Одна беременность на двоих

— Я не пойду с тобой, — сказала я, когда Аманда остановила машину перед медицинским офисом. — Я очень хочу спать, я подремлю здесь.

Она кивнула и вышла. Я смотрела ей вслед, осознавая, что совершенно не понимаю эту женщину. Она уже не была той девочкой, с которой я прожила бок о бок аж целых два года. Я закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать, но гадкое воображение рисовало тот страстный поцелуй на Хэллоуин. Прошло уже три дня, а я продолжала ощущать его на своих губах.

— Эй, ты что, серьёзно уснула?

Я открыла глаза и тряхнула головой. Аманда бросила на заднее сиденье пакетик с пастой и новой зубной щёткой и села на водительское сиденье.

— Ты целый час проспала… Мы же со всеми экзаменами расквитались, осталось только выслушать завтра приговор по живописи, так почему ты не спала сегодня?

— Не знаю, — ответила я тихо. — Мне мама снится последние дни…

Аманда поджала губы и сделала серьёзное лицо, а потом сказала:

— Знаешь, папе твоему мы не будем говорить, что мы лесби, ладно?

Я кивнула.

— Да, и твоей маме тоже. Ей одной новости хватит.

— Это уж точно, — вздохнула Аманда. — Слушай, а когда ты нитью зубы чистишь, у тебя кровь идёт?

Я отрицательно мотнула головой.

— А у меня последнее время вся нить в крови. Врач мне сказала, что это гормональное из-за беременности, но всё равно надо бороться. Дала пасту с триклозаном… Так что если хочешь, тоже можешь ей пользоваться, она против бактерий…

— Зачем? У меня и так всё нормально.

Аманда завела машину, пристегнула ремень и выдала:

— Ты знаешь, что автор музыки к балету «Щелкунчик» был геем, но это никак не влияет на то, что каждое Рождество мы ходим на его балет.

— Это ты из своей книги почерпнула? — зло спросила я.

— Да нет, из интернета…

Теперь настал мой черёд включить в машине стерео.

Глава семнадцатая "Филиа"

Я ненавидела субботы за то, что они начинались с уборки. Пока мы пытались создать хоть какое-то подобие порядка в нашем вечном творческом хаосе, в прачечной крутились стиральные и сушильные машины, поэтому после тесного общения с пылесосом и со шваброй нас ждало самое интересное — разбор выстиранной одежды. Стало холодать. К тому же, мы вставали рано, чтобы выгулять собаку, поэтому теперь занимались ещё и поиском пары для носков, что с детства давалось мне с большим трудом.

— Ну что за наказание! — закричала Аманда.

Я подняла голову в полной уверенности, что увижу в её руке одинокий носок. Однако на полу лежала груда купленных на прошлой неделе кофт для беременных. Она подняла одну и ткнула меня носом в жирное пятно, красовавшееся чуть ниже груди.

— Я ведь их только один раз надела, — Аманда плюхнулась на диван, и тот мягко пропружинил под ней. — Я что, теперь всегда буду есть, как свинья?

Она смотрела на меня вопросительно, будто вопрос не был риторическим и требовал от меня немедленного ответа. Я села на пол и принялась рассматривать пятна.

— Ну что ты хочешь, — улыбнулась я, вспомнив, как вчера мы купили багет, и она довольная стряхивала с живота крошки. — Это ведь один из признаков настоящего беременного живота. Дальше будет только хуже. Скоро совсем не сможешь придвинуться к стойке и нагнуться над тарелкой. У меня где-то пятновыводитель был, давай ещё раз постираем.

— Всё-таки дебилы эти дизайнеры. Если знают, что в этом месте все кофты пачкаются, то зачем делать их однотонными? Использовали бы ткань в разводах, чтобы пятна не были заметны!

— Ты купила пока только три футболки. В следующий раз будем искать с какой-нибудь картинкой или же эти покрасим «тай-даем».

