Одиссея жупана Влада

Он сунул амфору епископу и тот, с сожалением взглянув на своих спутников, сделал глоток. Потом посмотрел на Влада и тот кивнул, разрешая священникам взять амфору.

– Пейте, пока можете, - рассмеялся он, открывая другой сосуд, - скоро, может быть, для вас не будет иного питья кроме соленой воды.

– На все воля божья, - произнес Киприан и Влад расхохотался.

– Мой бог суров, но отходчив, - он плеснул еще вина в пенящиеся волны, - смотри, шторм стихает. Морской Царь все еще хочет, чтобы мы тешили его жертвами.

Волнение и впрямь начало стихать, а вскоре море совсем успокоилось. Впереди к тому времени уже замаячила кромка берега. Повеселевшие вои взялись за весла – как не странно, морской бог прибрал лишь троих, спьяну свалившихся за борт. Жертва эта оказалась не напрасной – вскоре лодья Влада бросила якорь близ уже знакомой гавани. Майниот Клеон уже ждал Влада с мешочком номисм. Распродав рабынь, Влад оставил себе епископа, также как и остальных священников. В селе не все обрадовались чужакам, но спорить стал только Войко, довольно грубо начавший выговаривать Владу, что он привел чернорясых жрецов, могущих навлечь на них проклятие богов.

– Влад сделал все правильно, - вмешался в спор Войнимир, - за одного епископа дадут столько золота, сколько весит он сам. Отведите их в башню и стерегите хорошенько!

Войко поморщился, но промолчал, бросив на Влада недобрый взгляд. Сам Влад его даже не заметил – мыслями он уже был в новом походе. Всю зиму жупанич занимался закупкой кораблей и оружия, благо монет хватало на все. А скоро их ожидалось еще больше: впечатленный быстротой, с которой славяне перерезали экипаж торгового судна, Киприан не был настроен торговаться. Еще больше его напугал случай, происшедший вскоре после их прибытия в племя. Тогда епископ попросил у Войнимира позволения служить по воскресеньям службу для своих спутников, на что жупан дал согласие. Однако, в первое же воскресенье Киприан занемог – и службу служил оставшийся неизвестным священнослужитель. Подивиться на незнакомый обряд явилось почти все племя – в том числе и Войко, стоявший впереди всех, окруженный собственными дружинниками. Дав священнику закончить причащение, драговичи потребовали и себе пресуществленные хлеб и вино. Священник отказался, сказав, что это – «не для еды».

– Это что и есть твой бог? – насмешливо спросил Войко.

– Это плоть Того, Который распят за нас, - твердо ответил ромейский жрец, - Иисуса Христа, Спаса нашего, Который есть истинный Бог.

– И тебе не стыдно, - рассмеялся Войко, - молиться на то, что выйдет из тебя дерьмом?

– Никогда не будет этого пред Богом — твердо ответил священник.

– Правда?
– недобро усмехнулся Войко, - что же, давай проверим.

Он шагнул вперед и разом сгребя со стола остатки хлеба, сунул его священнику.

– Ешь!

– Я не стану!

– Ешь, я сказал, - Войко опустил руку на рукоять клинка. Испуганный священник, дрожа и давясь хлебом, торопливо съел все до крошки. Едва он закончил, как Войко взмахнул клинком, разом рассекая и одежду и живот ромейского жреца. Священник вцепился в края страшной раны, словно пытаясь удержать вываливающиеся внутренности и тогда Войко, двумя сильными ударами, отрубил ему еще и руки. Затем он сунул нож в сизо-красные внутренности и как следует поворошил.

– Это ваш бог? – он показал оставшимся жрецам нанизанный на меч окровавленный кусок хлеба. Один из священников упал в обморок, другой, весь зеленый, отвернулся, разом извергнув все, что он ел сегодня. Войко презрительно фыркнул и ушел прочь

– Я не хотел этого, - позже сказал Влад епископу, - но Войко старше меня во всем.

– Истинный же пастырь тот отдал душу свою Господу и благодарил Того, Который удостоил его мученической смерти, - произнес Киприан.- Я буду молиться о его душе – и о твоей тоже, жупанич, чтобы Господь вывел тебя из мрака язычества.

– Ты лучше молись о том, чтобы скорей доставили выкуп, - грубо сказал Влад, - хорошо молись, пока мой брат не решил снова развлечься или волхвы не решили, что жертва твоей кровью может отвести от нас какую-нибудь беду.

– Гонец, должно быть уже в Фессалониках, - ответил побледневший епископ, - скоро золото будет здесь.

– Столько же золота, сколько ты весишь сам? – уточнил Влад.

– Да, - понуро ответил ромей.

– Хорошо, - кивнул Влад, пройдясь взад-вперед по каморке, что стала узилищем епископа. Неожиданно, он сел перед ним на корточки и заглянул в глаза Киприану.

– Расскажи мне об этой вашей Африке, - попросил жупанич.

Гонцы между Солунью и Мореей сновали три месяца, пока к декабрю не договорились о выкупе в сто фунтов золота. Епископ, конечно, весил больше – но Влад решил закрыть на это глаза: собранная сумма и так была неслыханна для не шибко богатых драговичей. Часть выкупа взяли оружием, драгоценностями и поволоками, остальное золотой монетой. Выкупа хватило, для того чтобы каждый дружинник почувствовал себя богачом. Несколько человек на радостях решило «завязать» с опасным ремеслом пирата, - в том числе и ют Вальфрик.

– Я научил тебя всему, что знал, хевдинг, - сказал он, - дальше тебе предстоит самому идти Лебединой Дорогой. А мне охота на старости лет пустить корни где-нибудь здесь, вместе со славной женушкой, что родит мне с десяток ребятишек.

– Пусть Велес даст тебе удачи во всем, - кивнул Владислав. Ему было жаль расставаться с ютом, но он понимал, что Вальфрик и впрямь становится слишком стар для походов. Тем более, что в людях молодой жупанич не испытывал недостатка – к нему сбегалось все больше желающих идти за удачливым вождем. К весне Влад имели три корабля с сотней полностью вооруженных воинов. Он лелеял честолюбивые мечты, пробужденные в нем рассказами Киприана. Епископ был весьма словоохотлив, словно почувствовав, что может привести Влада к истинной вере – или хотя бы к верной службе басилевсу. По вечерам Киприан рассказывал Владу о большом мире простершегося за пределами его маленького племени. О великой войне с арабами, которую ведет император ромеев на Востоке. О богатствах Африки – которые могут заполучить смелые воины на службе экзарха Карфагена. Молодой вождь как губка впитывалего рассказы, в мечтах уже видя себя Великим Князем всего синего моря.

Глава 4. Dolce vita

Давно уже улицы древней Спарты не знали такого многолюдства, как во время зимнего веча славян Мореи. Мраморные дворцы и храмы лежали в руинах, сквозь брусчатку мощеных улиц пробивалась трава, которую охотно щипали свободно бродившие по городу козы. Рядом с развалинами старых зданий стояли и дома нынешних жителей города – как славян, так и греков, несмотря ни на что, оставшихся жить в Спарте. Сейчас большинство же горожан скопилось в центре, где вожди милингов, сагудатов, велегезитов и драговичей-езеритов, щеголяя ромейскими одеждами и драгоценными украшениями, внимательно слушали гонца неретвлян, выступавшего с развалин Акрополя.

– Греки давно разучились воевать!
– горячо говорил он, - поэтому все их и бьют, со всех сторон – арабы, авары, болгары, франки. Сейчас они воюют с Ротари, каганом лангобардов, что уже отобрал у кесаря половину Италии. Отберет и все остальное – если только мы не придем к ним на помощь. Покажем крещенникам, - и ромейским и ломабардским, - как умеют воевать сыны Велеса и вои Перуна!

– Нам и так есть чем прославить богов, - оборвал его жупан Войнимир, - сколько заплатит экзарх Равены если мы пощекочем мечами ломбардское подбрюшье?