Одинокий. Злой. Мой

— Да, но я могла бы, прежде чем идти…

— Мы сейчас правда это делаем? Спорим, кто из нас больше накосячил? — поднял брови мужчина, насмешливо глядя на зардевшуюся ведьмочку.

Мари не выдержала и тоже прыснула.

— Ладно, согласна, это глупо. — Она тряхнула рыжей копной волос. — Так что насчет кофе?..

— У меня есть предложение получше, — коварно усмехнулся он, вовлекая ее в поцелуй.

Руки нежно скользили по ее спине, поддавшись порыву, Платон резко поднял девушку на руки. Ее ноги обвили его талию, она взвизгнула от неожиданности и радости, а потом заливисто засмеялась мелодичным, словно звон колокольчиков, смехом.

Платон осторожно усадил ее на стол, сдвинув вазочку в сторону. Та покачнулась, перевернулась. Печенье и цветные конфеты разлетелись по полу.

— Нам снова всё прибирать… — прошептала Мари, на мгновение оторвавшись от его губ.

Но это было тут же забыто. Ничто не имело значения, кроме... В каждом вдохе и выдохе остался только трепет момента, когда они смогли сблизиться настолько, что стали одним целым.

До кофе в итоге они добрались не скоро.

Сначала еще раз убрались на кухне, потом разобрали контейнеры, которые передала Агата.

А после завтрака Платон снова взялся за расчет ритуала.

— Расскажешь, что ты задумал? — Мари подошла сзади и обняла его.

Платон облизал губы, не зная, стоит ли говорить ей правду. Хотя… почему нет?

— Сегодня ночью я проведу ритуал. Полностью восстановлю свое здоровье и верну способность обращаться в орка. — Голос звучал сухо и решительно, будто бы действительно он знал наперед, как будет. Как будто бы не сомневался в своих силах до последнего.

— В день, когда мы с тобой встретились в первый раз… — Мари не договорила, но он понял, о чем она спрашивает.

— В тот раз мне не удалось. Но сегодня — всё будет иначе.

Третья попытка просто обязана быть успешной, но что, если и она провалится?

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась девушка. — Мне надо будет остаться в доме?

— Да, чтобы у меня было больше сил и не пришлось снова держать купол, — осторожно произнес Платон, удивленный той легкостью, с которой она согласилась. Что? Даже не попробует отговорить от авантюрной затеи? Не скажет ему, какой он кретин, что связывается с настолько темной магией? Не предложит подождать и еще раз все перепроверить?

Видимо, удивление его было настолько искренним, что Мари в ответ вскинула брови:

— Что ты так смотришь?

— Ты действительно не против?

— Ну… — протянула она. — Насколько я успела тебя узнать, говорить тебе о том, что это противозаконно и опасно — бесполезно. Так что остается только поддержать. — Она звонко чмокнула его в щеку. — Главное, возвращайся поскорее.

Ведьмочка отстранилась.

— Пойду пока устрою набег на твой сад. Посмотрю, что еще может пригодиться, запасусь ингредиентами, мало ли тебе еще от каких-то свидетелей нужно будет избавиться.

Она упорхнула из кухни и не услышала, как Платон прошептал одними губами:

— Мари, ты восхитительна…

***

Из фамильного особняка он уходил уже ночью. Весь день ушел на расчеты формул, на подбор пропорций. Он попросил Мари не провожать его, но спиной чувствовал, как она все равно наблюдает за ним из окна в одной из зал.

Призвав магию, он легко поднял купол и так же легко отпустил его. Колдовство давалось всё легче и легче. Понять бы только, с чем же был связан приступ слабости днем.

«Все это неважно, сегодня я снова стану орком».

Ритуал решено было проводить в одном из складов вдоль по шоссе. Фирма, которой он принадлежал, сейчас была в состоянии банкротства, и Платон надеялся, что охраны там не будет.

Лучше, конечно, опять пойти в заброшенный литейный цех, который он использовал в прошлый раз. Но два выброса темной магии в одном и том же месте могли вызвать ненужные вопросы арбитров. И так все это происходило вокруг поместья, а значит, могло вывести на него.

С охраной действительно повезло.

— На этот раз всё получится, — бескомпромиссно сказал себе Платон. Прозвучало как приказ. Сделай или умри.

И плевать, что внутри бушует от беспокойства. Чего ему бояться? Неужели ему вдруг стало жалко собственной жизни?

Внутри просторного кирпичного строения было пусто — только доски да металлолом, сваленные кучей. А в потолке вообще дыра.

Первым делом мужчина достал из принесенного с собой чемоданчика свечи. Иначе в погруженном во мрак и пыль помещении он бы не увидел ни зги. Электричество не работало.

Оно и к лучшему. При магическом выбросе был велик шанс короткого замыкания и в результате — пожара.

Закончив со свечами, он перешел к рунам. Напряжение витало в воздухе, сердце билось громкими ударами, а рука, держащая нож, дрожала. Должно быть, это от предвкушения, разве не так?

— Лучше погибнуть, чем продолжать быть калекой, — но отчего-то былой тезис, который казался непреложным, перестал приносить уверенность и давать силу.

Отчего же сейчас всё так переменилось? Отчего умирать, даже не став снова орком, совсем не хотелось?

Платон стиснул зубы, протянув нож над ладонью, надрезал ее острым лезвием. Полоса наполнилась алым, он осторожно собрал на кончике пальца кровь. Каждая руна должна напитаться ею, оживая и заряжаясь энергией.

В центре руночертежа взвилось пламя. Огненный язык подобно змее обвивал каждый символ, пожирая магические компоненты, которые Платон предварительно расставил в нужной последовательности.

Огненные языки всё ярче скользят по складу, темный вихрь вращается вокруг Платона. Дыра в потолке становится окном в небеса, и звезды сияют ярче, бросая свой свет на ритуал.

Свечи, расставленные вокруг круга, постепенно тухли. Только огонь в центре продолжал светиться ярко.

Сила магии начала накапливаться внутри него, словно горячий океан, готовый взорваться.

И, вместе с тем, в голове зашумело. Так было и в прошлый раз. Он знал, что еще может остановиться. Еще не поздно было пойти на попятную.

— Марьяна…

Он добавил прядь ее волос, и та вспыхнула в магическом пламени, перед глазами возник ее колдовской зеленый взор.

Теперь, что бы ни случилось, по крайней мере, он не сможет навредить ей, если сойдет с ума. Это дало силы продолжать.