Одна минута славы

— Жена говорит, что девушка очень на тебя похожа. — Борисыч заставил себя взглянуть ей в глаза.

— Знаете что?! — Алена изобразила праведный гнев и покраснела — не от гнева, разумеется, но Борисыч ведь этого не знал.

Он сунул руки в карманы и пробормотал:

— Ладно-ладно, не сердись. Тема закрыта. И позвони, пожалуйста, отцу. Они никак не могут застать тебя дома. И на письма их не отвечаешь. Вот станешь мамашей, узнаешь, каково за собственное чадо переживать!

Он быстро зашагал к своему кабинету — ему было неловко из-за вопроса о прокладках.

— Сегодня же позвоню! — крикнула Алена ему вдогонку.

Борисыч кивнул, не оборачиваясь.

* * *

В проходной редакции Алена столкнулась с Терещенко.

— А я как раз за вами.

Она сразу почувствовала неладное. Он выглядел усталым и взволнованным одновременно. Хотя трудно представить, что уставший до такой степени человек может еще и волноваться.

— А что случилось?

— Почему вы не выполняете инструкций?

Охранник покосился на них и многозначительно ухмыльнулся.

Алена непринужденно улыбнулась — сначала ему, потом Вадиму. После чего проворковала:

— Выйдем на воздух.

— Что вы делаете?! — Вадим продолжал ее отчитывать.

— Спасаю ситуацию. — Ее любезность как рукой сняло. Надо же быть таким нахалом, сутки почти ее не видел — и вот на тебе: вместо «здрасьте» нелепые вопросы, да еще в таком тоне!

— Вы постоянно спасаете ситуацию, которую я потом за вами расхлебываю!

Это уже чересчур! На сей раз она надулась по-настоящему.

— Вы хватаете меня за руку и орете на весь вестибюль про какие-то инструкции — люди черт знает что подумают. Где же ваша хваленая конспирация, а?

— Я не хватал вас за руку! — пробурчал Вадим. — Не выдавайте желаемое за действительное.

— Ох, можно подумать! — возмутилась Алена. — Вы бы еще в погонах приперлись. Тогда все бы знали, что у меня тайная связь с милицией!

— Не надо преувеличивать! — Он указал на синий «жигуленок».

— Боже мой, неужели ваша?! — съехидничала она.

— И не надейтесь, я бедный жених, — в тон ей ответил Вадим, — у отца позаимствовал.

Алена остановилась и приставила к его груди указательный палец. С усмешкой проговорила:

— Послушайте, если вы возомнили, что общение с вами доставляет мне ни с чем не сравнимое удовольствие, то очень ошибаетесь. Я милиционеров не люблю! И еще, на будущее: я не собираюсь рассматривать вашу кандидатуру в качестве жениха, так что наши встречи закончатся сразу, как только мы… а скорее всего я лично… В общем, после того, как схватят убийцу!

— Вы?! Лично?! А нам-то что делать?

— То же, что и раньше, то есть ни-че-го!

Теперь ее самолюбие было полностью удовлетворено, и она одарила опешившего Вадима людоедской улыбочкой.

Следователь опустил голову и сдержанно проговорил:

— Простите, я погорячился. У меня день выдался суматошный, вот я и налетел на вас, по инерции. Простите еще раз.

Торжественность момента как-то потускнела. Чтобы восстановить прежнее взаимопонимание, Алена бросила на собеседника взгляд, исполненный кротости, и спросила:

— Так какие инструкции я не выполнила?

Он вздохнул и, подойдя к машине, открыл дверцу.

— Вы должны были сообщить мне, что утром общались с Ларисой.

— А откуда вы узнали?

— Вы меня удивляете! — усмехнулся следователь. — Я же не делал секрета из того, что за вами установлено наблюдение. Да и телефон ваш на прослушивании.

— Вот оно как?! — Она притворно округлила глаза и захлопала ресницами. — А я уж и не надеялась…

— Это все-таки произошло. И наши ребята сообщили, что около десяти утра к вам приходила Лариса. О чем вы с ней говорили?

— А вы спросите у своих наблюдателей, — хмыкнула Алена.

— Бросьте ваши дурацкие шуточки! Сегодня нашли Марину Зубову — администратора съемочной группы студии «Степ»!

— Нашли? В каком смысле?

— В тяжелом смысле, тьфу ты, совсем с вами запутался. В тяжелом состоянии. Сейчас она в реанимации.

— А что такое?

— Вы задаете очень хорошие вопросы, — раздраженно заметил Вадим. — Как раз из тех, на которые невозможно ответить. Понятия не имею, что с ней случилось. Ее нашел осветитель в одном из павильонов «Мосфильма», кто-то нанес ей удар по голове тяжелым предметом. Короче говоря, у нее черепно-мозговая травма. Сейчас она в коме.

— Надо же, девушек вы попрятали, так убийца за творческую группу взялся. Того гляди и до режиссера очередь дойдет.

— До режиссера — вряд ли. Он улетел в Египет три дня назад.

— Марину жалко, но при чем здесь Лариса?

— Ну что ж. Раз вас не пришлось отпаивать валерьянкой и утирать ваши слезы по поводу судьбы приятельницы…

— Не были мы с Мариной приятельницами. Я ее и видела-то раза три! — начала оправдываться Алена, хотя раскаяние все-таки чувствовала, поэтому и оправдывалась.

Как ни странно, но Алена действительно не очень переживала, и трагедия, случившаяся с Мариной, казалась ей всего лишь очередной выходкой преступника. При других обстоятельствах, возможно, ее и в самом деле пришлось бы валерьянкой отпаивать, но не теперь. В конце концов, глупо ждать от человека адекватных эмоций, когда он узнает о третьем по счету нападении…

— Хорошо-хорошо. Если позволите, я все-таки закончу…

Она умолкла и приготовилась слушать.

— От вас Лариса сразу же направилась на «Мосфильм». Там, на проходной, встретилась с директором студии «Степ» Александром Сакисяном. Они орали друг на друга минут десять, потом Лариса громко крикнула: «Идиот!» — и быстро ушла. Наш сотрудник попытался последовать за ней, но ей удалось уйти от слежки — кстати, весьма профессионально, словно всю жизнь только этим и занималась. Зато через полчаса к той же проходной подкатил известный вам Харитонов, которого, между прочим, мы две недели бесплодно разыскивали. Он вошел в здание «Мосфильма» и вышел оттуда через час, тоже в весьма нервном состоянии. А еще через полчаса осветитель нашел Марину, которую ударили по голове как раз в промежуток между встречей Ларисы с Сакисяном и выходом Харитонова из проходной «Мосфильма».