Одна кровь навеки

— Что случилось? — Он говорил тихо, поощряя довериться ему.

Могла бы я поделиться с ним? Такое не рассказывают на первом свидании.

— О, это длинная, грустная история, — сказала я, стараясь звучать небрежно.

Колум сложил руки вместе, положил их на стол и подался вперёд.

— Я бы с удовольствием послушал, — сказал он.

Этот его голос. Словно мёд. А я — пчела.

Подошёл официант.

— Мистер МакЛин, мисс, добрый вечер. Я приму заказ на напитки, если готовы. Как обычно, мистер МакЛин?

Колум кивнул и посмотрел на меня.

— Нравится виски?

— Да, — ответила я.

— Тогда две порции. — Он кивнул официанту.

Выглядя счастливым, официант ушёл.

— И что я сейчас заказала?

— Я держу здесь несколько бутылок из личного запаса на случай, если захочу выпить, — сказал он. — Он с винокурни Тобермори, и это виски с хересом, выдержки тридцати двух лет. — Увидев мой непонимающий взгляд, он рассмеялся. — Извини. Я склонен болтать о виски. И мне нравится поддерживать местную винокурню.

— Тогда я рада, что позволила тебе сделать заказ, — сказала я.

— Выбирай еду, — сказал он, указывая на меню. — А затем сможем продолжить наш интересный разговор

Я в некотором замешательстве посмотрела на меню. Разговор с Колумом одновременно был и лёгким и напряжённым. Мы говорили, вроде, простые слова, но я чувствовала подтекст чего-то ещё в разговоре.

Мы молчали, пока не вернулся официант. Он поставил перед нами два стакана в форме тюльпанов.

— Что на ужин? — спросил он.

— Ростбиф, — ответила я.

Колум отмахнулся, когда официант обратился к нему за заказом.

— Ты не будешь есть?

— Я с семьёй чуть раньше обедал, — ответил он.

— Ты живёшь с семьёй? Женат? — спросила я.

Колум рассмеялся.

— Нет. Иначе было бы очень неудобно.

Я тоже рассмеялась, и напряжение чуть спало.

— Со мной живут кузены и их супруги. Мы все потеряли родителей. — На его лице промелькнуло непонятное выражение. — И мы решили, что нам лучше жить в одном доме.

— Очень мило, — проговорила я.

— А ты? Есть братья или сёстры? Семья?

— Я — единственный ребёнок в семье. А значит, родители лезут в мои дела. Как и бабушки, как и… — я развела руки, — все.

Он вновь рассмеялся. Мне нравился звук его смеха. Как и его голос, смех согревал и укутывал меня.

— Из-за бабушки — матери отца — я здесь.

— Я рад, — признался Колум, затем замер, а в его глазах вспыхнула полоска света.

— Как и я. — Я сделала глоток виски, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции, которые угрожали захлестнуть.

В разговоре наступила пауза. Колум вновь начал говорить:

— Что ты ищешь?

Будучи здесь и окружённая ощущением истории, просьба бабушки не казалась такой уж нелепой.

— Мою пра-пра-пра и так далее пра-бабушку обвинили в том, что она ведьма. Её приговорили к сожжению на костре, и в ночь перед казнью она исчезла. Но оставила дневник. — Я пожала плечами. — И моя бабушка хотела знать, правда ли это, есть ли факты, которые могли бы подтвердить записи в дневнике.

Колум подался ближе ко мне через стол.

— Очень интересно. Когда это предположительно произошло?

— Полторы тысячи лет назад. Плюс-минус. — Я обнаружила, что не могу вспомнить. И не хотела думать об Элизабет Мартин.

Он склонил голову.

— Здесь на Малле?

Я кивнула.

— В Дервейге. — По крайней мере, это я запомнила.

— Возможно. Хотя остров не был жертвой мании ведьм, как материк, — сказал он.

— Ты увлекаешься историей? — спросила я.

Он моргнул, а затем отхлебнул виски.

— Моя семья живёт здесь уже сотни лет. Мы все здесь занимаемся историей, — добавил он уклончиво. — У тебя каникулы в университете?

Я сразу протрезвела от его опьяняющего присутствия, и меня накрыла волна реальности.

— У меня был перерыв уже год, — ответила я, отводя глаза. Его пристальный взгляд не давал мне возможности замолчать, и я не была уверена, что хочу рассказывать ему о своём личном аде.

Глава 8

Колум

Вот оно. Я его почувствовал. Воздух вокруг неё изменился. Моё сердце, которое время от времени колотилось, пока мы сидели и разговаривали, ускорило ритм. Поэтому она здесь, независимо от того, каким бы ни был её исследовательский проект.

Я решил продолжить свидание и обнаружил, что сижу с ней, греясь, как кошка на солнышке, в её присутствии. Её рыжие волосы прекрасны в тускло освещённой комнате, а бледное лицо сияло в свете камина. И это не помогало выветрить её из системы.

— И чем занималась? — небрежно спросил я. Она не смотрела мне в глаза, а значит, что чувствовала эффект моего интереса. Было трудно не очаровать её, когда почувствовал, как сильный эффект очарования просочился наружу. Но она сопротивлялась. И я сдержал улыбку. Она сильная. Мне это понравилось.

Изабо вздохнула и встретилась со мной взглядом. Да. Очень сильная.

— Избегала жизни, — ответила она.

— Почему?

— Ты действительно хочешь знать? Это некрасивая история, совсем не для свидания. — Она говорила так, словно приняла какое-то решение.

— Да. — Я понял, что меня тянет к ней ещё больше.

Изабо откинулась на спинку и посмотрела мне через плечо. Я сидел тихо и ждал. Для меня ожидание не проблема.

— В прошлом году, во время весенних каникул, я поехала в Колорадо со своими друзьями и моим парнем. Мы планировали покататься на горных лыжах, наняли гида и всё такое. — Когда она посмотрела на меня, я увидел, как в её глазах блеснули слёзы. — Это был один из самых великолепных дней, которые мне доводилось переживать. Голубое, чистое небо, и снег искрился. Мы начали кататься на лыжах, Джонатан и Крис спустились первыми. Они были самыми быстрыми лыжниками, — добавила она с рассеянным взглядом. Я точно знал, что она видела в этот момент. — Я что-то услышала, обернулась и увидела… Стену снега с великолепной синевой за ней обрушивается на нас. Я закричала — я помню это — и попыталась уйти в сторону, как кричал Крис. Я помню, как закрыла рот рукой, а после ничего не помню.

— Ты выжила, — заметил я. — А твои друзья?

Она вздохнула, и по её щеке скатилась слеза, но мне показалось, что она это не заметила. Как будто кто-то другой руководил моими действиями, я потянулся через стол и коснулся пальцем её лица, стирая слезу.

Изабо подпрыгнула.

— Нет, — ответила она и ей лицо перекосилось.

— Мне жаль, — признался я.

— Последний год я пряталась. Бабушка заставила меня выйти, сесть в самолёт и дала задание. — Она говорила в спешке.

— Помогло? — поинтересовался я.