Одиссей

— Счастливого плавания, Сильви! — помахала ручкой Травинка, — Больше не смей за нами шпионить, поняла?

Она счастливо улыбнулась и обняв меня, объявила:

— Все, теперь нам никто не помешает!

Под кожей бегали мурашки от ее близости. Наверное, подействовало адамово яблоко, а может, просто химия организма, но Травинка вдруг показалась такой красивой и невероятно притягательной, ее полуоткрытые нежные губы — такими зовущими, что я не удержался и начал целовать ее. Девушка замерла, словно прислушиваясь к своим ощущениям, а потом стала отвечать — да с такой страстью, что мы долго не могли оторваться друг от друга и пришли в себя, только уперевшись в колючий ствол адамова дерева.

— Подожди… — учащенно дыша, Травинка уперлась мне ладошками в грудь, — Давай найдем местечко получше…

Среди скал, на самом окраине рощи нашлась уютная полянка, с трех сторон окруженная густыми зарослями, а с четвертой — выходящая на скалистый обрыв, за которым простиралась желтая сетка Расколотых Земель. У меня, как у опытного рейдера, в крипторе нашлась плотная подстилка с пушистым покрывалом, девушка осторожно опустилась на него рядом со мной и вдруг воскликнула:

— Посмотри, как красиво, Сигурд!

Вид открывался и правда потрясающий, очень романтичный — под лучами угасающего Игг-Древа Расколотые Земли приобрели непередаваемый, невиданный на Земле пейзаж. Медленно надвигались тени, шаг за шагом отодвигая световой круг и все выше поднимались сияние, окрашивая рефракционную дымку всеми оттенками золота.

Волшебное зрелище.

Повинуясь внезапному порыву, я вдруг произнес:

Это было давно, это было давно

В королевстве у края земли

Там я девушку знал, я ее называл

Именем Аннабель Ли

Я любил, был любим, мы любили вдвоем

Только этим мы жить и могли…

Ресницы Травинки восхищенно дрогнули, она замерла, и чувствуя, что на верном пути, я продолжил, сам не понимая, откуда берутся слова:

Я ребенком там был и ребенок она

В королевстве у края земли

Но любили любовью, что больше любви

Я и Аннабель Ли

Серафимы крылатые с выси небес

Не завидовать нам не могли…

Здесь, под сенью золотого Игг-Древа, на фоне открывающейся панорамы Расколотых Земель стихотворные строки обрели новый смысл. Магия поэзии прошла сквозь тысячи и миллионы лет, поразив нас — ведь и я, и Травинка сейчас понимали — это же мы, это про нас…

— Как красиво, Сигурд, — завороженно произнесла Травинка, — А что дальше? Или это конец?

— Я не помню, — признался я, — Можно посмотреть, в базе вокса есть, наверное…

— Не надо, — прошептала девушка, — Иди ко мне…

Умом я понимал, что здесь и сейчас, наверное, произойдет то, чего мы так долго ждали, но ум — плохой советчик в любовных делах. Я с нарастающей страстью целовал Травинку, не в силах поверить, что сейчас она станет моей — и девушка отвечала мне тем же, больше не опасаясь, что кто-то снова помешает нам. Мы сплелись в объятиях, нетерпеливо пытаясь добраться друг до друга, соприкоснутся наконец жаждущими телами, и со смехом помогали друг другу избавиться от ненужной одежды.

Обнаженная Травинка поразила созревшей женственностью своей фигуры. С белокожего, стройного, гибкого тела девушки можно было смело ваять скульптуры античных богинь. Было в ней что-то хрупкое, эльфийское, нечеловечески изящное — как в Азимандии, но оно вызывало восхищение и трепет, а не страх. Идеальная, от тонких щиколоток до кончика чуть заостренного ушка. Ни малейшего изъяна, как вообще может существовать на свете подобное совершенство? Жадно лаская эту юную богиню и получая ответные ласки, я снова ощутил, что тону, теряю контроль, растворяюсь в ее затуманенных страстью глазах, упругой гладкой коже, горячих и жадных губах. Я желал ее со страшной силой, и чувствовал, что Травинка жаждет меня не меньше.

— Я горю, Сигурд, — прошептала она, на мгновение оторвавшись от моих губ, — Когда ты… я просто сгораю…

Вот так, среди душистых трав, под сенью горных пальм Единства мы стали одним целым — абсолютно естественно, как миллиарды мужчин и женщин до нас. И было это настолько невыносимо приятно, морально и физически, что стоило всех дней пути, испытаний, ожиданий и мук. Трепещущие тела стали нашим общим камертоном, а вздохи и стоны — музыкой, и на некоторое время вселенная вокруг погасла. Мы, я и Травинка были ею, центром мира, и ничего больше не имело значения.

Когда все кончилось, глядя в пронизанное золотыми лучами Древа небо Единство и обнимая прильнувшую, уже полностью мою женщину, я понял, что переживаю сейчас лучшие мгновения из тех, что были у меня в этом мире.

— Вообще это немного странное занятие, — отдышавшись, заявила Травинка, — Я представляла себе все не так…

— А как? — удивился я.

— Не знаю, более возвышенно, что ли, — задумчиво улыбнулась девушка, — Девчонки такое рассказывают! Но это не значит, что мне не понравилось. Есть в этом занятии своя прелесть… Очень приятно, но, чтобы войти во вкус, мне нужны еще уроки любви. Как с поцелуями…

— А тебе… было не больно? — смущенно поинтересовался я.

— Нет, — хихикнула Травинка, — Почему… а, поняла. Понимаешь, Сигурд, я ведь только наполовину землянка. А у девушек Единства физиологически есть некоторые… отличия. Ты, наверное, сам уже знаешь. Форма черепа, строение челюсти, зубов, ну и кое-что еще… В общем, если мои предки по маме генетически идут от людей Земли, то они немножечко… эээ… подальше ушли от обезьян. Ты только не обижайся, пожалуйста?

Я не обижался. Наоборот, очень хотел дать подружке «войти во вкус», чем мы и занимались следующие пару часов, смеясь, изучая, познавая, наслаждаясь друг другом. Не знаю, афродизиак тому виной или долгое воздержание, но я был готов любить Травинку без всяких перерывов. Белый Дьявол, деликатно отвернувшись, ушел куда-то глубоко-глубоко, и умный Кыш не казал носу из травы, бдительно охраняя нас от древожуков. И даже вселенная, гладившая нашу кожу последними лучами Игг-Древа, шептала, что это хорошо.

— Знаешь, Сигурд… — мечтательно пробормотала Травинка, устроившись на моей груди и обхватив руками и ногами, — Я очень-очень рада, что у нас все с тобой… случилось. Сейчас я чувствую, что ты и правда мой, по-настоящему…

Милые глупости, которые горячим шепотом шепчут друг другу влюбленные — это хорошо, но после много раундового любовного поединка мое сознание как будто очистилось, став холодным и отстраненным. Лениво поглаживая шелковистое плечо девушки, я ощущал себя капитаном на мостике звездолета, перед обзорным экраном с необъятной глубиной космоса и тысячами колючих звезд. Ветер трепал черные вперемешку с серебристыми пряди Травинки, щекоча мне грудь, а мысли в голову лезли совершенно другие.