Одинокие Души

Мной овладевает интерес, и, убедившись, что Макса еще нет рядом, я вставляю диск в магнитолу. Через пару секунд из колонок доносится музыка. Я застываю, вслушиваясь в ноты. Мелодия кажется мне знакомой, но я никак не могу вспомнить, где я ее слышала. Напрягаюсь и чувствую легкое раздражение. Мне всегда сложно вспоминать подобные вещи, но едва начинаются слова, на меня снисходит озарение. В конце припева, я очарованно повторяю за певицей:

– Такая любовь убьет мир.

«Маша и Медведи». Задумчиво смотрю перед собой и не знаю, радоваться ли мне очередному восстановлению памяти. Такое чувство, что эта песня когда-то много значила для меня, но её грустные слова не позволяют ощутить вкус счастья.

Я недоуменно переключаю трек.

С первых же аккордов, узнаю Земфиру. Переключаю. В затакте словосочетание: большие города, и я уже знаю, что играет Би-2.

Данное времяпровождение очень увлекает меня. Мне так нравится угадывать мелодии, восстанавливать в каком-то смысле свои воспоминания.

В предвкушении включаю дальше и неожиданно для самой себя замираю. Почему-то воздух застревает где-то в горле, а ладони мгновенно становятся мокрыми. Я недоуменно делаю громче. Ещё громче. Начало песни гремит в машине, давит на меня со всех сторон, но я делаю ещё громче! Ещё! Внутри что-то растет, что-то пульсирует. Сердце неистово быстро бьется, отдает во всем теле, и я придавливаю рукой грудь: боюсь, что оно вот-вот выпрыгнет. Начинается куплет, но я до сих пор не могу понять, кто поет. Слова странные: знакомые и чужие одновременно. Я напрягаюсь. Буквально слышу, как в голове вертятся мысли. Почему-то становится не по себе. Да и дышать трудно, и тело наливается свинцом. Я испуганно понимаю, что ощущаю себя загнанной в клетку. Эта машина – тюрьма, этот запах – прошлое, схватившее меня в свои когтистые пальцы. Страх. Мне вдруг становится страшно. Я обхватываю себя руками и закрываю глаза. Что происходи, что происходит?

– Хочешь оглохнуть? – в машине неожиданно появляется Максим, и я испуганно подпрыгиваю. Смеясь, он делает тише, и вся атмосфера безумства испаряется. Закрыв за собой дверь, парень протягивает мне бумажный пакет из Макдоналдса. – Ужин подан.

– Вообще-то обед, – дрожащим голосом, подмечаю я и растеряно киваю. – Спасибо.

– Нашла мои диски?

– Они лежали на панели, я не сдержалась и решила прослушать.

– И как?

– Ну, довольно-таки неплохо. – Мне все еще не по себе. – На диске, который я только что слушала, написано: бесстрашному. Это ты у нас бесстрашный?

– Да. Это прозвище мне дали в стае. Но я не люблю, когда меня так называют.

– Почему же?

– Давай договоримся: вопросы только во время трапезы. – Парень откладывает свой пакет на заднее сидение и заводит машину. – Предлагаю остановиться в парке, здесь меня в любой момент могут оштрафовать.

– Как скажешь. – Я с любопытством смотрю на Максима и замечаю татуировку на его шее. Кобра. Хочется спросить, откуда она, но я сдерживаюсь.

На самом деле, это первый человек, который отложил разговор на несколько минут, а не на несколько месяцев. Поэтому я прислушиваюсь к его словам и еду молча вплоть до парка. Когда мы приезжаем, Макс паркуется под огромным деревом, выключает ближний свет и глушит двигатель. Отодвинув своё сидение чуть назад, он берет пакет с едой и принимает положение полулежа. Я бы хотела сесть так же, но мне не позволяет больная спина. Выдохнув, я прижимаю к себе ноги и откидываю назад голову.

– Не думала, что проведу выходные в твоей компании, – признаюсь я. – Очень интересный исход дня.

– Я тоже так не думал, – отрезает парень и достает огромный гамбургер. – Но жизнь – вещь непредсказуемая.

– Сожалеешь?

– Это не тот случай, чтобы сожалеть.

– А какой же должен быть случай?

– Два вопроса подряд, чужачка, – Максим жадно откусывает гамбургер и невнятно произносит. – Так не по правилам. Будем спрашивать по очереди.

– Ладно. – Открываю свой пакет и счастливо улыбаюсь. Картошка фри, чикенбургер, кусочки мяса: голова идет кругом. – Максим – ты мой герой.

– Я знал, что тебе понравится.

Я искренне улыбаюсь и пробую картошку: какое блаженство.

– Задавай вопрос, потому что я хочу задать свой. Ну же!

– Хорошо. – Парень хмурится, а затем протягивает. – Только давай договоримся: ответ не в два предложения, а полный.

– Договорились.

– Тогда, вот мой вопрос: когда мы были под мостом, ты сказала, что не помнишь, как на твоем запястье появилась татуировка. Это последствия бурной вечеринки, или что-то другое?

Я усмехаюсь.

– Вообще-то, я потеряла память. – Гамбургер в руках парня застывает. – Прошлым летом я упала с крыши пятиэтажного здания, а, очнувшись, поняла, что не помню целый год. Врачи сказали, у меня амнезия.

– Эм. Прости. Я не знал. Наверно, с этим трудно смириться.

– Да уж. Я до сих пор не смирилась. – Почему-то меня не смутил его вопрос. Даже наоборот, стало легче, после того, как я ответила. – Что ж, не всё в жизни так гладко, как хочется.

– Мне жаль.

– Разве мы разговариваем для того, чтобы пожалеть друг друга? Я ведь выжила, так что жалеть меня незачем.

– Ты права. Незачем.

Я киваю и увлеченно прикусываю губу. Хочется спросить о самом важном, но я начинаю издалека.

– Как ты попал в стаю, и когда это произошло?

– Чуть больше года назад, мы с братом наткнулись на группу подростков. Они развлекались, прыгая с моста в реку. Полное безумие, – Максим улыбается. – Парни привязывали себя к железному бортику и ныряли в тридцатиметровую пропасть. На удивление, мне захотелось попробовать.

– Ты просто псих, – восклицаю я. – Это же опасно!

– Я стал бесстрашным, не потому что раздавал всем цветы, чужачка. Естественно, было опасно, но разве меня это волновало? Я настолько полюбил подобного рода развлечения, что собрал с братом свою собственную компанию, где люди могли совершать безумные поступки и получать от этого удовольствие. А главное – получать удовольствие без последствий.

– 16 погибших подростков – разве это не последствия? – осуждающе спрашиваю я.

– Ты ничего не знаешь, так что, прошу тебя, не делай скоропостижных выводов.

– Подожди, – меня вдруг озаряет. – Ты сказал, собрал стаю с братом. Получается…

– Да, – Макс откусывает гамбургер и пожимает плечами. – Шрам, или говоря человеческим языком, Стас, мой родной брат.

Я ошеломленно выдыхаю и только сейчас осознаю, какой была слепой. Сходство в их внешности очевидно: острые скулы, прямой нос, черные угольные волосы, смугловатая кожа. Лишь глаза разные, но я уверена, присмотревший, я бы и там нашла нечто единое. Возможно, в заблуждения меня ввела рана на лице предводителя: она изменила не только внешний облик парня, но и внутренний. И все же, как я могла так облажаться?

– Что ж, моя очередь. – Максим не ждет, пока я приду в себя, спрашивает. – Почему тебя так интересует стая? В чем подвох?

– Подвоха нет. Я наткнулась на вас случайно, потому что хотела спасти сестру. – Я серьёзно смотрю на парня. – Что ж, на самом деле, ваше сборище представлялось мне рассадником отморозков, которым наплевать на свою жизнь и на общепринятые правила. Вы делаете, что хотите, когда хотите и где хотите. Я считаю это аморальным образом жизни. Точней я так считала. Но сейчас, – мне приходится придвинуться чуть ближе к Максиму, потому что сказанные мной слова являются страшной тайной. – Но сейчас я понимаю, что ошибалась. Моё мнение насчет того, что в ваших телах вместо крови течет адреналин – не изменилось, но я вижу что-то ещё, что-то, что жутко влечет меня. И пока я не пойму о чем идет речь, я никуда от вас не денусь.