Одиссея капитана Сильвера

После секундной паузы раздались воодушевленные одобрительные вопли всей команды. Флинт, однако, не отступил от требуемой Артикулами процедуры. Он уже привык на них ссылаться.

— Кто согласен с братом Пью, покажись! — воскликнул Флинт. Пью выпрямился, ухмыляясь и кивая. Он наслаждался всеобщим вниманием, хоть и не видел леса взметнувшихся вверх рук, зато слышал приветствия в свой адрес, слышал, как его называли умником, судейским пронырой морских горизонтов, ощущал дружеские тычки в бока и хлопки по плечам. J4 хорошо, что не видел он выражения физиономии Долговязого Джона, полагавшего в этот момент, что боком вышла ему доброта.

— Есть кто против слова брата Пью?

Презрительные возгласы и свист приветствовали несколько неуверенно поднявшихся рук.

— Флинт! — крикнул Сильвер, разрываемый гневом и готовый драться со всей командой, Флинт обернулся на окрик и положил руку на рукоять сабли. Селена схватила Сильвера за руку и зашипела ему в ухо:

— Джон, пошли! Идем, быстро!

Она потащила его на корму, где они могли говорить без свидетелей.

— Джон! Это неважно.

— Дьявол меня дери, важно!

— Нет, нет, это ничего не значит!

— Как я оставлю тебя с этим ублюдком?

— Надо, Джон. Или ты все потеряешь.

— Все для меня — это ты одна. Остальное — ничто.

— Джон, не беспокойся. Флинт ко мне за все время ни разу не прикоснулся.

— Как?

— Вот так.

— А я думал… А зачем тогда он тебя…

— Я тоже думала, что для этого.

— И он тебя не тронул? На борту нет никого, кто бы тебя не хотел.

— Флинт не хотел.

— Почему, гром и молния?

Селена вздохнула, сжала его руку и улыбнулась. Она знала, как горько ему. Так ведь и ей не слаще.

— Джон, еще раз тебе говорю. Он и пальцем меня не трогал. Ты меня слышишь? Так что займись своими делами, а за меня не бойся. Когда мы после этого дурацкого острова вернемся в Саванну, тогда… Если ты захочешь, конечно… Может, мы будем вместе.

Селена с надеждой посмотрела на него, в то лее время боясь будущего, о котором она отваживалась мечтать. Она знала, как эти белые обращаются с черными девушками, и опасалась, что теперь Джон, получив то, чего хотел, бросит ее и займется другими.

К несчастью, Сильвер совершенно не заметил ее гонких страхов. У него в голове все еще не укладывалось, что Флинт не вступал с Селеной в интимную близость. Его мучила ревность и одновременно недоумение.

— Но он же мог тебя…

— Мог.

— И… ничего?

— Джон, ты глухой? Разве я тебе не сказала?

— Значит, фантазия Флинта не на то направлена?

— Ха! Пойди да спроси его сам.

— Дьявол! Джо Флинт — содомит!

— Джон, отправляйся на свой бриг… Он не содомит.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю.

Да, она знала. Флинт не слишком аккуратно продырявил перегородку, да и не слишком бесшумно оживлял свой недееспособный орган, пыхтел, шуршал, а то и постанывал, сам того, очевидно, не замечая. Селена сразу же обо всем догадалась, но решила, что не стоит сейчас посвящать Долговязого Джона в такие детали. И так настроение ни к черту. В довершение иных бед Сильвера мучила ревность, Селена же боялась его потерять. И они перешли к взаимным обвинениям, разозлились, обменялись нелестными эпитетами, и ни один не сообразил произнести три словечка, которые залечили бы все раны и облегчили бы временную разлуку.

Так надутыми, злыми они и расстались. Долговязый Джон пошел отбирать команду, он взял почти половину моряков. Как и договорились, одним из них был Билли Бонс, только что вернувшийся из каюты Флинта после примерно такой же «сцены ревности», как между Сильвером и Селеной.

— Не пойду я… — бубнил Билли, повесив голову и сминая шляпу. На него жалко было смотреть. Он умолял Флинта оставить его на «Морже», как дитя малое просит родителей не оставлять его одного ночью, боясь домовых.

— Возьми себя в руки, остолоп! Подтянись и выполняй свой долг. Бери пример с Сильвера, в конце концов. Ему-то хуже твоего.

Это было чистой правдой, но Бонса не обрадовало. Наоборот, испугало. Флинт вздохнул и указал на кресло.

— Присядь, Билли, мальчик мой. Придержи свои красноречивый язык и прочисти уши.

Багроволикий Билли Бонс, ворча и пыхтя, выполнил приказание, плюхнулся в кресло напротив Флинта, который развалился на капитанском диване, еще помнившем любовные игры Долговязого Джона и Селены.

— Не пойду. Повесь меня за яйца на рее, не пойду.

Эту храбрую фразу Билли Бонс выдавил крайне тихо, себе под нос, но Флинт услышал.

— Билли, — тихо сказал Флинт, буравя Бонса глазами. — Еще слово…

Билли проглотил язык и скрутил шляпу, как прачка выжимает выстиранную скатерть. А сказать он мог бы многое. Он страсть как боялся остаться на борту с Сильвером. Он опасался людей Долговязого Джона. Но еще больше он страшился Флинта, а именно Флинт сейчас сидел напротив Бонса.

— Итак, — промурлыкал Флинт, улыбаясь, — друг мой… Приятель… Билли-цыпленочек… Видишь ли, в этой юдоли скорби судьба часто принуждает нас к тому, чего бы нам не хотелось, на что бы мы не решились, будь у нас свобода выбора… И когда такое случается, мудрый находит в себе силы и обнаруживает преимущества… — Флинт сделал паузу, изучая взглядом озадаченную физиономию Бонса. — Ты меня понимаешь, Билли, сынок?

— Нет, — честно признался Бонс, и Флинт тяжко вздохнул, как мирный домохозяин в доброй старой Англии, который пытается внушить нечто добродетельное особо тупому бульдогу, безобразному, нечистоплотному, вонючему, но потенциально полезному — в случае, если ворам вздумается посетить дом, сад и огород.

— Давай напряжем мозги, Билли. Сильвер получает тебя, а Селена остается у меня. Это один на один. Ничья.

Озадаченность отнюдь не сменилась на физиономии Билли озарением. Напротив, усугубилась. Преданный Флинту Билли Бонс умудрился не заметить того, что все другие, даже безглазый Слепой Пью, увидели: отношения между Сильвером и Селеной. Билли в простоте душевной полагал, что Селена — имущество капитана Флинта. Флинт заметил в глазах Билли Бонса вопрос, который тот не решался задать.