Одна Галактика на двоих

Мешшех молчал, пока они шли от кара к кораблю, и она постаралась переключиться на него, заметив замешательство вперемешку с огорчением – он не понимал ее сильной реакции, но сожалел, что вызвал ее.

Ощутив тепло и снова успокоившись, она робко коснулась его руки одним мизинцем, и он посмотрел сверху вниз, послав ей улыбку. На ее прикосновение он не ответил, и только тогда Авьем поняла, что он еще ни разу не касался ее в реальности, вне уводов. Может, он считает, что еще не время? Или это тоже не разрешено по каким-то горианским правилам?

Пока плавно спускался трап, Мешшех негромко попросил ее закрыть на время эмоции и закрыл свои. Авьем сделала, как он просил, и поняла причину сразу после того, как трап поднял их на борт: на входе стояли дежурные, молоденькие горианские офицеры.

Вытянувшись перед Мешшехом, они отдали ему честь, а Авьем на секунду почувствовала себя спутницей королевской персоны. Они входили на его территорию, где он, как капитан этого корабля, правил безраздельно.

В следующие полчаса она сосредоточилась на том, чтобы не держать рот открытым и не издавать восторженных воплей от того зрелища, которое открылось ее глазам. Все, что было на корабле, от трапа до обшивки и каждого элемента интерьера, было сделано из матового аконита. Этот материал использовали на многих кораблях, которые Авьем видела, но на «Блазаре» он был необычно темного оттенка и немного другой на ощупь. Этот новый цвет придавал коридорам по-настоящему роскошный вид. Все двери и перегородки открывались бесшумно, что еще больше усиливало такое впечатление, а мягкое освещение делало все вокруг еще красивее, включая людей.

К сожалению тут и там дежурили офицеры, и ей приходилось сдерживать и эмоции, и вопросы. Но Мешшех чувствовал ее интерес и время от времени сам давал короткие комментарии.

– Это аконит нового поколения, – пояснил он, когда она робко коснулась обшивки. – Он прочный и очень гибкий одновременно. Корабль дышит.

Авьем кивнула. Она и сама чувствовала это своеобразное дыхание прямо под пальцами – материал еле заметно двигался, то расширяясь, то сужаясь, реагируя на температуру и влажность.

Мешшех также рассказал, что внутри «Блазара» четыре этажа, и самое интересное находится на четвертом – центр управления корабля.

Когда они поднялись туда и вошли внутрь, Авьем затаила дыхание. Ее ноги приросли к полу, и в первый момент она физически не могла шевельнуться, ощущая такой жгучий интерес, что он едва не разорвал ее изнутри. Просторный зал состоял из иллюминаторов во всю стену и огромной приборной панели, которая повторяла форму корабля-полумесяца.

Ей не нужны были дополнительные пояснения, чтобы понять: именно под этой гладкой поверхностью скрывались тайны всего, что находилось на «Блазаре»: от трапа до двигателей, от оборонительных систем и вооружений до бытового оборудования и медицинского отсека.

Мешшех прошел вперед, включил половину освещения и подсветку панели, а затем на ней начали проявляться экраны. Тогда Авьем, наконец, пошевелилась и подошла, остановившись рядом с ним, чтобы взглянуть на полотно из цифр, символов, многомерных таблиц и кодов. В этом она разбиралась гораздо лучше, чем ее спутник мог предполагать. И многое могла бы с удовольствием изучить сама, если бы он оставил ее здесь хотя бы на часок.

– В твоих эмоциях что-то невероятное. Не ожидал такого интереса к технике от девушки, – улыбнулся он.

– Ты обожаешь этот корабль, – улыбнулась она в ответ, лишь на секунду заглянув в его эмоции. Теперь, когда они остались одни, он снова открыл их.

– Да. Он мой два года, и мы счастливы вместе. Но я знаю разницу между техникой и людьми, – серьезно сказал Мешшех.

Изо всех сил пытаясь отвлечь свои мысли от приборной панели, зная, что думать об этом слишком долго просто нельзя, Авьем перевела взгляд на его губы и на несколько секунд позволила воображению разгуляться совсем в другом направлении.

– Маленькая, – тихо позвал он и шагнул к ней, внезапно касаясь ее щеки, – Не надо так делать, иначе я тебя поцелую.

– Что я сделала? – искренне удивленно спросила она, не понимая, что он имеет в виду.

– Ты меня мысленно поцеловала, – невозмутимо ответил Мешшех и отступил на пару шагов, быстро поворачиваясь к панели.

Авьем осталась стоять на месте с горящими щеками, краем глаза наблюдая, как он несколько раз нажал на один из экранов, чтобы вывести какие-то данные.

– Ты прочитал мои мысли? За блоками? – уточнила она после долгой паузы.

– Не совсем за блоками. Ты вылила эти мысли мне прямо в лицо, – уточнил он странным оправдывающимся тоном, все еще делая вид, что ужасно увлечен экраном.

Вытянув шею, Авьем рассмотрела экран и поняла, что Мешшех изучает стандартное сообщение о температуре и влажности в грузовых отсеках так, словно это был отчет на трех листах о приближающейся инопланетной армии. Немного помедлив, она позвала его телепатически.

– Что? – вслух спросил он.

Его напряженная спина показывала ей, что поворачиваться он не намерен.

– А это разве так ужасно, если ты меня поцелуешь? – весело спросила она тогда, стараясь не смеяться над ним. Авьем поняла, что ее ужасно забавляет этот чопорный горианец, который в нем проснулся.

– Это неприлично, потому что мы еще не помолвлены, – подтвердил он прежним напряженным голосом.

– Но я же инопланетянка.

– Это верно. Поэтому я с трудом сдерживаюсь. И ты мне не помогаешь.

Ощутив в его эмоциях нечто, близкое к отчаянию, Авьем перестала веселиться:

– Ого. Для тебя это и правда серьезно.

– Да. Так я показываю тебе уважение, – сказал он, лишь немного повернув голову в ее сторону.

Вздохнув, она опустила глаза и выпалила слегка раздраженным тоном:

– Я не девственница, Мешшех. И уже не смогу ей стать, даже из уважения к тебе.

В голове мелькнуло, что ей стоило сказать об этом раньше – например, когда они говорили о помолвках в машине. Что, если он просто не подумал об этом, считая девственность за нечто само собой разумеющееся, как на Горре?

Она догадывалась, что эта информация может шокировать его, но просто отказывалась чувствовать себя виноватой, сердито сложив руки на груди и прикусив губу от досады, ожидая его реакции.

Если будет недоволен – его проблемы, подумала она, когда пауза затянулась.

Но эмоции Мешшеха, вопреки ее ожиданиям, не отразили никакого удивления. Он повернулся к ней и, дождавшись, пока она поднимет глаза, спокойно сказал:

– Я тоже не девственник, и мне нет до этого никакого дела.

Лицо Авьем вытянулось. Она какое-то время просто смотрела на него, полная изумления, а потом внезапно фыркнула и начала смеяться, прикладывая руки к щекам, чтобы охладить их.

– Космос. Ты был прав, у нас, действительно, разные культуры и мне не так-то легко понять тебя, – сказала она.