Одинокий орел по имени Бернардо

Его лицо заинтриговало ее. Когда он молчал и был спокоен, оно казалось вытесанным из камня. Глаза глубоко посаженные, загадочные. Рот немного грубоват. Но стоило ему заговорить, как лицо менялось и становилось подвижным. Буквально лучилось оживлением.

Когда Баптиста дала знать, что хотела бы остаться наедине с Хедер, Лоренцо куда-то ускользнул, а Бернардо повернулся к Энджи.

— Не позволите ли показать вам сад? — спросил он.

— Я была бы в восторге, — счастливым тоном ответила она и взяла протянутую ей руку.

Большой сад Резиденции представлял из себя потрясающее зрелище. За ним ухаживала дюжина садовников. В центре — большой каменный фонтан. Мифические чудовища выплевывали воду во всех направлениях. От фонтана начиналась дюжина тропинок. Одни шли мимо цветочных клумб, другие таинственно вились среди деревьев. Бернардо намеренно показывал ей каждое растение, и у нее сложилось впечатление, что он выучил все названия из чувства долга. Любопытство англичанки все разгоралось.

— Вы и Хедер давно знаете друг друга? — спросил он.

— Лет шесть. Она работала в магазине, торгующем бумагой, а я тут же, за углом, проходила медицинскую практику.

— Ах, вы медсестра?

— Я доктор, — поправила она, слегка раздосадованная.

— Простите, — поспешно проговорил он. — Сицилия в некоторых отношениях еще старомодна.

— Видимо, так.

С минуту они шли молча.

— Вы сердитесь на меня? — наконец спросил он.

— Нет, — слишком поспешно возразила она.

— По-моему, вы сердитесь. Попытайтесь не сердиться. Я провел жизнь в горах, где даже дети умеют ходить по следу. Вам, наверно, мы покажемся грубыми и нецивилизованными.

Он не улыбался, но в его манере говорить чувствовалась мягкость, которая покорила ее. А любопытство все росло.

— Я не сержусь, — повторила она. — Я рассказывала вам о Хедер. Мы познакомились и понравились друг другу. Вскоре съехались и живем вместе в одном доме теперь уже несколько лет.

— Можете вы что-то рассказать о Хедер? Они с Лоренцо такие разные… — Он замолчал в явном смущении.

Странно, подумала Энджи. Мужчина вырос в богатой среде, а кажется застенчивым и скованным. Так или иначе, он определенно не сладкоречивый дамский угодник. И это ей нравится.

— Вы боитесь, что она — дама легкого поведения? — прямо спросила она.

Бернардо покраснел, но быстро взял себя в руки.

— После того как Ренато одобрил ее, я понял, что это не так, — поспешно возразил Бернардо. — Он восторженно говорит о ней.

— А она говорит, что он вел себя возмутительно, — мрачно сказала Энджи.

— Да, я слышал рассказ о том вечере. По-моему, Хедер и Ренато всегда будут в странном положении. А Лоренцо — посередине. И будет подталкивать их друг к другу.

— Мне интересно познакомиться с Ренато. Какой он?

— Он глава семьи, — строгим тоном ответил Бернардо.

— Наверно, на Сицилии это реально что-нибудь значит.

— Разве в вашей стране это ничего не значит?

— По правде говоря, нет, — подумав, ответила Энджи. — Конечно, мы все уважаем нашего отца. Но потому, что он сорок лет проработал врачом и помог тысячам людей.

— Поэтому вы тоже стали доктором?

— Мы все стали врачами, мои два брата и я. И моя мать была доктором. Она умерла, когда я еще проходила практику.

— Значит, ваши родители основали династию.

— Хотела бы я, чтобы папа слышал вас, — засмеялась она. — Он никогда не подталкивал нас идти по его стопам. Помню, он говорил: «Выбирай что хочешь, только не иди в медицину. Это собачья жизнь. Годами не будешь высыпаться». И конечно, мы все выбрали медицину. Но я должна сказать вам, — она лукаво посмотрела на Бернардо, — что в Англии мужчину не уважают только за то, что он мужчина. Фактически…

— Продолжайте, — проговорил Бернардо с улыбкой, мерцающей в его темных глазах. — Кажется, вы хотите поставить меня на место.

— Когда я сдавала экзамены, для меня было делом чести получить отметки выше, чем у моих братьев. Так я и сделала. — Она хихикнула с детским ликованием. — Они просто взбесились!

Улыбка наконец добралась до рта Бернардо. Он с восторгом смотрел на нее.

— А ваш папа?

— Перед экзаменами он сказал «Вперед!», а после экзаменов — «Молодец!».

— А что сказали ваши братья?

— Рано или поздно они подсыплют мне в суп мышьяк. Они пополам сгибались от смеха, представляя, что ждет меня впереди.

— И что вас ждало?

— Четыре года работы после окончания университета. Общая медицина, общая хирургия, катастрофы и скорая помощь, акушерство, гинекология, педиатрия, психиатрия и общая практика.

— Звучит ужасающе. — Бернардо то ли смеялся, то ли хмурился.

— Так и было. По-моему, этот кошмар устроен специально, чтобы человек ослабел и струсил. Но я не слабая. — Она сжала руку в кулак и приняла позу Мистера Мускул.

— Я потрясен, — сообщил ей Бернардо. — Все эти науки, а вы всего лишь… — Он лукаво посмотрел на нее. Хотел сказать «всего лишь маленькая девочка», но быстро решил, что лучше помолчать.

— Мне двадцать восемь лет, — объявила она, — и я гораздо сильнее, чем выгляжу.

Бернардо с восхищением оглядывал ее идеальную фигуру.

Она засмеялась, пробежала несколько шагов, обогнав Бернардо, и обернулась, дразня его. Роман в отпуске продолжался. И уже появились признаки, что он будет удачным. Бернардо не побежал за ней, как, наверно, поступил бы другой мужчина, а просто протянул руку, поджидая ее. Она подошла и положила пальцы на его ладонь.

Так, держась за руки, они зашагали среди деревьев. Постепенно он очаровывал ее. И не потому, что сказал что-то или сделал. Не был он и самым красивым мужчиной из тех, с кем она крутила романы. Его внешность нравилась ей как-то по-другому.

— По-моему, сад удивительный, — оглядываясь, вздохнула она.

— Да, он совершенный, — согласился он.

— Но вам не нравится? — Энджи стрельнула в него взглядом.

— Я… я неловко себя чувствую в окружении совершенства, — проговорил он после секундной паузы. — В таком месте человек не может свободно себя чувствовать. — Он резко оборвал фразу и вежливо улыбнулся.