо мной, словно грозовая туча. Его лицо злое, глаза черные, как

у акулы.– Отвечай!

– Я не хочу проблем, - тихо начинаю я, соображая, что же делать. Идти на конфликт было

бы глупо, хотя о чем это я? Конфликт был неизбежен. – Я пришла за сестрой. От вас мне

ничего не нужно.

– Ты пришла в чужой дом, и решила, будто может вести себя так, как тебе

заблагорассудится?

– Но Карина могла умереть!

– Твоя сестра сама пошла на это! – заключает Шрам. – И мне плевать благими ли были

твои намерения. Ты вторглась на мою территорию.

– И сейчас же её покину, - обещаю я, и встаю, подняв за собой Карину. – Прошу, позвольте

нам уйти, и мы больше никогда сюда не вернемся.

– Твои извинения – вздор. Мне плевать на них. – Я буквально чувствую, как исходил гнев

из его взгляда. Даже поза кажется угрожающей. – Теперь придется платить. Вот только

каким способом…

– Я ведь ничего плохого не сделала! – мой голос уверенный, хотя внутри бушует

неизведанный ранее страх. – За что платить? За то, что я спасла сестру?

– За то, что ты – чужая, - толпа поддерживает его высказывание. – Ты не из стаи.

– Прошу, - вновь повторяю я и подхожу чуть ближе к Шраму. – Прошу, отпустите нас, и мы

с вами больше никогда не пересечемся. – Заметив непоколебимость в его взгляде, я

судорожно выдыхаю. – Тогда отпусти хотя бы Карину. Я не позволю причинить ей вред.

Делайте со мной, что хотите, только её не трогайте, прошу.

Неожиданно парень улыбается. Я озадачено хмурюсь, не понимая резкую смену его

настроения. С чем она связана? С тем, что я дрожу от страха? Или с тем, кто Карина едва

стоит на ногах?

– Готова отдать жизнь за сестру. Благородно. – Я киваю. – Знаешь, что мы ценим в нашей

стае? Всего три простые вещи: свободу, бесстрашие и…

– Самоотверженность, - одновременно с ним, шепчу я.

Шрам продолжает:

– Желание поставить жизнь другого члена стаи выше своей – есть повод для нас уважать и

восхвалять тебя. Но есть одно «но», - я задерживаю дыхание и выдыхаю, только, когда он

жестко и громко чеканит. – Ты – чужая.

Люди вокруг вновь орут, одна девушка, совсем молодая выходит немного вперед и кричит:

– Чужая!

Меня пугает поведение толпы: что им от меня надо? Почему они хотят причинить мне

вред? Словно гигантский механизм, подростки подчиняются Шраму и соглашаются со

всеми его словами, со всеми его выводами. Более того, я сразу поняла, что попроси их

спрыгнуть с моста – они спрыгнут. Попроси задержать дыхание на пять минут – и они

задержат. Попроси лечь под поезд – и они лягут. Череда подростковых самоубийств была

не выдумкой. Только теперь я, наконец, знаю причину.

– И как мы накажем гостью? – громко спрашивает Шрам, и подростки начинают нервно

смеяться, переглядываться друг с другом. Я крепче сжимаю сестру за плечи и

выпрямляюсь: хочу казаться выше и уверенней. Но в любом случае, все катастрофически

выходило из-под моего контроля. – Мне кажется, нужно прибегнуть к традиционному

методу. – Я сглатываю и сосредоточено смотрю на парня. – Ты позволила себе слишком

много, перешла черту. Я бы простил подобное жертвоприношения, если бы не

материальный ущерб, который ты нам нанесла…

– Материальный ущерб? – невозможно поверить, но я смеюсь. Нервы, наверное. – Ты

собираешься наказать меня за то, что я разбила ваш самодельный аквариум?

– Да, именно так.

– Не пытайся провести меня. Я не знаю, кто ты, и что тебе от меня нужно, но со мной