Одна бессердечная ночь

— Меня зовут Пенн.

Я хихикнула.

— Например, как то, о чем ты пишешь.

— Никогда не слышал такого раньше, — сказал он с небрежным смешком.

Он указал на балкон, с которого пришел, и мы прошли туда, чтобы взглянуть на потрясающий вид города.

— Пенн... сокращенно от какого имени?

Он отрицательно покачал головой.

— Мои родители просто любят необычные имена.

— Значит, просто Пенн?

— Совершенно верно.

Он оперся локтем о перила, а другую руку сунул в карман брюк. Мне вдруг показалось, что я попала прямо в фильм о Джеймсе Бонде. Вот только я была кем угодно, только не девушкой Бонда, такого раньше со мной никогда не случалось.

До этой встречи я бы сказала, что таких привлекательных мужчин в реальном мире не существует. Скорее всего они могут украшать обложки журналов, сниматься в блокбастерах или быть моделями дизайнерских брендов. Если они и существовали вне этой гламурной жизни, то уж точно не в Чарльстоне. Я не видела таких мужчин ни в Канзасе, ни в Техасе, ни в Колорадо, ни в других местах, куда переезжал мой отец, пока служил в ВВС.

— Итак, что тебе больше всего нравится в Париже? — Спросил Пенн. — Кроме того, что ты видела, как я писал в блокноте.

Я рассмеялась и подалась вперед, прислонившись к балкону.

— Наверное, наблюдать, как мерцает Эйфелева башня, когда садится солнце.

— Ах, да. Любимое развлечение туристов.

Я усмехнулась.

— Если я туристка, то кто же тогда ты? Ты ведь тоже американец.

— Я уже давно перестал быть туристом. Но да, признаюсь, я американец из Нью-Йорка. А ты?

— Я не могу точно сказать из какого города, — ответила я. Когда он посмотрел на меня в замешательстве, я пояснила: — Мой отец служил в ВВС. Он вышел на пенсию в Чарльстоне.

— Значит ты быстро и легко приспосабливаешься, — предположил он.

— Предположим, что так.

— А чем еще ты занималась с тех пор, как приехала в Париж?

Я пожала плечами, но увидела, что он действительно пристально смотрит на меня. Его глаза скользнули по моим губам и снова поднялись, пока он ждал ответа.

— Самым обычным делом, посетила Эйфелеву башню, Триумфальную арку, собор Парижской Богоматери, Лувр, Базилику Сакре-Кер, Елисейские поля, Версаль. Я все лето жила у своей лучшей подруги. Она уже бывала ни один раз в Париже, поэтому проводила со мной экскурсии.

— Похоже, у тебя хорошая подруга.

— А что насчет тебя? — Спросила я. — Если ты не турист, то чем здесь занимаешься?

— Пытаюсь привести голову в порядок.

Я приподняла бровь.

— И что это значит?

— В Нью-Йорке слишком шумно. Мне необходимо было другое место. Хотелось, походить по улицам, по которым до меня ходили великие люди, поесть в кафе, где они питались и пили, по барам и клубам, которые они часто посещали. — При этих словах его взгляд стал отстраненным.

Я поняла, что он опять очутился в своих мыслях в том месте, как и тогда, когда писал в парке. Что бы он там ни писал, имело отношение непосредственно лично к нему. Его изложение мыслей на бумаге, открывало что-то в его душе, также давая возможность увидеть и мне.

— Я знаю, что ты имеешь в виду. Не о Нью-Йорке, — быстро сказала я, — а о том, что нужно взглянуть на все по-новому. Дома все выглядит и ощущается одинаково. Париж такой... живой.

Он кивнул.

— И ты так мало его видела. Когда ты уезжаешь?

— Завтра вечером, — призналась я.

Он оттолкнулся от балкона в явном замешательстве.

— Ты уезжаешь завтра и пришла на эту вечеринку?

— Моя подруга хотела пойти. Она любит парижских художников так же сильно, как я люблю достопримечательности и звуки города.

— Комедия, да и только. Ты не должна тратить свою последнюю ночь в Париже так.

Я пожала плечами и снова повернулась лицом к раскинувшему внизу городу.

— Мне не кажется это пустой тратой времени.

— Возможно и нет, но ты, фактически, даже не видела этого города. И ты не должна стоять здесь, — страстно произнес он, — глядя вниз, когда вся парижская жизнь проходит мимо тебя.

И он был прав. Странно было так легко соглашаться с ним. Будто Пенн понимал меня лучше, чем моя лучшая подруга... лучше, чем я сама себя. Это, мягко говоря, немного сбивало с толку.

— Возможно.

— Ну что ж, тогда пошли. — Он отошел от перил.

Его голубые глаза горели от предвкушения. Дрожь пробежала у меня по спине от его взгляда. И тут в дело вмешалась моя голова.

— Что?! — Ахнула я. — Как пошли?

— Посмотрим Париж. — Он махнул рукой в сторону двери. — Я сейчас тебе его покажу.

Я смотрела на него в шоке и волнении. Мне очень хотелось уйти с этой вечеринки. Это было совершенно очевидно. Но... я не могла с ним пойти. Я была не настолько сумасшедшей. Я не должна бродить по городу одна ночью, с парнем, которого только что встретила. Это было небезопасно.

— Я даже тебя не знаю.

— Ну и что?

— Ты можешь оказаться серийным убийцей.

Он рассмеялся, негромко и гортанно.

— Справедливое замечание. Что ты хочешь узнать?

— Не знаю, — пробормотала я. Я не ожидала от него такого вопроса. Но и приглашения побродить с ним по Парижу тоже не ожидала.

— Я весь — открытая книга. — Он широко развел руки. — Спрашивай, о чем угодно.

Я попыталась вспомнить хоть один вопрос, который, черт возьми, я могла бы ему задать, заставив меня ему доверять. По правде говоря, я не очень-то хотела ему доверять. Всегда говорят, если ты так много переезжаешь, то легко заводишь друзей. Но если уж, на то пошло, я была довольно замкнутой. Зачем пытаться заводить друзей, если через год ты будешь уже в другой школе? Только, благодаря настойчивости Эми и выходу отца на пенсию, удержали меня от одиночества в старших классах.

Так что для меня найти какой-либо вопрос, чтобы я смогла довериться Пенну казалось совершенно невозможным. Вот только... мне очень хотелось пойти с ним. Я хотела провести волшебную последнюю ночь в Париже.

— Какой твой самый затаенный, темный секрет? — Спросила я совершенно просто так.

Его глаза скользнули в мою сторону, понятливая улыбка появилась на губах.

— Ты не сможешь с ним смириться.

Я резко вскинула брови.

— Я, э-э... что? — Пробормотала я, запинаясь.