— Ага, ну прямо хиппи из меня сделаем! Возвращение к истокам, мать их…

Точно-точно… Я заметила, что Аманда стала более женственной, что ли. Даже с учётом того, что волосы сильно отросли, а рыжая краска так до конца и не смылась, каблуки она забыла в кладовке и не делала больше макияж. Даже походка изменилась. Она будто не шла, а плыла — голова высоко поднята, плечи отведены назад, шаг размеренный, не быстрый, будто цель её затерялась в вечности и спешить нечего.

— Знаешь, — сказала вдруг Аманда, — я хочу пойти в аптеку и купить поддерживающий пояс. Так тяжело ходить, будто живот вдруг стал весить очень много.

— Ещё бы! Ты же одиннадцать фунтов набрала! — воскликнула я, поднимая взгляд от футболки.

— Доктор сказал, что это мало…

Но я её не слушала, я смотрела, как она расчёсывает отросшими ногтями живот. Ногти у неё перестали ломаться — наверное, помогал кальций в витаминах для беременных. Я посмотрела на свои спиленные под корень ногти. Они не то что совсем не росли, но постоянно ломались, потому что я не могла приучить себя рисовать в перчатках. Тяжело вздохнув, я решила лучше смотреть на живот Аманды — благо не надо было даже задирать голову, живот висел ровно против моих глаз. Я впервые заметила, что пупок просвечивает сквозь ткань, и не могла понять, как же это возможно. Да, я прекрасно знала, как он сейчас выглядит. Принимать вместе душ я больше не решалась, но в душевой спортивного клуба могла без зазрения совести рассматривать Аманду. Так здорово наблюдать, как живот надувается подобно шарику. Как только кожа не лопается!

— Ты куда смотришь?

Я тряхнула головой и, кажется, даже покраснела, а потом всё-таки решила сказать правду:

— Пытаюсь понять, что случилось с твоим пупком.

Аманда улыбнулась и задрала кофту, чтобы я увидела линию, идущую от пупка вниз. Настолько яркую, будто её нарисовали тёмной хной, а сам пупок напоминал теперь расплющенный завиток мягкого мороженого. Он полностью вывалился наружу и растянулся в стороны.

— Интересно, что будет дальше? Он что, полностью исчезнет? — спросила я.

Аманда пожала плечами и стала чертить ногтем круги вокруг пупка, а затем ещё сильнее сплющила его подушечками пальцев.

— А я вот думаю, что было бы, будь у меня пирсинг. Дырка бы тоже растянулась?

— Наверное, заросла, — предположила я. — Пару лет назад я сняла серёжки и забыла про них на месяц. Одна дырка заросла, пришлось снова прокалывать… Дома, иголкой отец сделал, брр…

— Не, хорошо, что у меня пирсинга не было. Ой, что это…

Улыбка сползла с лица Аманды, и я придвинулась ближе, чтобы рассмотреть то, что она пыталась мне показать. Какие-то розовые полосочки, расположившиеся ближе к бедру, там где она только что чесала…

— Ты расчесала просто. Смотри, какие у тебя ногти, как у кошки!

— Я чешу, потому что чешется, — прошептала Аманда.

Лицо её оставалось серьёзным, и я тоже перестала улыбаться, пытаясь понять, какую очередную бяку нашла её больная фантазия.

— Погугли, как выглядят растяжки, — почти что приказала Аманда.

— Растяжки? Какие растяжки в двадцать три недели?!

Она так на меня глянула, что поспешила взять со стола телефон. Поиск выдавал страшные картинки, которые мой трезвый ум решил не показывать Аманде. Я прокручивала экран за экраном, не поднимая взгляда на беременную подругу, и старалась придать лицу беззаботное выражение. Найдя наконец более-менее безобидную картинку, я подсела к Аманде на диван, держа фотографию в нижней части экрана, чтобы та полностью не показывалась. Мой палец скользил по тексту: