Одиссея капитана Балка. Дилогия

Кто-то скажет: “Абсурд. С макаронниками – куда ни шло. Но Габсбурги? Этого не может быть, потому, что не может быть никогда!” Но стоит ли зарекаться, если за дело берутся такие игроки? И не просто игроки – гроссмейстеры...

Выезду лорда Натаниеля Ротшильда в столицу Двуединой монархии предшествовал один весьма любопытный разговор, состоявшийся в его букенгимширском особняке Уодиссон Манор спустя четыре дня после прибытия в Лондон виконта Эшера и графа Бальфура, вернувшихся с тайных переговоров с галлами и янки во дворце под Парижем.

Устроившаяся в этот вечер за покерным столом компания была довольно занятной с точки зрения человека, не посвященного в “тайную кухню” Букингемского дворца. За карточной игрой собрались и мило беседовали друг с другом два еврея-банкира, чайный магнат – шотландец, англо-ланкийский полукровка – Первый морской лорд, единственный англичанин по крови – констебль Виндзора и, собственно, Его величество Эдуард VII. Король Англии, Шотландии, Ирландии и прочих разных Канад-Австралий, а также Император Индии. Чистокровный немец. Для друзей – по-простому: Берти.

По желанию Эдуарда, электричество в игровой гостиной не включали. Ему, еще со времен беспечной юности принца в Тринити-колледже, доставлял особое удовольствие таинственный полумрак большого помещения, где лишь теплый, желтоватый свет от пары канделябров высвечивал подробности яростной битвы человеческих интеллектов друг с другом и с госпожой Удачей, разворачивающейся на зеленом сукне.

И пусть времена переменились, и стареющий, потолстевший и полысевший Эдуард уже почти пять лет как монарх хоть и парламентской, но величайшей Империи мира, но многие привычки и привязанности тех давних лет он сохранил. А дружить и любить сын королевы Виктории умел. Не выбирая людей по гербам или близости к трону, а ценя в мужчинах верность и интеллект, а в женщинах сексуальность и умение молчать о том, о чем положено знать только двоим...

За высокими окнами вкрадчиво накрапывал мелкий апрельский дождик, в туманной дымке которого вечер исподволь прятал под свой таинственный покров великолепие распускающихся клумб и цветников, зелень деревьев приусадебного парка, гравий дорожек и мрамор фонтанов со статуями “под античность с ренессансом”.

Отблески мерцающего огня свечей, преломляясь в плывущих над столом струйках благородного сигарного дыма, отражались в глянце карт и переливались благородными оттенками красного в глубинах бокалов, наполненных бесподобным Шато...

– Натан, Вам опять сегодня чертовски везет!

– О, я слышу это так много лет, милорд, – не отрывая взгляда от карт, невозмутимо ответствовал хозяин вечера на реплику лорда Эшера.

– Да он бы обдурил даже собственную бабулю, если бы бедняжку угораздило играть с ним за одним столом!

– Джек, не отчаивайтесь. Если все так и дальше пойдет, Вам скоро представится изумительный шанс отыграться. Хотя бы на флоте моего дорогого племянника...

– Тысяча чертей! И Вы туда же, Ваше величество!

– Джек. Бога ради, ну, не нервничайте так. Ставлю семь к одному, что за ТЕМ столом Вы окажитесь бесспорным фаворитом. Или у Вас имеются сомнения на этот счет?

– А почему только семь, а не десять, сэр Томас?

– В игре никого не стоит списывать со счетов до самого ее конца, не так ли, мой дорогой адмирал? – приторно улыбнулся Липтон, исподлобья взглянув в сторону Фишера, – Ваш черед, мы уже заждались.

– Да? Ну, что ж... Господь мне свидетель, я тоже терпел и ждал не просто так!

– Ох!.. Что за!?.. Ну и ну, потрясающе!..

– Вот так, джентльмены. Довольны?.. В очередной раз я убеждаюсь, что в Жизни человек не побежден, даже если он идет ва-банк, до той самой минуты, пока не вскрыта последняя карта. Как Вам это удается, мой милый Джек?

– Ловкость рук и никакого мошенства, Ваше величество. Прошу прощения у всех, если что, но – так уж получилось.

– Адмирал, Вы великолепны!

– Не стоит славословий, дорогой Натан. Все-таки за этим столом с нами сидит и леди Фортуна. И, похоже, что на этот вечер она предпочла солдата королю...

Но ведь на даму нельзя обижаться, не так ли? – Фишер удовлетворенно хрустнул костяшками пальцев, а огонек бешенного азарта в его темных, чуть на выкате глазах, неуловимо быстро сменился наигранно-скорбным смирением, – Я искренне надеюсь, что господа финансисты извинят мне мою маленькую хитрость.

– Ну, если это хитрость военная, придется смириться и начинать платить по счетам, – как бы ставя черту под безрадостным для него покерным балансом, со вздохом легкого сожаления протянул Эрнст Кассель, деловито раскрывая бумажник.

– Тогда, если мы завершаем, у меня предложение, джентльмены. Пойдемте в зал. К ужину уже все накрыто, я полагаю, – обвел присутствующих взглядом Ротшильд.

– Нет возражений. Там обсудим новости, которые привез лорд Эшер, и обсудим его меморандум. Джентльмены, благодарю вас за доставленное удовольствие, – неторопливо поднимаясь со скрипнувшего кресла, подвел итог игры Эдуард...

– Так что же, Ваше величество, получается, что с британской “Блестящей изоляцией” отныне покончено? Окончательно, раз – и навсегда? – почтительно провожая монарха в соседний зал, полушопотом осведомился хозяин Уодиссона.

– Получается, что так, Натан. И у меня, откровенно говоря, от этого грустно на душе.

– Грустно?..

– Конечно. Посмотрите, как прямо-таки лучится счастьем наш милый душка Джек. Думаете, лишь потому, что здорово пощипал сегодня ваши с Эрни и Томом кошельки?

– А чем плох повод для удовольствия?

– Натан, не пытайтесь меня разыгрывать. Все мы прекрасно понимаем, что в Европе может разразиться война. И если мы этому не помешаем, она случится уже скоро.

– На японское поражение мы не успели должным образом отреагировать до того, как кайзер успел сыграть в русскую карту?

– Вот именно. И мы оказались в положении догоняющих. Если не хуже того, в роли плывущих по течению.

– Сир, если позволите, нюансы по Петербургу я предложил бы обсудить отдельно. Но как Вы посмотрите на возможность визита Вашего величества в Вену?

– Вы читаете мои мысли, друг мой. Ехать к царю сейчас было бы не просто не умно – это стало бы глупейшей ошибкой и очередной потерей темпа. Но именно над таким моим визитом задумываются Бальфур и Ленсдаун. Нам же сейчас нужно срезать угол...