Одинокие Души

– В какую? Если мы заявимся на работу к твоим родителям, им передадут, что ты приходила.

– Значит, поищем другую поликлинику. В Питере куча больниц.

– Но не в каждой из них тебя примут. Ты взяла паспорт, полюс, карточку?

– Да.

– Что ж, тогда поехали. – Леша открывает мне дверь, и я аккуратно присаживаюсь на пассажирское сидение. В машине как всегда пахнет кофе. Этот запах ассоциируется у меня только с Астаховым. – На самом деле, твои предки все равно узнают правду.

– Надеюсь, что нет.

– Но как ты собираешься это скрывать? – парень пристегивается, нажимает на газ, и мы медленно сдвигаемся с места. Я тоже хочу пристегнуться, но потом понимаю, что ремень сильно передавит руку. – Если вывих несерьёзный, – продолжает Астахов, – придется носить повязку, если серьёзный придется делать операцию. В обоих случаях твои родителя – доктора, заметят что-то неладное, тебе так не кажется?

– Не нуди, – растеряно отвечаю я и прижимаю руку к груди. – Возможно, у меня и вывиха нет. Просто сильно ударилась.

– Ну да.

– Леш, мне и так не по себе. Давай не говорить о плохом.

– Как хочешь, – протягивает Астахов. – Моё дело предупредить.

Я тяжело выдыхаю и сглатываю. Паршивая ситуация. Лишь бы Максим был не прав и сказал вчера о вывихе только для того, чтобы напугать меня.

Провожу здоровой рукой по пальто. Оно большое, теплое, и мне почему-то кажется, что я его уже где-то видела: черное, длинное, мягкое. Хочется укутаться в нем настолько сильно, чтобы вовнутрь не смог пробраться ни один порыв ветра. По мне пробегают электрические разряды: нотки мяты заполняет легкие, едва я вдыхаю запах, которым пахнет воротник.

– Так откуда у тебя это пальто? – Леша как всегда вырывает меня из мыслей, и я поднимаю голову. – И куда ты посеяла свое?

– Его забрала Кира, чтобы я смогла быстрей двигаться на испытании. А потом вокзал окружили менты. Пришлось убегать. Было холодно, и Максим вдруг решил стать милым.

– Максим?

– Да, тот высокий, черноволосый парень, который избил меня. Хотя о чем это я, – я саркастически выдыхаю. – Тебя ведь не было рядом, и ты не знаешь, о ком я говорю.

– Опять ты начинаешь…

– И никогда не закончу. Ты заслуживаешь длительного выноса мозга.

– Ну, конечно. Как Леша сделает что-то хорошее, так всем плевать. А как он проколется, так век ему быть проклятым.

– Такова жизнь. Люди помнят лишь плохое.

– Не правда, – Астахов поворачивается и с нежностью смотрит в мои зеленые глаза. – Я помню и хорошее.

Мне становится неловко. Что-то проносится между нами, что-то странное. Мы смотрим друг на друга слишком долго, неприлично долго. Я заправляю локон угольных волос за ухо и неуклюже отворачиваюсь. Чувствую, как горят щеки, как вспотели ладони. Только вряд ли это от смущения. Скорей мне просто не по себе

– Ты всегда так делала, – прервав молчание, отрезает Леша.

– Как?

– Отворачивалась и краснела, словно девочка, загнанная в угол.

– Я не понимаю о чем ты, – эта фраза настолько надоела мне, что я произношу её с легким раздражением.

– Ты всё прекрасно понимаешь. Просто не помнишь.

– Что ты имеешь в виду? Как это понимаю, но не помню?

– А как ты думаешь? – Леша сжимает руль, и костяшки его пальцев бледнеют. Он стискивает зубы, лицо напрягается. – Как ты думаешь, о чем я? Всё настолько банально, что даже догадываться нет необходимости.

– Поверь мне – есть, – я недовольно смотрю на друга. – Если было что-то, о чем я забыла, так не тяни резину: расскажи! Хватит тайн и намеков. Родители, Карина, ты – все вы надоели со своими секретами. Говорите напрямую, что имеете в виду или вообще молчите!

– Легко тебе говорить.

– Легко? Мне легко? Астахов, лучше не зли меня.

– Конечно, тебе легко. – Леша протирает свободной рукой лоб. – Ты забыла очень многое, Лия, и это замечательно. Поверь мне: это просто прекрасно, потому что твой прошлый год был полон плохих вещей, и я рад, что ты избавилась от них.

Я замираю: вот и подтверждение слов сестры, вот и подтверждение обмана родителей.

– Что я натворила? – вопрос сам слетает с губ. – Что я сделала?

– Ты – ничего.

– Тогда о чем речь?

– О том, что тебе не повезло. Ты просто-напросто попала в плохую компанию.

Он делает ударение на последнее словосочетание, и я чувствую, как примерзаю к месту. Его лицо искажает гнев, я вжимаюсь в сидение и внезапно понимаю, что в глубине души знала ответ на все свои вопросы.

– И что же это значит? – внутри разгорается костер. Я говорю тихо, но мне хочется кричать во все горло. – Хочешь сказать, я была связана со стаей? Так ведь?

Леша поворачивается ко мне, и я смотрю в его зеленые теплые глаза. Они полны сожаления, сочувствия, беспокойства, и мне становится паршиво. Эта жалость во взгляде всех окружающих людей начинает сводить с ума!

– Ответь.

– Лия…

– Просто ответь мне!

Парень выдыхает, открывает рот, но не успевает сказать ни слова.

Перед машиной появляется огромное рыжее пятно, Астахов с криком резко выворачивает руль, и мы парим. Я ощущаю невесомость всеми клетками своего тела. Волосы вспыхивают пламенем вокруг шеи, сумка подлетает перед лицом и ударяется о крышу автомобиля. Мысли сталкиваются, сплетаются, взрываются, перед глазами всё плывет, предметы летают в салоне, словно в космосе, и я вдруг думаю о ремне безопасности. Но это мимолетная идея. Она ускользает от меня так же быстро, как опора под ногами. Я слышу свой крик, вижу впереди столб и лечу ему навстречу.

ГЛАВА 4. СЕКРЕТЫ В МОЕЙ ГОЛОВЕ.

Кто-то поднимает мою голову и сжимает руку настолько сильно, что мне становится больно.

– Нет! Лия! – голос кричит, орет. – Лия!

Я пытаюсь раскрыть глаза. Не могу.

– Стас! Стас вызови скорую! Стас!

Я чувствую, как холод обволакивает ноги, поднимается по пояснице, выше к животу, рукам, шее, к голове. Меня тошнит, будто я несколько секунд назад летела, парила в небе. Встав сейчас на ноги, я непременно бы упала вниз. Но мне не грозит эта проблема. Я не встану. Следовательно, и не упаду.