Одна из рода проклятых сестер

— Что ты вообще здесь делаешь, Келли? — поинтересовался Лэсли.

Я снова перевела взгляд и посмотрела на свои руки. Они ничуть не изменились за то время, что я начала вести жизнь вне стен особняка. Все такие же обыкновенные девчачьи руки. Я обыкновенная девушка, каких постоянно показывают в телешоу — я истеричная, нервная, потерянная, несчастная и желаю простой наивной любви. Я обычная, а потому еще сильнее хочу соответствовать этому званию. Я хочу быть влюбленной дурочкой, студенткой, работницей какого-нибудь магазинчика или баристой… Нет, а правда ли я именно этого хочу?

Моя одержимость идеей стать «обычной» походила на фанатизм, но что по итогу от этого я получила? Я выбралась из своего заточения, встретила необычного паренька, которого обожает вся школа, меня даже начали называть его девушкой и разносить обо мне сплетни. Меня сделали главной героиней чужих историй, но я так ни разу и не словила себя на мысли, что рада этому.

— Я запуталась, — сказала я вслух, пока мысли продолжали метаться.

— Запуталась? Не знаешь, куда хочешь пойти: ко мне или к Лэсли? Пошли ко мне! Мама, папа и Лия с радостью примут тебя. Ты поживешь с нами до восемнадцатилетия, а потом тебя официально признают неудавшейся сестрой? — предложил Нил.

В его словах имелся смысл, но думала я совсем о другом…

— Ты не знаешь, хочешь ли ты на самом деле покинуть Исад? — предположил Лэсли, и мой взгляд метнулся к нему. — Ты просто не знаешь, чего на самом деле хочешь, да?

Почему он всегда знал, о чем я думаю? Лэсли что, мысли читал? Неужели метка дает ему на это право?

Будто снова прочтя мои мысли, он усмехнулся.

— Я знаю, что тебе сейчас нужно разобраться в себе, поэтому не смотри так на меня. Нет, я не читаю твои мысли, просто тебя понять так же легко, как и Нила, — Лэсли приблизился ко мне и посмотрел прямо в глаза. — Я скажу только одно, а ты постарайся запомнить эту простую мысль: чтобы сбежать, нужна огромная смелость, но, чтобы остаться, нужна не только огромная смелость, нужно еще желание и силы. Желание изменить самого себя и это чертово место, которое довело тебя до этого чертового желания сбежать. И выбор, разумеется, ты должна сделать самостоятельно.

— Хочешь сказать, я должна выбирать между побегом и презрением со стороны окружающих, вызванным этим самым побегом, или презрению со стороны самой себя, если решу остаться? — я усмехнулась.

Лэсли покачал головой.

— О каком презрении речь? Это вопрос спасения жизни. Забудь, что кто-то может начать тебя презирать. Да и вообще, может они все умрут скоро.

— Ну ничего себе, не знал, что ты пессимист, Лэсли, — не выдержал и высказался Нил. — Так ты и такой финал вполне ожидаешь?

— По Исаду шастает серийный убийца, какой еще расклад я могу предложить?

Убийца… Я начала искать его из-за указания матери, которая в свою очередь получила его от сестер. Это можно расценивать как одну из попыток моего убийства, вот только… Сама я не без греха. Взаимосвязь между похищениями и девушками, которые покупали у меня амулеты, хоть и считается косвенной, но она все же была. Я могу быть виновницей, а раз так, то могу ли я вот так легко отказываться от всего и сбежать без оглядки?

Я схватилась за голову:

— Ну почему все так сложно?!

Я не знала, что должна предпринять: бежать или остаться, продолжать играть спасителя и приманку или уйти и ждать исхода игры? Понятно мне было только одно: каким бы мучительным не представал выбор в моих глазах, сделать его все равно было нужно.

Сжав ладони в кулак, я с прищуром посмотрела на свой пятилетний чемодан. Он, этот простой на вид предмет, давным-давно стал для меня символом освобождения. Он — знак того, что последние десять лет я шла против ведьм и хотела начать жить простой жизнью. Вот только в силу присущих моему возрасту глупости и недальновидности я за эти пять лет не учла, что жизнь ни одного человека простой быть не может по определению. Даже Золушке, Белоснежке и прочим героиням сказочек приходилось претерпеть трудности, так с чего я решила, что смогу сбежать от судьбы, если просто дождусь часа освобождения?

В реальности рыцари не спасают принцесс. В реальном мире увидь рыцарь даму в беде, он еще раз сто подумает, а не ловушка ли это, не приняла ли спящая беспробудным сном девушка запрещенные вещества и не аферистка ли та, что скидывает свою одежду, а потому убегает… Я забыла, что мир по ту сторону двери реален, а мир внутри моей головы не более чем фантазия. Причем только моя.

— Кажется, я поняла, — сказала я и улыбнулась мальчишкам.

— Что именно? Ты пойдешь к нам? Ты же не уедешь? — заволновался братишка.

— Я не уеду из Исада. По крайней мере не сделаю этого, пока мы не найдем убийцу или пока мне не исполнится восемнадцать.

— Ура! Тогда давай поторопимся и пойдем к нам… — начал радоваться Нил, но я его остановила.

— Это не значит, что я буду жить с вами. Я найду какое-нибудь временное жилье, но к вам не пойду. Это опасно. Ты вообще подумал о своей семье: младшей сестре и родителях?!

— Но… Но это неправильно. Как ты можешь пойти в непонятное место?

— У меня есть на примете жилье, — вмешался Лэсли.

— В общагу ее снова потащишь? Собираешься два месяца ее там скрывать?!

Лэсли покачал головой.

— Нет, там жить неудобно, есть другое место.

Вот только нужно было еще тогда догадаться, что у охотника всегда на уме не совсем то, что я себе представляю…

26 — Дом, милый дом

Когда мы прибыли в место, про которое говорил Лэсли, подразумевая тем мой новый временный дом, я из-за вида этого самого «дома» немного опешила. Удивляться было чему, ведь мы буквально в очередной раз попали в локацию для жуткого хоррора.

Слой густого тумана лежал пеленой на заброшенной пустой улице, где находилось всего одно неказистое на вид трехэтажное здание с тремя подъездами. Из множества окон строения выглядывала непроглядная тьма, а входные двери на сквозняки то и дело скрипели. Они открывались и закрывались, как голодные пасти зверей.

— Это здесь? — спросила я, неуверенно оглядываясь в разные стороны. — Мы точно адресом не ошиблись?

Обстановка в этом районе не казалась благоприятной, что уж там, она вообще не казалась жилой. Скорее уж, она вызывала жуткий страх и опасения, а еще миллион вопросов. Вот, например, кто здесь живет? А если живет, то правда ли житель живой или все-таки уже давно мертвый? Здесь вообще находиться можно или нельзя? Может, на самом деле это место построено поверх еще одного кладбища, о котором даже Лэсли не знал?

Все эти вопросы отразились на лице, будто на лбу у меня имелась бегущая строчка. Охотник, заметив это, покачал головой, отгоняя так ехидную улыбку.

— Келли, ты разве не знаешь, что такое маскировка?

Ага, по всей видимости, не знаю…

До этого дня для меня маскировка означала другое, например, под определение этого слова попадал макияж. Маскировка — это когда ты под слоем тонального крема пытаешься спрятать прыщик, иначе говоря, это способ сокрыть неприглядное. Но кто же знал, что для мужчин «маскировка» работает абсолютно иначе, сказала бы даже, что в точности да наоборот. Они прячут что-то хорошее за слоем чего-то страшного, чтобы тем отвадить людей. Теперь ясно, почему некоторые из представителей «сильного» пола отращивают неказистые бороды…